О, Иссиль он казнил маршала Кэллиана, одного из лучших маршалов этого мира!

— Габриэл?

— Нет, — процедил темный эльф свозь зубы, — продолжай.

Сжатые под сверкающими рукавам кулаки, затрещали до хруста. Габриэл склонил голову и под эльфийским плащом Хилый заметил рубаху из льна… цвета белее снега. Темный эльф в белом? Невероятно! От удивления полукровка икнул. Но быстро взял себя в руки:

— На чем я остановился? Ах, да, Кэллиана казнили. С ним в Арву Антре отослали еще троих маршалов и десять командоров. Остальные, слышал, присягнули и заняли места подле короля, как будущие полководцы.

Хилый снова икнул. Белоснежная рубаха жгла его глаза. Он схватил кувшин кваса и осушил. В голове полукровки не укладывалось, что заставило темного эльфа надеть белое — цвет его кровных врагов.

Меж тем лицо Габриэла было непроницаемо холодно — о чем он думал и что чувствовал — оставалось секретом. Через минуту он подал голос:

— Брегону не хватило бы воли, коварства и ума сотворить все это в одиночку. Ему кто-то помог. Кто-то надоумил.

— О, да, мой лорд. Эта весть вам не понравится куда больше.

Габриэл прожег полукровку черными глазами и тот поспешил объясниться:

— В Мерэмедэль пришел незнакомец. Говорят, из темных, ваш сородич, но прежде его никогда не видели в королевстве. Он назвался Звездочет. Все деяния короля — шепот Звездочета, который он вложил в его разум черным колдовством. Он объявил наступивший год — Годом Созвездия Льва — годом великой борьбы и великих перемен. Армия наемников, доспехи из волшебного металла, поход против Теней Запада, говорят, все задумал — Звездочет.

— И Брегон ему доверяет?

— Как себе, мой лорд. — Печально кивнул полукровка. — Если раньше молодой король еще скрывал стремления завладеть Гелиополем, то после смерти отца уже не скрывает…

— Теобальд умер? — Ошеломленно распахнул глаза Габриэл.

— Да, господин. Вы не знали?

— Нет.

— Умер. Давно. Прошлой осенью.

— Значит, все же умер, — прошептал Габриэл, медленно склоняя голову. По черным волосам, забранным в хвост, побежали светлые искры. Ресницы стали влажными.

— В бессмертие ушел не один король, мой лорд. Все его советники, помощники и придворные были объявлены предателями и пособниками Белого Лебедя и казнены.

— Что? — Выдохнул Габриэл, вскидывая голову и впиваясь в полукровку ледяным, как касание смерти взглядом. — Советники?

— И их семьи тоже.

— Ты уверен?

— Уверен. Настолько же, насколько уверен в том, что за ночью придет день, а за ним — сумерки, — странно поклялся Хилый.

— Барон Малиус?

Хилый покачал головой.

— Лорд Фалерриар?

Хилый опустил глаза.

— Баронет Келевор?

Тот молчал.

— А граф Вигго, сын Иарта?

— Все советники, Габриэл. Их семьи. Их дети.

— Лира… — имя бывшей невесты сорвалось с губ против воли Габриэла. И хотя он давно не питал к высокомерной и самовлюбленной дочери советника теплых чувств, а точнее, не питал совершенно никаких чувств, весть о ее казни обожгла ему сердце.

За столиком неподалеку пели феи. Легкие, как щебет соловушек голоски плыли по прокуренной и провонявшей жиром и потом таверне.

Сладкий мед, цветочный мед,

Пчелка на обед несет,

Крылья золотом горят,

В солнце ярком их наряд,

Нежный мед, терпкий мед

Принеси мне, пчелка, ты,

Я вкушу цветок любви…

— Брегон обезумел, — выдавил шерл.

— А вы все еще сомневались в душевном состоянии короля? Надеялись на чудо исцеления? Нет! Он превратился в чудовище. Это не мои слова. Чудовищем и безумцем его нарекли жители Мерэмедэля. Он напоил кровью Эр-Морвэн, а теперь напоит всю равнину Трион. Так теперь шепчутся в темноте столицы.

Орк, спавший в тарелке у дальней стены, неожиданно поднял голову и рявкнул:

— Вы, тощие курицы! Заткните пасть! Спать мешаете!

Феи зашипели, обнажая острые акульи зубы.

— Эй, там, потише, — рявкнул на орка хозяин, — это мирное заведение. Понял?

