Полязгивая доспехом, они медленно подтекли к разведчику. Он махнул на серебрившиеся крыши одноэтажных амбаров, конюшен и складов.
— Туда.
— Опоздали, грязные морды, — брезгливо бросил Одэрэк, когда они вошли в амбар. — Я продрог, как пес.
— Полехче, эльф, — красно-желтые зрачки налились огнем, — не то натяну кишки на шею.
— Ладно, ладно, Гигр, успокойся, — улыбнулся медноволосый валларро. — Не для того мы заключили сделку, чтобы поубивать друг друга, правда?
— Хде металл?
— В днище клеток. Вот они.
Одэрэк кивком указал на несколько больших кованных клеток с деревянным поддоном. Стальные вертикальные прутья поблескивали в тусклых сполохах одинокой лампы в руке валларро. Иного освещения в амбаре, застеленном золотистым сеном, не имелось.
Гигр развернулся к родичу, облаченному в сине-серый доспех с надтреснутым шлемом — рваное железо едва держалось на мощной лысой башке с мясистыми острыми ушами; из-под тяжелых нависших век посверкивали рыже-алые точки, и что-то прохрипел. Тот рыкнул остальным — часть солдат, гремя и оглушительно лязгая, выскочила из амбра во вьюжную темень.
— Они обеспечат охрану, — прорычал Гигр и кивнул оставшейся пятерке: — Вскрывайте дно, берите металл. И уходим.
Ирчи бросились к клеткам. Застонало железо, полетели щепки и сверкающая стружка. Дикари рвали клетки с остервенением, хрипами, гортанным бульканьем, как хищники, истекающие слюной.
Одэрэка передернуло от отвращения. Эльф перехватил лампу другой рукой и отошел. Снаружи завывал ветер, сыпал колючий мартовский снег, и неплотно прикрытая дверь ходила ходуном, громко хлопая.
Шумно обрушилась разломанная клетка. Посыпалась другая, третья. Ирчи драли поддоны, но в тайниках было пусто.
— Хде он? Хде металл?!
Гигр бросился к Одэрэку. Два желто-красных глаза, высвечивающие из полумрака забрала, обожгли эминэлэмца бешенством. Ирч прижал валларро к стене и повторил:
— Я спрашиваю, хде металл, эльф?
Смрадное зловонье выбило из карих глаз слезы. Одэрэк задохнулся и выронил лампу. Она брякнулась о деревянный пол, покатилась, и только по счастливой случайности не разбилась — тройное стекло уберегло амбар от пожара. Ударившись о балку, лампа остановилась и свет преломился в стыках и углах. По стенам и потолку забегали мириады зыбких теней.
Ирч наседал.
— Отвечай, хде металл?
— Должен быть в днищах! Я сам укладывал его в Эмин Элэме! Клянусь Всевидящим!
Один из пятерки бросил драть клетку, вскочил на ноги и, ткнув в валларро, злобно зарычал. Гигр ответил такой же хрипло-гортанной тирадой.
— Он говорит, ты обманщик! Говорит, тебя надо скрутить и вытрясти всю правду.
Красивое эльфийское лицо застыло от ужаса.
— Нет, не смейте! Я лично вел переговоры с лордом Гелеганом и он поручился…
В рот всунули кнутовище и Одэрэк подавился. Гигр и подоспевший на помощь ирч повалили его на пол, сорвали теплый, отороченный мехом плащ и полукафтанье с широкими узорными рукавами, перевернули на живот. Одэрэк брыкался и рычал, пока те связывали ему за спиной руки и ноги, предварительно стянув высокие мягкие сапоги.
— А теперь ты расскажешь, куда спрятал металл. Или пожалеешь, — пообещал Гигр, садясь рядом со связанным, и вынимая из щели доспеха кинжал с костяной ручкой, украшенной навершием в виде оскаленного черепа.
Одэрэк зарычал, задергался, когда острие кинжала поползло вдоль хребта, распарывая тонкий лен нижней рубахи, и уперлось в копчик. Тело эльфа напряглось, заостренные уши прижались к голове.
Гигр гортанно рассмеялся.
— Хде металл?
Грязное, пропахшее потом и чужой кровью кнутовище вышло изо рта, и Одэрэк схватил воздух ртом, в глазах потемнело.
— Я сказал. — Голос звучал надтреснуто, — адамант должен быть в клетках. Клянусь…
Второй ирч хрипло зашипел, гаркнул несколько слов. Гигр бросил ответ. Кнутовище втекло в рот эльфа и левый бок пронзила невыносимая боль. Кинжал пробил плоть, засев в теле. Одэрэк мучительно застонал, упал лбом в пол, руки и ноги яростно задергались в путах. Горячая эльфийская кровь потекла по бедру.
