Ученик чародея чихнул: низшие кварталы насквозь пропитались металлическими парами и ароматами травяных тканей, пресными запахами глины и песка, пылью солей и стали. Лгали те, кто говорил, что все исчадия поголовно служат в королевских войсках — оказалось не все, далеко не все. За порядком следила стража. Солдаты по двое обходили кварталы караулом, четко чеканя шаг и поблескивая дорогими ножнами с клинками.

Последний двухэтажный дом с низкой крышей из черепицы, узкими окнами с толстыми стеклами, и надтреснутым крыльцом, проплыл осколком камня, и клетки съехали на пустынную окраину. Прокатились вдоль глухой стены, переливающейся наростами драгоценных кристаллов, утыкавших ее, как иглы дикобраза, и забрали в бок. Сумрак мешал Эридану рассмотреть очерки строений, росших необхватными громадами впереди.

Поблизости закричал сопровождающий солдат, ему откликнулся резкий тяжелый голос, дозволяя проезд. Клетки, сцепленные меж собой, со звоном перетекли над черным провалом по мосту без перил и остановились близ гранитных насыпей. Эридан вздрогнул — их путь окончился у круглых отверстий, выбитых в каменном подножии стены.

Тюрьмы для пленных.

Не успел он опомниться, чьи-то жесткие руки вытащили его и втолкнули в низкую, выдолбленную в горной породе камеру. Плесень и сырость окатили ученика чародея, босые ноги (сапоги с него сняли) заскользили по мокрому камню. Он не удержался и упал, больно ударив бедро. Дверь за его спиной со скрипом захлопнулась, на кольцах щелкнул увесистый замок. Смешливый голос прохрипел:

— Смотри, не сверни себе шею, недоумок.

Эридан сел и, потерев ушибленное место, поморщился. Запястья еще иногда сводило судорогой, но уже не так как три дня назад. Голубоглазый эльф приказал освободить его и остальных вовремя; не сделай этого, возможно веревки, перетянувшие жилы, оставили бы юношу калекой.

Других пленников безжалостно раскидывали по соседним казематам.

— Пополнение прибыло, — смеялся солдат, грубо вталкивая солнечных в камеры. Все это он проделывал одной левой. Сломанную правую бережно прижимал к груди. — Эрл, принимай.

Из темноты выскочил Эрл. Он был низок, имел залысины на висках и проседь в длинных грязных волосах, что спутанным комом лежали на жилистой спине. Черные глаза смотрели жестоко, лицо покрывала сеть шрамов, улыбка походила на звериный оскал. Его левое плечо обхватывал хлыст — так же, как у солдата, поднявшего руку на эльфийку с волосами, горевшими ярче света солнца. Когда эти двое сцепились в грубом объятии, Эридан понял — они кровники.

— Что с рукой, брат, — поинтересовался Эрл.

— Шерл Габриэл наказал, — сердито буркнул солдат и скривился, показывая, что не намерен это обсуждать. — Я пойду.

— Иди, иди, — кивнул Эрл и обратился к пленным: — Добро пожаловать в ваш новый дом. Я надзиратель — Эрл Плетка.

— Почему Плетка? — Раздался слабый дрожащий голос. Кто-то из пленных поинтересовался на счет его прозвища.

Хлыст сорвался с плеча и царапнул каменную стену. Высеченный фонтан искр отразился в безумных глазах Эрла.

— Очень скоро вы об этом узнаете.

* * *

Брегон спешился у врат, разинутых словно львиная пасть, и одним махом сорвал походный плащ. Ему уже доложили — в тронном зале дожидался разгневанный владыка, и принц выругался. Будущий наследник терпеть не мог оставаться с отцом наедине и причин для этого у него хватало. Габриэл и Сирилл предпочли в семейные ссоры не ввязываться и, сопроводив Его Высочество до двери, спешно покинули дворец (не смотря на горячие просьбы Брегона посетить короля вместе с ним).

