— Быстрее никак? — нервничая, спросила Юстина.

— Отвратительная видимость, — сказал Леонид, с сожалением покачав головой. — Чуть больше тяги — и разобьемся.

— Жаль, — сказала девушка, кусая губы. Она пыталась увидеть хоть что-нибудь за длинным капотом, но взгляд тонул в густой парящей мути. — Я, и правда, очень спешу.

Повернули. На неровно уложенной брусчатке трясло. Лидонай изредка бросал на нее смущенные взгляды. Девушке это надоело: придерживая бинты, она полезла на заднее сиденье — в самый ответственный момент громоздкая паровая машина вильнула в сторону, но быстро выровнялась. Юстина физически ощутила взгляд пониже притороченных к поясному ремню кинжалов. Усмехнулась:

— За дорогой следи.

Дальше коляска пошла ровнее и, кажется, даже немного ускорилась. С мыслью, что все мужики похожи, Юстина сбросила непригодные более бинты, надела комбинезон и пристегнула ножны к бедрам.

…Студент вызывал у нее симпатию. Втайне она надеялась, что все сложится, как ей того хотелось — мальчик воспользуется приглашением и однажды посетит Чулушту, где она проведет обряд Нежной ночи. Лучшей кандидатуры ей пока не встречалось.

У колодца, неожиданно выросшего перед носом коляски, она указала на аптекарскую. Воздух стал очищаться, без особого труда можно было рассмотреть чернеющий провал входа и фигуру подле него. Казалось, усталый путник решил отдохнуть, присев на ступени, привалившись спиной к стене.

Открыв на ходу дверцу, Юстина выпрыгнула из салона и подбежала к Иглао. Дверь, как и стоило ожидать, ему никто не открыл. Громоподобный рокот движителя заглушал неостановимый резкий сухой кашель, рвущийся у висельника из глотки. Понять это можно было по тому, как судорожно содрогалось обтянутая сухой кожей голова.

Взяв Викиса подмышку, девушка потащила его к паровой коляске. Выскочил и Леонид. Вместе они занесли безвольное тело в салон и уложили на пассажирский диван, сзади. Обежав чудо инженерной техники по кругу, студент вернулся к рулю, спустил скопившийся в котле пар, и коляска, вздохнув, медленно тронулась с места.

Светало. Пыль оседала много быстрее, чем девушка могла предположить. Воздух очищался, открывая взору подернутые желтоватой дымкой дома. Поднявшийся ветерок стряхивал песок с безлистых древесных стволов, которые в этом районе были высажены достаточно густо, и редели по мере приближения к центру. Коляска чувствительно прибавила в скорости.

— Куда ты ехал? — спросила она, приложив бинты ко рту Иглао. Время от времени тот отхаркивал сгустки крови.

— Можно сказать — никуда, — ответил Леонид. — Хороший знакомый дал испытать агрегат. Помните? На крыше я говорил уже, что приехал изучать их устройство. …И нашел много интересных решений!

Юстина пропустила эту тираду мимо ушей. Не до пространных речей ей сейчас было. Помогла Иглао повернуться на бок — так он кашлял немного реже.

— А вам куда, госпожа Эбберг? Только скажите, доставлю быстро — воздух почти очистился, с ветерком.

— Можешь звать меня Юстиной. Какая я тебе госпожа?.. — фыркнула девушка. — На рыночную площадь мне надо. Прибудем на место, скажу в каком направлении ехать дальше.

— Госпож-ж… — Лидонай осекся, замолкнув на миг. Коляска вильнула, объезжая какое-то препятствие. — Юстина, мне кажется, что этому человеку нужно в лазарет. Неотлагая притом… А там, где окажемся мы, в округе нет ни единого лечебного заведения. — Нахмурив брови, он посмотрел на нее через узкое зеркало заднего вида над лобовым стеклом, которое она не заметила, когда приводила себя в порядок. — Только частные доктора, без должного оборудования. Но ему нужен постоянный уход…

— И так, и так — он умрет, — непререкаемо отчеканила девушка. — Лекари лишь продлят агонию — это не милосердно. Однако перед тем как отправится на тот свет, ему следует послужить благой цели.

— Дочери Тысячеглавой никогда не распространяются о смысле своего существования. Не поделитесь, что вами движет?

— Нет, — надула губы Юстина. — Кажется, мы пропустили поворот. Следи за дорогой.

