— Я заканчиваю чуть раньше четырех, захожу в магазин за продуктами и в 16:15 забираю Люкку из садика. Когда мы приходим домой, я принимаюсь готовить ужин.

— Любите готовить?

— Очень. Это моя йога. И лучший способ избавиться от стресса и сбросить накопившуюся усталость. Прихожу домой и сразу иду на кухню.

— Вы где-то этому учились?

— Жизнь заставила, — смеется Рунольфур. — Я же уехал из дома в 16 лет, а есть в ресторанах тогда позволить себе не мог.

Я понимающе киваю, потому что и сейчас не особо могу позволить себе ходить по исландским ресторанам. Цены на острове впечатляют чуть меньше его фантастической природы. Рунольфур рассказывает, что часто делает на гриле мясо или рыбу, любит готовить что-нибудь тайское или итальянское, но его фирменное блюдо — таджин из баранины с зирой и другими марокканскими пряностями. А что любит Люкка? Рунольфур переадресовывает вопрос дочери и переводит мне ее ответ: «Суп!»

— Быть не может, — говорю. — Всем известно, что дети ненавидят суп! Я даже маму свою обманывал, когда она меня вела домой из детского сада. Сочинял, что съел суп, который давали на обед, чтобы она не расстраивалась и не ругалась.

— Люкка в этом смысле ребенок необычный, ей и разные специи нравятся. А вот у Ланы вкус более традиционный — она обожает пиццу.

Ауслойг приходит с работы после пяти, около шести они вместе ужинают, а в половине девятого Люкку укладывают спать — обычно этим занимается Рунольфур.

— Я рассказываю ей те же истории, что слышал в детстве от родителей: например, про маленького мальчика, волшебную корову Бюкколу и о́гров, безобразных и злобных великанов, которые их преследуют. Эти сказки у нас в Исландии передают из поколения в поколение. Потом я пою Люкке песенку, всегда одну и ту же, и она засыпает.

— А Лана любит читать?

— Да. Мы все много читаем. Я обычно проглатываю две-три книги в неделю. Когда много работы, предпочитаю детективы, а в более легкие периоды жизни и в отпуске берусь за что-то посерьезнее.

— А из русских авторов кто-нибудь запомнился?

— С вашей современной литературой я не очень знаком, но, конечно, читал Достоевского, Толстого, Горького и Пастернака. В молодости очень любил «Тихий Дон», а «Мастер и Маргарита» входит в десятку моих самых любимых книг.

Рунольфур — самый старший из героев этой книги. Он даже состоит в Ассоциации возрастных отцов Исландии, куда принимают только тех, кто стал папой после пятидесяти.

— И чем же вы там занимаетесь, в вашем закрытом клубе? — интересуюсь я.

— Обмениваемся опытом! — хохочет Олли. — Если честно, наша ассоциация — не слишком серьезная организация. Скорее это просто группа в Facebook, нас там человек сорок. Иногда мы встречаемся, чтобы выпить по кружке пива и поболтать.

— И все же наверняка жизненный опыт дает возрастным отцам какие-то преимущества, делает их мудрее? Поделитесь советами с молодежью.

— Преимущества, безусловно, есть. Я, например, с возрастом стал не только более активным и уверенным в себе отцом, но и гораздо более расслабленным. Мой первый совет такой. Если ребенок подходит и просит: «Можно мне вот это?» — то вместо того, чтобы, как обычно, тут же ответить: «Нет!» — подумайте: есть ли серьезные причины для отказа? И если их нет, просто скажите: «Да, конечно можно». Но вы должны быть последовательны и не нарушать те правила, которые сами установили. Я за то, чтобы правил было немного, но их нужно железно соблюдать.

— Можете привести пример таких правил?

