С одной стороны, можно сказать, что вовлеченное, активное отцовство в Швеции — это уже мейнстрим. С другой — если внимательно посмотреть, какие именно отцы чаще всего берут отпуск по уходу за ребенком, то это в первую очередь горожане с высшим образованием, средний класс. Кроме того, исследования показывают, что отцы, которые работают в местах со смешанным гендерным составом, более заинтересованы в таком отпуске, чем те, у кого на работе преобладают мужчины. Для книги «Новые шведские отцы» мы опросили 20 пап, которые уходили в отпуск по уходу за ребенком на полгода и больше. Мы хотели выяснить их мотивацию: спрашивали, почему они решили оставаться дома так долго, ведь в среднем отцы в Швеции проводят в таком отпуске два-три месяца.
Некоторые указывали на важность гендерного равноправия и необходимость справедливо делить обязанности в семье, но абсолютное большинство говорило о том, что хотят установить хорошие отношения с ребенком.
Пожалуй, самый удивительный факт о новых шведских отцах, который мы выяснили в процессе написания книги, это их возраст. Я полагал, что мужчинам, которые берут длительный отцовский отпуск, около тридцати, ведь чем ты моложе, тем меньше у тебя стереотипов, тем свободнее ты мыслишь и так далее. Но на деле все оказалось совсем не так: бо́льшая часть отцов, уходивших в длительный отпуск по уходу за ребенком, относилась к категории 40+.
Во время интервью многие из них рассказывали, что пережили тот или иной кризис: развод, серьезную болезнь, увольнение, который заставил их переосмыслить свою жизнь.
«Я понял, что у меня только одна жизнь, что я хочу заботиться о своих детях прямо сейчас, что не могу упустить шанс установить с ними близкие отношения» — примерно такие ответы нам приходилось слышать.
Карьера для этих людей не была на первом месте: кто-то уже успел сделать карьеру и имел хорошую работу, а кто-то просто решил, что семья и дети для него в данный момент важнее.
Отцы, которые берут отпуск по уходу за ребенком, очень редко сталкиваются с открытым противодействием со стороны начальства. Однако еще в 1990-х исследования свидетельствовали, что основной реакцией работодателей в таких случаях было пассивное сопротивление или поддержка только на определенных условиях. Это показывает, что и в Швеции смена устоявшихся норм проходит непросто и занимает время.
Отцовский отпуск, безусловно, оказывает положительное влияние на ситуацию с гендерным равноправием, в частности потому, что позволяет женщинам быть более активными на рынке труда и уменьшает их финансовую зависимость от мужчин. Но есть еще и исторический контекст. В шведских семьях не всегда полагались на мужчину как добытчика и единственного кормильца. Достаточно долгое время (XIX век — начало XX века) Швеция была очень бедной страной, так что женщинам приходилось работать. Еще один момент, очень важный для становления гендерного равноправия в Швеции, — это возникновение системы доступных детских садов в конце 1960-х и в 1970-х годах. Именно их появление позволило молодым мамам начать активно работать.
Несмотря на распространенную практику вовлеченного отцовства и равноправного родительства, какие-то гендерные стереотипы, безусловно, продолжают жить и в шведском обществе. Например, как-то раз мы с женой беседовали с учительницей одного из моих сыновей, и, как я ни пытался быть услышанным, она совершенно не воспринимала меня как ответственного и знающего родителя, а говорила исключительно с моей супругой. Или другой пример: когда мама забирает ребенка из садика и выясняется, что она забыла взять какую-то вещь, что-то из одежды например, то кто-то из воспитателей тут же поставит ей это на вид, а вот папе — вряд ли. Почему-то считается, что женщина обязана помнить о таких вещах, а мужчина — нет.
То есть если он не забыл взять ребенку шапочку, то это бонус, счастливый случай, и, скорее всего, ему скажут: «Ничего себе, мы не ожидали, что вы такой заботливый».
Подобные случаи подтверждают существование гендерных стереотипов в Швеции, но это вовсе не означает, что реформы прошли впустую или ничего не изменилось с 1960-х, — как раз наоборот, изменилось очень многое. Но нам предстоит пройти длинный путь, прежде чем к мужчинам и женщинам будут относиться одинаково во всех сферах общественной жизни.
