За ужином на корме я развеселилась, потому, что Стива травил армейские байки. Это и страшно и смешно, поверьте! Вот как можно находить нечто веселое в событиях ужасных и смертельно опасных? Псих! Но, любимый псих.

Потом мы спорили и ругались, подбирая песню для дуэта. Пострадала чашка (стивина) и мое ухо! Не смешно!

Я в пылу ссоры разбила его чашку, а он схватил меня за ухо и принялся отчитывать. Правда как-то не зло… Я всем своим ухом, а потом и телом, чувствовала, как дрожит его рука. Вот что это? Ох, и мутный ты, майор!

Песню мы нашли. «Лети» называется. Красивая. И прекрасно исполнялась под гитару!

От автора: речь идет о дуэте Бьянка & Пицца. Песня «Лети». Лично мне очень нравится!

Кстати, а моем адском плане… Он бы и не созрел в моей безумной голове, но после заявления Кочерыжки об инстинктах, я подумала, что все может случиться. Я не разобью ему сердце, если стану чьей-то тантум, просто потому, что ему не нужна моя любовь. Но, вот секс, очень даже возможен.

Думайте обо мне все, что угодно, но меня к нему тянет! Я ничего, ну ничегошеньки не могу с этим поделать! Я его люблю… И пусть, хотя бы на несколько дней, он будет моим. До Пенни-Сток. А потом…я забьюсь в старый кабинет моего па и стану там рыдать. Но, рыдать я буду от счастливых воспоминаний! А не от профуканных возможностей!

— Пакита, alma mia, ты куда-то исчезаешь. Вернись и я все прощу, — Стива отложил гитару и поглядывал на меня (задумчивую) с заботой и волнением.

Не смотри так, гадский, бездушный майор!

— Радуйся, что я молчу и не «выношу тебе мозг», с твоих же слов, — смотрела я на небо, черное и звездное, не на него!

— Там все уже вынесено. Я ничем не рискую, paloma. Можешь пищать, сколько угодно. Да, сейчас ночь и мое время орать, но я не против, пропустить тебя без очереди, — вот добряк-то!

— Кочерыжка, скажи мне, что тебе обещали за мое спасение?

Он задумался, но ответил.

— Клан, Алена. Когда ты будешь дома, я стану дель Торе-Пачего. Без клана я ничто. Суперарэ со слабым даром.

— Понимаю. А что потом? Станешь сильным, хотя ты и сам по себе, без Пачего, неплохо справляешься. А дальше? Планы?

— С какой целью интересуешься?

— Мне интересно! Уж и спросить нельзя! — я надулась!

Почему бы просто не ответить? Откуда эта вечная подозрительность? Хотя… понятно, откуда. С улицы.

— Ну…скажем так, у меня будет больше шансов для получения вкусной еды и особи для размножения станут понаряднее.

— Вот, дурак, — я встала и пошла в каюту.

Стива меня нагнал и развернул к себе.

— Постой. Я пошутил. Тупо, — а взгляд и, правда, покаянный.

— Ты сказал, что веришь мне, но никогда не говоришь правды. Стива, я не враг тебе. Может, я напридумывала? Может, мне просто показалось, что мы близки и похожи? Ты все время меня отталкиваешь. Не хочешь человеческих отношений, не нужно было меня приручать. Не нужно было говорить, какая я славная и замечательная. Я не знаю, как реагировать. Когда я пытаюсь узнать тебя лучше, ты закрываешься. Когда я держу дистанцию, ты меня не отпускаешь!!! Бесит! — я кричала, не имея сил сдержать себя и свою обиду, свои чувства, свою боль от его НЕлюбви.

Я уперлась руками в его грудь, пытаясь оттолкнуть, но не смогла. Вот, медведь!

— Алена, серьезно??!!! Близки??!!! Принцесса и солдат?!! Как ты себе это представляешь? Добрая Пака будет писать мне открытки ко Дню рождения и присылать подарки почтой?!! А я стану с благодарностью хранить все это в шкатулке для особо важных вещей, чтобы потом хвастаться девкам в пабе? Вот, смотрите, сама дочь премьера помнит, как меня зовут! — он заполыхал огнем…и пурпуром!!!!

— Вот значит, как ты думаешь?! Отпусти меня! Немедленно! Чего смотришь, солдат? Отпусти принцессу и больше не трогай никогда! Не по Сеньке шапка! — он выпустил…но глаза его стали…

Боже мой, за что ты меня умом обделил?

Я убежала в каюту и рухнула в постель. Плакала долго и со вкусом, выгоняя со слезами боль и отчаяние. Потом уснула.

