***

Я готовилась ко сну, когда услышала истошные вопли на улице. Очень странное явление, потому что мой домик находился у Стены, рядом с рекой, и сюда редко кто-то заглядывает. особенно ночью. Здесь жили только я — известная отшельница — и пожилая пара. Выглянув в окно, увидела Киру, она судя по всему бежала ко мне. Живот и лишний вес не позволяли ей передвигаться быстро, поэтому трое мужчин преследовали ее, не переходя на бег. Ну что ж, разберемся.

Я выбежала из дома и встала между Кирой и "сектантами", как я потом разглядела.

— Не вмешивайся, Кристина! — посмел указывать мне один из них.

— Объясните, что происходит, — спокойно попросила я.

— Эта дура сбежала из общины…

— Меня там заперли! — рыдая, перебила Кира.

— Конечно! Ты же ненормальная! Мы помочь хотим!

— Мне ничего не нужно! Я говорила!

— Ты сама пришла!

— Стоп! Надоели! — закричала я. — Кира иди в дом! — девушка тут же послушалась. Эти трое сразу дернулись в ее сторону, но я остановила:

— Еще шаг и я нажму на тревожную кнопку, — для убедительности даже потянулась к браслету на руке.

Мужчины сразу замерли. Меня даже позабавила их бессильная злоба.

Киру я обнаружила в гостиной на диване. При моем появлении она тут же подскочила.

— Ушли?

— Да. Пригрозила позвать на помощь Арлеанов, — я внимательно посмотрела на девушку. — Ты тоже могла так сделать.

— Ну уж нет. Ненавижу их! — Кира буквально цедила сквозь зубы.

— За что? — я догадывалась, но все-таки решила уточнить.

— Они уничтожили нашу планету! Наш дом! Истребили нас, и продолжают истреблять!

Так я и думала. Многие люди придерживалисть такой же точки зрения.

— Не совсем так. Они вели военные действия на Земле. Вынужденно. Вышло скверно, но защищаться надо было.

— Оправдываешь их. Даже находясь в тюрьме, оправдываешь, — совсем тихо произнесла Кира.

— Я просто мыслю логически. У нас нет шансов стать частью их общества, мы безнадежно отстали в развитии. Кем мы сможем работать? Какую пользу приносить?

— А зачем приносить пользу тем, кто нам должен?

— И чего ты хочешь? Новую планету? Не будь такой требовательной и бери, что дают, — я говорила мягко, как с маленьким ребенком. Но Кира меня удивила, быстро сменив тему разговора.

— Как ты жила до…ммм…всего?

— Как все. Работала, училась.

— А парень был?

— Нет, — разговор перестал меня забавлять.

— А ты разве не хочешь любить?

Я только рассмеялась ее наивности.

— Очнись, Кира. Это уже давно неактуально. Что тебе дала твоя "любовь"? — я даже специально жестом выделила кавычки.

— Ты ничего не знаешь о Косте. У меня будет сын. Хотя бы он. Если бы мои родители выжили…Или твои..

— Я детдомовская, так что не надейся выдавить из меня слезу.

— Ааа, — многозначительно протянула гостья, как будто это все объясняло.

— И что значит это твое "аа"?

— Ты привыкла быть одна. На Земле было так же, только там общество тебя тяготило, а здесь ты можешь послать всех к черту. Просто ты никого не любила, Крис. Даже себя, иначе не довольствовалась бы этим жалким существованием. Тебе ничего не нужно, не интересно и…

— Хватит! — ее слова взбесили не на шутку. — Не смей читать мне нотации, ГЛУПОЕ ТЫ СОЗДАНИЕ! На ночь можешь осаться, но завтра выметайся!