Она хотела добавить: «И прекрати на меня пялиться», но не стала этого делать. Перед собой она могла быть честна — ей нравилось, как он смотрел на нее.

— На следующем перекрестке свернем, — пояснил он. — Загодя изучил план города. Если не ошибаюсь, скоро Швейный тупичок начнется, от него будем взбираться на холм серпантином. Эта коляска старого образца — крутой подъем не осилит.

— Тебе виднее.

Викис был совсем плох. Стонал и кашлял кровью. «Не смей умирать раньше положенного срока, — думала Юстина. — Доставлю к Хозяину подворотен, получу обещанное вознаграждение, а после — отправляйся к праотцам или куда твоей душе будет угодно. Но не сейчас, когда я почти выполнила данное Выворотню обещание».

На перекрестке, у кривой узкой улочки, дома которой были сплошь украшены материей всех цветов и фасонов, Лидонай направил машину в косой переулок. Как-то извернулся на месте, подбросил в топку брикет калиброванного угля, переключил передачу.

Паровая коляска взревела сильно, пошла быстрее. Однако, вскоре замедлилась и взяла прежний темп. Обозначился легкий подъем — по мере движения он становился все круче. Разъяснилось совсем, и Леонид отключил дворники.

Чадящий копотью агрегат поднялся выше пыльного одеяла — от него хотелось чихать и кашлять. Если не обращать внимания на дома, тянувшиеся вдоль дороги бесконечной чередой, они почти воспарили над рыжим морем крыш. Силуэты громадин водонапорной башни, Ратуши и Храма видны были, как на ладони.

Так они миновали несколько поворотов, серпантин вел на вершину холма.

— Воды… дайте же воды скорее… — хрипло прошептал Иглао. Он устал кричать, безуспешно стараясь перекрыть ревущий движитель паровой коляски.

Спохватившись, Юстина поднесла флягу ко рту висельника.

— Нет, не так, — шевельнул он одними губами, — в руки.

Сделав, как тот попросил, девушка обратилась к водителю:

— Этот кусок железа может передвигаться быстрее?

— И так выжимаю все, на что она способна, — Леонид пожал плечами. Вновь сделал переключение передачи, отчего коляска дернулась и едва не заглохла. Сильнее нажал на педаль газа. — Система еще не отточена, много корректив придется внести. — Выдержав паузу, многозначительно добавил. — Голову мне оторвут за то, что нещадно насиловал старушку.

Юстина фыркнула. Знавала она людей с похожими пристрастиями в постели. Встречи с ними были стандартно краткими и заканчивались смертью визави. Тем не менее, она могла сказать определенно — Леонид Лидонай на них совершенно не походил.

— И много ли старушек тебе пришлось изнасиловать? — грубовато пошутила Юстина.

— Надеюсь, кроме этого раза мне больше такой возможности не представится, — заливаясь румянцем, ответил Лидонай.

Юстина моргнула — раз, другой. Что-то изменилось. Не поняла вначале, пропустила за несерьезной беседой нечто важное. А теперь до нее стало доходить — медленно, как до пустынного червя, когда ему неожиданно подрубают кончик хвоста. Тусклая вспышка на миг озарила салон коляски.

Источник ее находился рядом с ней, на диване. Чувствуя, как холодеют руки, а краска отливает от лица, она достала кинжал и повернулась к Иглао: он судорожными глотками хлебал воду из фляги, а в ладонях гасли язычки лилового пламени.

Выбив флягу из рук, поднесла лезвие к горлу.

— Высший, — не то утвердила, не то спросила она холодно. Тот смиренно, но все же слегка удивленно, смотрел на нее. В глазах плескался омут скорой кончины.

— Нет, — прохрипел он. — Еще — нет.

Все он врет. Она собственными глазами видела лиловое свечение, которым он только что просветил флягу насквозь!

Поколебавшись мгновение, пошарила рукой в кармане поясного ремня. Магнитного камня у нее сейчас при себе не было, но должна остаться пыль с прошлых поручений. Рванула тюремную робу, разрывая сгнившую ткань. Приставила ладонь к основанию шеи.

— Высший! — выкрикнула она, убрав руку. Жалкие крохи магнитного камня сложились в до боли знакомый узор, обретя очертания Огненосного ската. Леонид обернулся на голос. — Но почему он так слаб? Сами они не умирают…