— Так и оставишь, истекать кровью? — спросил человек. Он уже и не надеялся, что она развяжет путы. Сказал, чтобы нарушить тягостное молчание, от которого становилось не по себе. — Ты из… Чулушты. Над тобой Тысячеглавая мать, которая запрещает вам лгать.

— Только слепой и глухой не знает об этом… Верно говоришь, — сказала она улыбнувшись. Вздохнула: — Мы в водонапорной башне, в центре Сар-города. Скоро тут появятся люди, много людей. Они помогут тебе освободиться.

— В чем подвох? — недоверчиво проговорил работорговец. Именем его Юстина так и не поинтересовалась.

— Все будет хорошо, — ободряюще сказала она. Подняла, закрывая нижнюю часть лица, матерчатую маску. — Верь мне. Дочери Тысячеглавой говорят лишь правду.

Дождавшись, когда на лице человека проступит недоумение, перемешанное с пониманием, что живым ему отсюда все же не выбраться, Юстина затушила оставшиеся керосиновые лампы и направилась к выходу. Открыла дверь.

Солнце на краткий миг ослепительным лучом ворвалось в помещение. Привязанный к трубам человек зажмурился от яркого света и тут же ощутил вибрацию и глухой рокот исходящие от металла. Нестерпимо холодный до этого, он ощутимо потеплел.

Глаза работорговца невообразимо расширились.

— Ах ты, мерзкая тварь… — сказал он быстро. — Сука никчемная! Мелкая шлю…

Он дико заорал, оборвавшись на полуслове, когда машины с глубин выбросили и погнали по трубам отработанный пар, а вместе с ним и избыточное тепло.

Юстина плотно прикрыла дверь за собой, избавляя город от ненужных душераздирающих воплей. Подумала над последним оборотом: «Мелкая, крупная — а не все ли равно? Сути это нисколько не меняет. Смешно — да и только».

Снаружи на трубах, к одной из которых намертво был привязан корчащийся от кипятка из земных недр работорговец, крепился сверток. Его передал на вокзале Ирхай.

Девушка приладила к нему и взвела детонатор. Привесила ненужный теперь мешок со своей одеждой: пусть разорвет на мелкие кусочки, не оставив улик. Потом развернулась, стала спускаться по фермам, стараясь держаться тени.

Юстина осознанно игнорировала приспособленную для обслуги лестницу, там можно было наткнуться на случайного свидетеля, который мог бы поломать весь план.

Перебежала по земле вдоль хозяйственных пристроек. Прыгая через кучи в замусоренном переулке, добралась до дальнего его края. Убедившись, что никто за ней не наблюдает, словно большая гибкая кошка, взобралась по стене на двухэтажный дом.

Там, на горячей жестяной крыше — до полудня было далеко, но в это утро жар от солнечных лучей мог сравниться с жаром пекла, в которое только что отправился работорговец, — она распласталась и поползла к кирпичному парапету.

Возможно, много позже, когда Юстина вернется в Чулушту, Мама припомнит ей эту выходку. Она не поощряла обман даже для достижения главной цели — поголовного истребления Высших. Но девушке было, что сказать в ответ: формально она не лгала ему, и не доводила обманом до края.

Его убила недальновидная беспечность, алчность, презрение к чужой жизни. Скольких погубил он, собирая барыш на торговле живым товаром? Стирая из памяти имена, коверкая судьбы… Немало душ, среди которых была и ее собственная, искалечили он и его подручные. Заслужили… Пусть теперь оправдываются перед Последним богом. Уже на том свете.

Перемахнула через преграду. Падая, толкнулась от стены, перекатилась по кровле соседнего одноэтажного здания. Здесь можно было идти слегка пригнувшись: недостроенные стены второго этажа надежно скрывали девушку от посторонних глаз. Постояв под аркой будущего окна, выглянула наружу. Тишина и запустение: обыватели видят десятый сон, стража гуляет поодаль, изнемогающий от жары человек в дальнем конце улицы хмуро выметает дорожку перед скобяной лавкой.

Дождавшись, когда он отвернется, высоким прыжком перескочила на балкончик через переулок. Неуловимо перетекла дальше. Ловко перебирая руками и ногами, поползла наверх. Там, за невысоким парапетом, третьим этажом кто-то пристроил полуротонду. Ее Юстина высмотрела давно. По периметру высоких столбов шла чугунная решетчатая ограда, дающая удобную для наблюдений тень. В ней-то она и спряталась.