Орк побубнил под нос и рухнул обратно в тарелку. Таверна снова наполнилась звоном посуды, треском табака, шелестом дыма, хриплыми голосами гномов и гоблинов, спорящими рыками орков.

— Когда Брегон выступит на запад? — Габриэл наблюдал за жеманными движениями фей.

— Точный день держится в тайне. Но по вашей столице бродят слухи, что они отлетят не позже конца апреля.

— Отлетят? — Холодное лицо темного эльфа осталось неподвижно, но в глазах полыхнул огонь.

— Еще одна недобрая весть, господин, — поник плечами Хилый. — По указу короля был возведен воздушный флот. Я лично видел в доках десять новеньких кораблей. Рабочие шепчутся, они будут рассекать небеса и ходить по облакам, как суда драконов Ий-Дъии ходят по горячим морям востока, а ладьи людей по ледяным океанам севера.

— Что за волшебство заставит их воспарить? — Полюбопытствовал Габриэл.

— Строители не знают. Им сказали, эти думы не их забота. Об этом позаботится Звездочет. Корабли взлетят, как в той старой сказке про Мегвина и Мудрого Стрижа.

Габриэл прожил несколько сотен зим — сущий пустяк по меркам эльфийского народа, и о таком чуде слышал впервые. Загадочный Звездочет оказался совсем не так прост, как еще пять минут назад думал парень. Противник, подчинивший волю Брегона и лестью укравший у него власть, не мог быть слаб и немощен; скорее — хитер, коварен, опасен и очень самоуверен. За полгода ему удалось сотворить то, на что Брегону не хватило бы и смены тысячи созвездий. Эльф скрипнул зубами — сердце медленно плавилось в яростном огне. Новый враг, опасный враг. Опять придется бросаться с головой в огонь да полымя.

Бородатые варвары северяне бросили на стойку монеты и направились к двери. Обитые пластинами щиты с драккарами на волне, сверкнули серебристым огнем. Звякнул колокольчик — хлопнула дверь. Рядом раскурил трубку гном. Горючий сухой дым пепельными кольцами взмыл под потолок. Из кухни послышался злой крик гоблинши, разносившей еду.

— Куда ставишь, дурень! Я сказала, сюда, на эту полку ставь!

— Это не все, — тихий голос отдался в висках Габриэла ноющей болью.

— Что еще? — Не открывая глаз, прошипел темный эльф.

— Не знаю важно это или…

— Выкладывай, раз начал.

— Помощник помощника начальника тайной службы за хорошую плату поведал мне одну любопытную тайну. — Хилый понизил голос до шепота. — Отчаявшись отыскать Белого Лебедя силами собственных воинов, Брегон прибегнул к услугам Охотника из Харисумма.

Габриэл резко выпрямился. По мраморному лицу потекли серые тени.

— Этого гнусного ублюдка?

— Угу, — кивнул полкровка. — Он призвал его давно. С полгода назад. Но не это странно, мой лорд.

— А что? — Дуги бровей замерли на переносице.

— Когда я ехал по Северному тракту в Аяс-Ирит, кого бы вы думали, заметил на одном из горных хребтов Драконовых гор? Да, мой лорд — Охотника. И его горную банду. Они рыщут по заснеженным скалам не просто так. Им велено найти Белого Лебедя. Живой или мертвой. Если они здесь, то…

— Белый Лебедь поблизости, — в третий раз Габриэл закончил мысль полукровки.

— Вот именно, — мелко кивая, Хилый озирался вокруг.

Дверь распахнулась — в таверну зашла парочка местных жителей. Он нашептывал ей на ухо. Она томно смеялась, обнажая отблескивающие клыки.

— Где ты видел это отребье в последний раз?

— На западном склоне Караграссэма в двадцати милях к востоку от Аяс-Ирит. Это было вчера на рассвете. Я проезжал ущелье по югу Этлены и заметил черные пятна на вершине горы. Пригляделся и обалдел.

Габриэл прищурился — аналитический ум хитрого стратега быстро сложил два и два. Ели проследить движение Охотника и его шайки по карте, то двигаясь в том же направлении по южным склонам, и через двести миль свернуть на север, то можно выйти… к Горному приюту. Неожиданное умозаключение окатило его, точно ушат ледяной воды. Ищейки Охотника славились отменным чутьем и никогда не ошибались. Если нюх вел их много дней по следу Белого Лебедя к Ательстанду, то это означало одно: наемница одна из обитательниц приюта.