Утро было мрачным. Нет, солнце было на месте, море сверкало. Свежий (в кои-то веки) ветерок, добавлял радости Миру, но не мне.

Не могу я так!

Умылась, причесалась, оделась и полетела к Стиве, дура влюбленная!

Он был у себя в штурвальной, сидел в кресле и смотрел вперед. Обиделся.

— Стива, прости, — это все, что я смогла выдать.

Он даже не обернулся, балбес! Я кинулась к нему, обняла крепко, и слова посыпались из меня, словно горох.

— Я не принцесса! Никогда не была и не буду ею! Ну, посмотри на меня? Я же Пака. Во мне принцесса не выживет! Я даже улыбаться специально не умею! Спроси у кого хочешь, и каждый, кто меня знает, ответит, что я жуткая Пака! Ты и сам знаешь! Это все только в твоей голове бритой! Солдафон ты, мороженый!

Он посидел, посидел и сам обнял меня, да еще как! Ох, спасибо тебе, Небо, что сжалилось надо мной, и Кочерыжка перестал обижаться!

— Если я перестану брить голову, стану кудрявым. Форменный берет не налезет, — вот и кто он после такого заявления?

Хотя, может это начало его откровенности? Подействовала моя истерика?

— Серьезно??? Кудряшки??? — я отцепилась от Стивы и оглядела его, представляя кудрявую макушку.

Ну…прошу прощения, засмеялась я. И хохотала от души! Реально, психическая. Правда, Стива и сам удивил меня своим громким смехом. Йеееееес, два психа, яхта, море…. Замкнутый круг. Никаких шансов на спасение или, хотя бы, лекарства.

— Да, Алена, кудряшки. Это секрет, заметь, страшный! Ляпнешь- всем расскажу про влюбленную рыбу! — Стива поднялся из кресла и навис надо мной.

Какой огромный, вау…. Так, подбери слюни, Пака, и запускай адский план!

— Никому, честное пачеговское, — я подошла к нему совсем близко, подняла голову и посмотрела ему в глаза, прямо, открыто, не опасаясь, что заметит он в моем взоре горячий интерес и обожание.

Стиву проняло. Кто бы мог подумать? Брови съехались, глаза засверкали (снова пурпур!) и сам он весь подобрался, напрягся и подался мне навстречу.

Я не иначе как чудом сдержалась, чтобы не кинуться его целовать. А может, нужно было? А вдруг получилось бы и мы…э… Чёрт. Упустила момент, потому, что Стива заговорил.

— Amado, я говорил тебе, не смотри так на незнакомых мужиков, — ага, проняло!

— Это ты незнакомый? Пф… Я о кудряшках твоих знаю. Ты держал меня за руку всю ночь, сидя рядом. Ты обнимал меня. Даже на коленки к себе пустил. Я знаю, как ты ешь. Видела, как ты спишь. Ты меня лапал, и даже слизывал ягодный сок с моих губ, — а как тебе это, Кочерыжка?

У парня даже глаза потемнели, честно! Ой, что сейчас будет! Или не будет?

— Забыла сказать, что я видел тебя в гаремных тряпочках, — о, запомнил!

— Кстати, Нита купила такой наряд. Для тебя, видимо. Белый, как снег в Сульчи! Захвачу с собой в Столицу. Вдруг пригодится? — и снова я смотрела на него открыто, ничего не опасаясь и ожидая только одного…

— Кариньо… — голос его стал глухим, хриплым.

Он коротким шагом своим сократил расстояние между нами. Стояли мы так близко, что запах Стивы, яблочный, кружил мою голову сильнее, чем все вина Мира.

Руки мои взметнулись было, обнять его, но рык «ловца» (чтоб он сдох!) смял все мои планы и мы оба повернулись к аппарату.

— Алена, спокойно. Скорее всего, обычная яхта. Однако, будь рядом со мной. Попытайся стоять так, чтобы быть в поле моего зрения все время. Лучше будет, если ты сядешь на палубу, под бортом, чтобы я тебя видел, а чужие — нет. Можно не переодеваться. Мы уже не в эмиратах. Не светись и этого достаточно. Судя по прибору, судно, небольшое, класса J-709. Старое.

Потом майор достал тяжеленные ботинки и переобулся. И я поняла, что-то не так!

— Стива… — я пролепетала испуганно, видимо, потому как, он коротко обнял меня, успокаивая.

Потом, запихав два огромных ножа с зазубринами за пояс длинных шорт, прикрыв их футболкой, вышел на палубу!

Мамочка!!! Что же будет? Я ползком за Стивой. Устроилась под бортом на палубе, глядя на него.