«О, если бы моя тугая плоть, могла растаять, сгинуть, испариться!»

Правда, классик о самоубийстве говорил. А я о плоти, блин!

Я пошел в каюту, принял душ наскоро. Переоделся и запихал стираться и сушиться свои шмотки. Хорошая яхта. Все есть, плыви не хочу. Куда бы еще кошку сбагрить?

А кошка, тем временем, уже была в салоне, что-то раскладывая по тарелкам. Потом брала эти тарелки и носила на корму, под навес. Хорошая идея поесть на открытом воздухе, глядя на море, пока еще не слишком жарко.

— Шуршишь, кариньо? — я прислонился к переборке между салоном и открытой кормой.

— И тебе доброго утра, Стивка! — во, как, «Стивка»

Сейчас как шарахну тебя, будешь знать, как фамильярдничать на ровном месте.

А она весьма деятельная особа!

Я не мог не заметить чистоту и порядок. Салон, каюты, все это было прибрано, вычищено и….стало уютно. Кто бы мог подумать, что принцесса со взрывным характером, такая хозяйка. Самое интересное, что ей в радость.

Но есть одно «НО». Сейчас она все дела переделает, всего наготовит, а потом примется за меня! Других развлечений на яхте у нее нет, а насколько я мог судить, она непоседа!

Чур меня!

Так, надо срочно отомстить за «Стивку», а то на шею сядет.

Я подошел к ней, улыбнулся глумливо и пошлепал по попке, вроде как приветствуя. Руку отдернул поскорее, ибо попка была…Лучше промолчу!

— Это как понимать? — она рассердилась мгновенно.

— Да как хочешь, так и понимай. Я действую строго в рамках- ты мне, я тебе. Если я для тебя Стивка, свой в доску, то отчего не потрогать шикарный экземпляр? Что такое, Аленка? Чем не довольна? — я хамил ей, откровенно и нагло, идиот!

Рано я радовался.

Тиби оценила ситуацию, поняла мои действия и ответила, как говорится, адекватно моим телодвижениям (собственно, была права). Она ухватила меня за щеку, и потрепала, как щенка.

— Ты ж мой хороший. И глазки то у нас злые, и бровки то у нас сошлись в одну линию, и кулачки то у нас сжались. Садись, дорогой, накормлю. Может, подобреешь.

Она самоубийца, точно говорю. Ладно, Пака, лови в ответ.

Я не раздумывая, облапал ее как следует, прижав к стене. Облапал нагло и зло, наказывая. Словно шлюху оценивал.

Я не буду говорить, ЧТО закрутилось во мне после этого, лучше вам не знать. Одно скажу, я дебил, и сделал себе только хуже. У меня даже ладони стали горячими, не говоря уж обо всем остальном.

Она застыла. Обиделась. Поняла, как я унизил ее. Прости меня, кариньо. Но, я не игрушка тебе, ясно? Наверно, я мог найти и другой способ, чтобы показать ей как НЕ НАДО себя вести. Но, после просмотра своих снов, я просто не удержался. И за это прости, девочка.

Она не простила, потому, что мысли мои читать не могла, а вслух я не произнес ни слова. Тиби просто двинула меня коленом в пах. Попыталась. Ну, детка, ты совсем куку. Я же дистэто. У меня реакция молниеносная. Хотя, попытка славная.

— Сделаешь так еще раз, я найду способ унизить тебя так же, как ты унизил меня сейчас. Как ты говорил? Затихарись и жди? Я последую твоему совету, Голицын. Ты ведь рассердился на «Стивку»? Я брата называю «Илька». Думала, если ты вошел в круг избранных, то почти семья мне. Потому и назвала так. Словно, своего.

Вот сейчас я готов был провалиться под землю от стыда.

Кариньо, откуда мне было знать? Думаешь, я в курсе, как в нормальных семьях называют друг друга и почему они так делают?!

— Садись, завтрак готов, — ее голос, бесцветный и тихий хлестанул по мне сильнее, чем плетка- дуччи (с железными крюками на конце), — Или мне на «ВЫ» надо говорить?

— Я не голоден, — это все, что смог выдавить из своей вмиг пересохшей глотки.

Она, услышав это, дернулась и замерла. Потом без лишних слов, свалила всю еду в одну миску и выкинула за борт.

Доброго утра, кариньо, приятного аппетита Пака, удачного дня, Алена.