Место было выбрано хорошее: все последующие строения казались чуть ниже, это позволяло наблюдать две улицы разом. Приготовила свисток. По расчетам, до вывода преступника из подземелий оставалось не так уж и много времени.

На улице Ясеней, где недавно наблюдала она лавочника прибирающего вход, вдруг произошло движение: пронесся мальчишка в синей тунике, долго капался у какой-то двери. Справился наконец — на свет вышел отряд воинов в белом. Став узким полукругом, они запустили внутрь человека в черном балахоне, и медленно направились вдоль по улице. Над скобяной лавкой, на кровле, тоже шевельнулась тень…

Юстина смотрела во все глаза. Чувствуя, как медленно, но верно брови ползут на лоб, она с интересом наблюдала за происходящим. Во-первых: кем бы ни был прятавшийся на крыше магазинчика человек — ему удалось удивить и, так уж и быть — призналась она себе честно, восхитить девушку. Еще никому и никогда, кроме избранных сестер Чулушты, не удавалось скрыться от ее внимательного взгляда. Во-вторых: закрались сомнения. А не ее ли человека повела стража — только иной, не предусмотренной планом дорогой

Лориани решил перестраховаться: нанял другого исполнителя для важного дела, а ее оставил на заклание?.. Нет. Не настолько он глуп, чтобы подставляться перед Тысячеглавой дважды и собственноручно подписывать себе смертный приговор. Он хитер, но не туп, как пробка.

Тогда отчего же ведомый стражей так похож на ее цель?

Она не видела лица, фигуру скрывал мешковатый обвисший балахон. Но Юстина чувствовала близость, которая возникала каждый раз между ней и заказом, как называла их девушка: все равно, какое действие предстояло совершить — спасти или уничтожить. Эту способность с благословением подарила ей Мама.

И ощущение росло по мере приближения процессии.

Все же девушка решила не спешить и обождать еще немного. В конце концов, приговоренных было трое. Стражники могли вести другого, тогда неудивительно, что она почувствовала знакомое щемящее тепло в груди. Их связывала идея!

Она пропустила момент, когда прятавшийся над скобяным магазинчиком мужчина в широкополой шляпе сбросил заряды — с улицы Ясеней донеслись два негромких хлопка. Мостовая около солдат подернулась зеленоватым туманом.

Пара воинов успела отскочить назад, но остальные попадали замертво, исчезая в колышущемся болотного цвета облаке.

Летели зеленые искры. Ядовитый туман рос в размерах, отрезая путь отступившим. Выставив вперед оружие, и затравленно озираясь по сторонам, солдаты пытались докричаться до сослуживцев.

До нее доходили слухи об изобретенном алхимиками сонном газе, однако в действии его девушка еще ни разу не видела.

Человек бесстрашно спрыгнул вниз. Прорвав навес над входом, приземлился на мостовую. «Сущий дуболом», — усмехнулась Юстина. Вновь хихикнула про себя, когда тот, поддерживая штаны, будто боясь лишиться их и тем самым оконфузиться, слегка пригнулся и нырнул в бурлящее облако.

«Это не спонтанная акция, к нападению он явно готовился, — пронеслась мысль. — Но как же топорно все обставлено!» Девушка покачала головой.

В этот момент на Дубовой открылись ворота постоялого двора. И точно такой же конвой в белых шишаках и панцирях повел вдоль домов метущийся полами по пыльной мостовой обвисший шерстяной балахон.

Девушка просияла — не обманул Выворотень!

Забыв о потасовке на соседней улице, Юстина дождалась, пока замыкающие группу воины не поравняются с ней, а потом что есть мочи дунула в свисток, который все время висел на шее. Серия звуковых импульсов, неслышных человеческому уху, но ощутимая животными — пара матерых дворовых котов с мявом прыснула с чердака соседнего дома — ушла в сторону водонапорной башни.

Расчет был на то, что хлопок в основании цистерны и как следствие повреждение водонапорных труб отвлечет ненадолго стражников. Быть может, часть из них рванет к башне, облегчив Юстине задачу… Но вопреки ожиданию, этого не произошло. То ли сигнал послала недостаточно сильный, то ли детонатор дал сбой. Дунула еще раз — с таким же успехом она могла бы попытаться проломить головой гранитную кладку…