— Люкка ложится спать между восемью и половиной девятого. Всегда. Конечно, дочке часто это не нравится: она чем-то занята, играет, а тут нужно все бросить и идти чистить зубы. Бывает, что укладывать ее приходится с ревом, но тут я непреклонен, как бы мне ни было тяжело слышать ее рыдания. Потому что стоит два-три раза уступить, и весь распорядок полетит к черту: Люкка пойдет в садик невыспавшейся или вообще не сможет встать вовремя. Так что второй мой совет: выстроив распорядок дня ребенка, старайтесь его не нарушать. Не надо чересчур усложнять расписание, пусть оно будет простым, главное — соблюдайте его. И конечно, правила стоит вводить, только когда они действительно нужны. Например, во Флатейри, деревне в западных фьордах, где мы обычно проводим Рождество, Пасху и месяц-полтора летом, никакого распорядка дня просто не существует. Там мы едим когда захочется, спим сколько влезет, и Люкка может ложиться хоть в одиннадцать, хоть в двенадцать.

Занимаются ли девочки чем-то еще помимо садика и школы? Оказывается, Люкка пока нет, а Лана раз в неделю ходит на танцы. А как же спорт?

— Честно говоря, нам не хочется их перегружать. Люкка, например, проводит восемь часов в саду, и я считаю, что в оставшееся время ей полезнее побыть с родителями или погулять с подружками, чем ехать через весь город в спортивную секцию. Кроме того, мне не нравится элемент конкуренции в детском спорте. Мои сыновья, например, начинали заниматься футболом, но ничего не добились. Очень мало кому удается пробиться на самый верх и реализовать свои амбиции.

— Но ведь можно заниматься спортом просто для удовольствия. Мы, например, играем с друзьями в футбол по понедельникам, большинству уже за сорок, какие уж тут амбиции! Но на эти полтора часа забываешь обо всем — только чистый, незамутненный кайф от игры.

— Понимаю. Думаю, это вообще лучший спорт на свете — пожилые мужчины, играющие в футбол! — хохочет Рунoльфур. — Но я убежден, что детей жесткая конкуренция может травмировать.

Когда я спрашиваю Рунольфура, как складываются его отношения с дочерьми жены — Ланой и Эмилией, он несколько раз повторяет: «Мне очень повезло». Повезло, что, когда они с Ауслойг поженились и стали жить вместе, Лане было всего три года. «Она выросла в нашем доме, и у меня было время завоевать ее доверие. Я отношусь к Лане как к собственной дочери. Стараюсь не делать никаких различий между ней и Люккой. Лана — очень хорошая девочка, только слишком много времени проводит в телефоне, и с этим надо что-то делать», — рассказывает Олли. А еще старшая дочь помогает ему с младшей: «Раз в неделю я хожу в бар с друзьями, и Лана остается с Люккой. Мы даже решили платить ей за это, но дело не в деньгах, я не верю в семью как бизнес-проект и в материальное стимулирование детей. Главное, что Лана очень гордится таким ответственным поручением: это дает ей возможность почувствовать себя взрослой».

С Эмилией, старшей дочкой его жены, Рунольфуру повезло дважды. «Во-первых, у нее с самого начала было большое желание принять меня. И это огромная удача, ведь, когда мы познакомились, ей было уже четырнадцать — очень непростой возраст. Во-вторых, Эмилия подружилась с моим младшим сыном Эйни. Наверное, помогло еще и то, что они ровесники. Прошлым и позапрошлым летом они вместе подрабатывали в рыбацкой деревушке на северо-востоке Исландии. В этом году не получилось: Эйни учится на юриста, а Эмилия — на ювелира, и у каждого летом своя профессиональная практика».

— А чем занимаются ваши старшие сыновья?

— Скарпи живет в Эдинбурге и работает барменом, а Стебби — воспитателем в садике, здесь, в Рейкья́вике. Он очень любит детей.

Собственных детей у сыновей Рунольфура пока нет. Придут ли Скарпи, Стебби или Эйви к отцу за советом, когда они появятся? «Думаю, я бы мог много чего полезного посоветовать. Но я не уверен, что они станут меня спрашивать, — отвечает Рунольфур с печальной усмешкой. — Понимаете, у меня с мальчиками хорошие отношения, пару раз в месяц они приходят к нам на бранч, вот как сегодня, регулярно гостят в нашем деревенском доме во Флатейри: прошлое Рождество мы справляли там все вместе. Но мы не так близки, как будем, я надеюсь, с Люккой, когда она вырастет. Это все равно отношения на расстоянии: мы не разговариваем каждый день и не так часто видимся».