Кинжал с хрустом вышел, чиркнув по воздуху, и Одэрэк глухо взревел. Карие глаза наполнились слезами. Дыханье сбилось.
— Следующий удар будет ниже, — пообещал Гигр. — Отвечай, хде ты, эльфийская морда, спрятал, адамант?
Рот снова освободили. Эльф стонал, скреб голыми пальцами ног по соломе. Связанные руки бессильно дергались.
— Клянусь… я не знаю… я прятал его в клетках… Нет, стой…
Вонючее кнутовище впихнули в рот. Кинжал взлетел чуть ниже спины — Одэрэк зажмурился от ужаса, все его тело свело судорогой.
Снаружи донесся грохот и треск разлетающихся доспехов. В завывание ветра вплелись вопли и хрипы ирчей. Гигр вскочил, не успев угостить Одэрэка кинжалом, и что-то громко залаял пятерке. Те ринулись к двери, но створки неожиданно распахнулись и сшибли двоих. В вихре снежного серебра в амбар влетел темный эльф, и двумя меткими ударами добил завалившихся на пол. Развернулся к третьему ирчу, перехватил унизанный кольями кистень, сверкнувший в свете лампы падающей звездой, и жестко вбил лезвие в щель меж нагрудных пластин. Поднырнул под четвертого, распорол связки под коленями (там, где в наколенниках имелись зазоры) и, кувыркнувшись, добил ударом в шею. Пятый солдат выбросил шипастое древко. Тяжелое неповоротливое оружие, пригодное для схваток с тяжеловесными орками или залитыми в грузный металл гоблинами, было совершенно неэффективно против легкой точности и неуловимой скорости эльфийского воина. Изящным отскоком с кувырком над продольной балкой амбра, Габриэл ушел от атаки, и пока зеленокожий тяжкодум размахивался повторно, вогнал кованую сталь в его клыкастую глотку. Хрустнули раздробленные кости черепа, брызнула кровь — пятый завалился на солому, как валун рухнувший с горного склона.
Габриэл резко вырвал клинок из мертвого тела и развернулся. Гигр вздрогнул — на него смотрели огромные, переливающиеся холодным сиянием, глаза; глаза, в которых ожила сущая тьма. Каменное, идеальных пропорций и точеных форм лицо, посверкивало подобно драгоценному мрамору — темный эльф даже не сбил дыхание, положив у амбара три дюжины его лучших солдат.
Гигр оскалился и кинулся к темному, была — не была. Габриэл улыбнулся одним краем губ, бросаясь навстречу. Все произошло стремительно — ирч не успел осознать собственного падения. Он очнулся в пяти дюймах над полом, приколотый к стене за плечо эльфийским клинком, будто бабочка иглой ботаника-любителя. По предплечью и кисти текла маслянистая кровь. Голова безвольно свисала на грудь, ни руки, ни ноги не шевелились — во время короткой схватки ему перебило позвоночник.
Стукнула дверь. Одэрэк развернулся, скосив глаза, и заметил, как в амбар вошли эльфы: неудивленный Остин, задумчивый Люка, мудрый Хегельдер, хмурый Эллион, злые Левеандил и Рамендил. И грозный клыкастый Мардред.
— Развяжите его, — скомандовал Остин, кивая на Серого Аиста.
Левеандил и Рамендил поспешили исполнить приказ.
— Люка, перевяжи ему рану.
Одэрэк сел на пол, придерживаемый сильными руками братьев, пока Люка останавливал кровь чистой повязкой.
— Почему вы молчите? — Прерывисто спросил Одэрэк и покосился на Габриэла: темный эльф стоял у дальнего угла, скрестив руки на груди и чуть заметно ухмылялся. — И почему он на свободе?
— Советую помолчать, господин владыка, — пригрозил огр. — Вы не в том положении, чтобы задавать вопросы.
— Что?! — Одэрэк еще пытался изображать оскорбленную невинность.
Он оттолкнул Люку, братьев и попытался встать, но оскользнулся босой пяткой и рухнул на солому. Страшная боль отозвалась в раненном боку и Одэрэк застонал.
— Будет лучше, если вы сами признаете вину и раскаетесь, — предложил Остин. — Тогда вас будут судить по справедливым эльфийским законам, а не по законам военного времени.
— В чем моя вина? Назовите грех, что лег мне на плечи, — прошипел эминэлэмец.
— Предательство, — твердо бросил Габриэл. — Сговор с врагом. Сдача Эмин Элэма. Убийство Тингона. Достаточно?