Норвегия
Стеффен. Когда с двумя детьми легче, чем с одним
Первое, что я вижу в саду, — аккуратный домик на большой березе. Стеффен построил его для своих детей, как когда-то для него — отец. Я чувствую легкую зависть: мне немедленно хочется сделать такой же для своего сына. Жаль, что у нас на даче нет для этого подходящего дерева. В саду спит в люльке семимесячная Эвелин, и мы, чтобы ее не тревожить, проходим в дом.
Обыкновенная норвежско-русская семья
Стеффен Йохансен, его жена Аня, их трехлетний сын Леон Микаэль и дочь Эвелин живут в Бломменхольме, западном пригороде Осло. Это район по-норвежски лаконичных коттеджей. Участки с лужайками, цветами и небольшими грядками разделены невысокими, максимум по пояс, заборами. Сразу понимаешь: здесь безопасно и соседям тут нечего друг от друга скрывать.
Стеффен родом из деревни к югу от Тро́нхейма. Он инженер, работает в крупной девелоперской компании в Осло. Аня из Москвы, по первому образованию она HR-менеджер, по второму — переводчик, сейчас работает инструктором по йоге. Аня и Стеффен встретились в Болгарии, на Золотых Песках, быстро подружились, а потом долго переписывались и созванивались по скайпу. Через год Стеффен позвал Аню в Норвегию, познакомил с родителями и друзьями, и тогда они, можно сказать, официально стали парой. При каждой возможности Стеффен летал в Москву, а Аня — в Осло. Он оканчивал университет, его специальность была очень востребована в Норвегии. У нее в Москве устроенная жизнь, родители, друзья, работа. Они расписались и сыграли свадьбу в Москве, но, чтобы быть вместе, кому-то нужно было решиться на переезд в другую страну. «Я очень благодарен Ане, что она все-таки отважилась, — говорит Стеффен. — Мы все обсудили, спланировали, наметили дату нашей встречи в Норвегии. Но Аня решила устроить мне сюрприз и прилетела раньше. Вошла ко мне с чемоданом и сказала: „Привет, я остаюсь“».
Стеффен тогда снимал квартиру вместе с другими молодыми людьми, так что часто бывало очень шумно — вечеринки длились до утра. Вскоре Аня и Стеффен от всего этого подустали и переехали в собственную квартиру. «Нам там нравилось, — рассказывает он. — Рядом лес, река, много детских площадок. Но однажды моя сестра (а она живет здесь же, неподалеку) написала, что тут продается часть дома. Мы приехали, была весна, все цвело, и мы сразу влюбились в это место и думаем, что останемся здесь навсегда. Улица тупиковая, машин почти нет, тут много детей, они прибегают к нам попрыгать на батуте, Эвелин и Леон проводят целые дни на свежем воздухе — настоящая детская мечта». Стеффену и Ане принадлежит только второй этаж дома, но в Норвегии так часто бывает. И даже удобно, что у них есть соседка: «Есть на кого оставить дом, пока нас нет, а когда она уезжает, мы приглядываем за ее кошкой. В прошлом году меняли крышу: это очень дорого, но мы разделили с соседкой расходы и смогли себе это позволить».
Мы сидим на кухне. Аня замешивает тесто для вафель и зовет Леона помогать. Он становится на стул, берет в руки половник, но смущается и спускается на пол. Родители рассказывают, что сын очень любит готовить. «Кстати, это он разбивал яйца для теста», — говорит мама, а папа вспоминает недавний случай: «Я показывал Леону, как жонглировать, так он сразу решил повторить это с яйцами, еле успели остановить!» У Ани выходной, а Стеффен сейчас в отпуске по уходу за ребенком — уже во второй раз. «Когда родилась Эвелин, отцовскую квоту как раз увеличили, и теперь она составляет пятнадцать недель, вместо прежних десяти. Так что, как видите, я сижу дома с дочкой, пока жена на работе, и все еще свеж и неплохо выгляжу», — говорит Стеффен.