Наверно, я сам утоплюсь. Ее топить, вроде, не за что.

Урод! Дубина! Солдафон козлячий! И далее по списку…

Я просто не могла унять в себе бешенство и обиду. Я так старалась! Убирала, готовила, ждала его к завтраку. Даже причесалась и принарядилась ради этого остолопа!

Когда его руки прошлись по моему телу, с циничной беспощадностью показывая, за кого он меня принимает, я только чудом удержалась, чтобы не заплакать.

Стива, за что? Я ничего такого не сказала, радовалась, что ты теперь не одинок и у тебя есть все мы. Просто так мамин дар никого не выбирает, это я знала наверняка.

Хотя, я тоже была неправа, ведя себя с ним, как с домашней собачкой. Но, это в ответ на его гадкую выходку по отношению к моей попке! И его властный, подчиняющий взгляд не добавил мне счастья. Подумаешь, какая цаца!

Я и сама хороша, накосячила. Но, он первый начал!

Отказался завтракать? Вот и ходи голодный! Голодный…. Ведь впереди целый день, как ты будешь-то, Стива?

Боже, о чем я думаю?! Иди к черту, громила! Жуй свои ботинки! А я в тишине и покое, проведу все дни, что вынуждена болтаться с тобой на это чертовой яхте. Вот залягу сейчас с книжкой на корме, под навесом, на целый день и буду кайфовать. А ты делай, что хочешь. Мне все равно!

Все же всплакнула, только тихо, чтобы солдафон не услышал. Потом покрыла светлой косынкой голову, чтобы не напекло, и устроилась на откидном мостике позади кормы, с которого можно нырять в море. Яхта прогулочная, отсюда и прибамбас.

Уселась и сжалась в комочек. Будь я дома у родителей, я бы пряталась в старом кабинете отца. Когда тот, стал слишком тесным для его работы, па переместился в другой. Но, мне нравилась эта комната, было в ней что-то родное и надежное.

Я уже года два жила отдельно от родителей. Мы с Илькой купили два дома, по соседству. Сосны, озеро и тишина! До центра недалеко и район прекрасно охраняемый. Вот там, в своем доме, я могла печалиться где угодно и как угодно. А тут, на этой яхте, и сбежать-то некуда.

Через половину часа, яхта замерла и встала, покачиваясь на волнах. Наверно, Стива, приступил к выполнению своего адского плана. Ну и пусть! Просижу тут целый день, и с ним не пересекусь!

Я понимаю, что веду себя как глупая девочка, но я так чувствую. Мне больно и от его поступков и от его слов.

Вон он….слышу его шаги, наверно меня ищет. Вот и ищи, глупый Стивятина!

Шаги замерли где-то за моей спиной. Нашел, ай молодец, «возьми с полки пирожок, там их два, крайний не бери»!

Я оборачиваться не стала, полыхая обидой и разочарованием. Все равно он не извиниться, а я тоже не на помойке себя нашла, чтобы прощать ему подобное просто так.

Он потоптался, потоптался и ушел. Вот и катись, противная морда!

Я смотрела на море. Солнце ярко светило, вода блестела, золото и бесконечная синева. Ильке бы понравилось, он всегда умел видеть вот это нечто, что окружает нас. Всю красоту и радость бытия. Он всегда смотрел на мир своим, особенным взором, тем, который был доступен только ему. Где ты, братик мой, родной?

Солнце начало припекать сильно и мне пришлось перейти в каюту, под кондиционер и на мягкую постель. Там я и уснула на час, потом подскочила и, все же, отправилась готовить обед- легкий суп и поджаренный хлеб с нежирным паштетом. В такую жару совершенно не хотелось есть.

Кого я обманываю? Кусок в горло не лез, потому, что на яхте поселилась обида и вражда, настоящая, не та, которая была у нас до этого, другая, черная и густая.

Я пошла к Стиве.

— Господин Голицын, обед готов. Вам понадобятся силы, чтобы осуществить свой план и доставить меня домой. Если не хотите есть, просто киньте все за борт. Через половину часа, жду Вас в каюте для получения инструкций на счет Бонхо, — хотела сказать тем тоном, которым говорит со мною ма, когда не довольна и хочет показать это.

Не вышло, куда мне до нее? Я просто проговорила это, заставляя себя, выдавливая слова, желая поскорее уйти.

— Благодарю, мэм, — вот и весь ответ.