Я вылетела из комнаты, не забыв на последок хлопнуть дверью. Я прекрасно понимала: моя реакция вызвана тем, что Кира права. У меня никогда не было дома, любимого дела, семьи. Я никому не рассказывала, насколько сложно было расти в детдоме. За все время мне встретилось только парочка хороших людей, но и они со времением исчезали. Конечно, мое детство отразилось на взрослой жизни: я не заводила близкие знакомства, не интересовалась жизнью других людей, при встрече с новым человеком всегда готовилась к худшему. Бывало, как начну себя накручивать: почему сосед так странно на меня посмотрел? Извращенец, наверно. И начальник сегодня слишком нервный, может уволть хочет? А тетя Вера, продавщица в магазине, почему не поздаровалась? И так постоянно. Казалось, все относятся ко мне враждебно и хотят обидеть. Одиночество иногда скрашивала Оля. Она была из тех людей, которые общаются со всеми подряд, удивительным образом подстраиваясь под характер человека. Это и дружбой нельзя было назвать: Оля появлялась, когда ей это было нужно и настроение располагало к спокойному вечеру, а потом пропадала на несколько дней

Утром меня ждал сюрприз в виде хозяйнючующай на кухне Киры. Оказывается эта бестолочь успела сходить за продуктами и теперь что-то готовит.

— Доброе утро! — радостно поприветствовала меня девушка.

— Мне кажется я вчера ясно выразилась, — мрачно протянула я.

— Слушай, Крис. Мне правда неудобно, что ты из-за меня столько натерпелась. Вот я и решила немного загладить вину.

— Считай я тебя простила, довольна? Сворачивай свою бурную деятельность, я предпочитаю питаться в столовой, — как же хотелось избавиться от назойливой гостьи, но Кира упорно не замечала грозных взглядов. Непробиваемая, что б ее!

— Стой! Только не злись, мне чуть-чуть осталось, — Кира кинулась мешать бурлящую в кастрюле жидкость.

— Ладно пахнет вроде неплохо, — признала я и села за стол в ожидании еды.

Для себя решила, что приму это в качестве благодарности, а потом вышвырну нежеланную гостью из дома. Но каким-то непостижимым образом она задержалась на еще одну ночь, а потом еще и еще. Сначала девушка постоянно придумывала причины задержаться: плохое самочувствие, уборка, боязнь снова наткнуться на сектантов. Мне же было лень ругаться, тем более вела себя настырная приживалка тихо и скромно. Через три дня я все-таки вытолкала ее за дверь и отправила восвояси, но она вернулась с подарками в знак признательности за помощь и снова задержалась.

— Слушай, Кира, а чего тебе у себя не живется? — недовольно посмотрела на вяжущую пинетки девушку.

— У тебя спокойно, — призналась она осторожно. — Я могу уйти ночевать, но можно приходить в гости?

Я расстрерялась от прямого вопроса. Раньше она не спрашивала, давая мне повод ворчать и делать недовольный вид. А теперь, получается, я должна дать добро на "дружбу", которую недавно всеми силами отвергала?

— Делай, что хочешь. Все равно от тебя не избавишься, — ответила я, оставляя за собой право быть независимой.

Но себя уже призналась, что привыкла к этой простодушной особе, которая вкусно готовила и создавала некое подобие уюта в моем жилище. Наверно, я внушила себе, что одиночество мне нравится, использовала его, как щит от предательства и боли, но в конце концов оно меня доконало. Поэтому я больше не пыталась выпроводить Киру и особо не ругалась, когда она перевезла свои вещи и оккупировала вторую спальню.

Так мы и стали соседками и существовали вместе вполне мирно. Я следила, чтобы девушка сильно не наглела, она же прекрасно справлялась с домашними делами. Иногда я выслушивала ее болтовню и помогала с готовкой, днем мы обычно сидели в гостиной и занимались каждая своим делом, а вечером выходили на прогулку. Единственной ложкой дегтя оставался ребенок, который скоро должен был родиться. Кира натаскала кучу детских принадлежностей и беспрестанно говорила с собственным животом, вызывая тем самым у меня глухое раздражение. Что-что, а визжащий результат незащищенного секса я терпеть не хотела. Мне до сих пор казалось абсурдным желание иметь детей в столь непригодной обстановке, хотя сложно не согласиться, что из Киры выйтет отличная мать. Это я никогда не видела себя в подобной роли и старалась обходить стороной непонятных маленьких существ. Как вообще можно хотеть воспроизвести на свет ЭТО? К тому же горбатиться всю жизнь для его благополучия, а то и хуже — забить на обязанности и бросить. Я искренне считала, что лучше бы моя "воспроизводительница" сделала аборт вместо решения сдать ненужную дочь в детдом.