В тронном зале царил полумрак. Украшенный двумя рядами колонн из лунного камня, просторный и величественный, он не имел окон, освещаясь россыпями лучистого колчедана, инкрустированного в пол и узорные своды.

У дальней стены на каменном постаменте высилось резное игольчатое кресло, в котором томился король. Темный эльф склонил голову на руку, всматриваясь в серую мглу арочного перехода, а второй сжимал Пакт Дружбы, заключенный с королем Аннориеном на изломе Эпохи Алого Восхода. Что от него толку, если вторая сторона ныне обезглавлена и утоплена в крови?

Теобальд скривил губы и скомкал перламутровый лист с бесполезными клятвами. Серебристые отсветы заплясали на молодом, но испещренном морщинами власти, лице. Король кипел бешенством, потому принимал сына в официальном зале, а не личных покоях.

Брегон вошел из коридора обитого рудой олова, и правитель порывисто поднялся с кресла, блеснув дорогим нарядом. Роскошное убранство его облачения меркло в сравнении с блеском огромной платиновой короны с бриллиантами, воздетой поверх обильно тронутых снежной сединой волос. Древний, как небесная твердь владыка прищурил черные глаза и замер в тягостном ожидании. Брегон подходил тяжелым, но уверенным шагом. Приветливо улыбнувшись, он смахнул с плеча прядь черных волос, склонил голову и приложил три пальца левой руки к правому предплечью в знак уважения, но не успел произнести и слова, как злой скрипучий голос оглушил его, отразившись тройным эхом от сверкающих стен:

— Как ты посмел? Как посмел использовать королевскую гвардию в качестве атакующей силы? Мое войско напало на Лесной город без моего ведома! Ты уничтожил Эбертрейл! Ты хоть понимаешь, что твоя выходка может обернуться новой войной с Верхним Миром!

Закипевший от гнева принц сжал губы, но не разразился ответной бранью. Не поднимая взора, он отвечал:

— Войны с Верхним Миром не будет! Король Эбертрейла мертв. Его сын тоже. Дети Рассвета не смогут выставить единого войска. Они рассеяны по равнине, разобщены и слабы. Солнечные эльфы бегут. Лесные — прячутся в лесах. А высокогорным до тревог собратьев нет дела. Некому бросить вызов и предъявить ультиматум. Я все продумал. Я сделал это для всех нас!

— Нет! — Вскричал старый король и бросил ему под ноги Пакт. — Ты сделал это для себя! Что ты хотел доказать? Ты, не задумываясь, сжег Лесной город! Это сделано тобой ради удовольствия или ты что-то скрываешь?

— О чем ты? — Не поднимая головы, смиренно спросил Брегон. В присутствии отца из уверенного в себе безжалостного убийцы принц превращался в нашкодившего сорванца из подворотни. Он ненавидел себя за это. Но отца он ненавидел больше. — Мне нечего скрывать. Я исполнил твою волю. Аннориен Золотое Солнце давно не платил дань. Ты давал ему время. Ты ждал. Ты терпел его насмешки. Да, я использовал часть, выделенного тобою войска и проучил его и приспешников. За дерзость — Эбертрейл получил воздаяние.

— Неужели? — Грубо бросил король и провел морщинистой рукой по снежным волосам. На его груди блеснул увесистый медальон в виде дракона, кусавшего собственный хвост.

— Да, отец. Я не вершу деяний за твоей спиной, — лгал Брегон. — Даю слово, — тихо уверял он, — если я оскорбил тебя, то приношу извинения, а если ты усомнился во мне — изволь обрушить на меня свою кару…

— Молчи! — Он прервал сына взмахом властной руки, пальцы которой усеивали берилловые и сапфировые кольца. — Уйди прочь с моих глаз! Видеть тебя не хочу!

— Да, владыка, — попятился Брегон.

Он пересек несколько коридоров и пустынных залов, тонувших в тихом мраке, но только в собственных покоях дал волю ярости.

Врываясь к себе и хлопая окованной металлом дверью с орнаментальными украшениями, принц зашипел:

— Старый дурак! Как я устал от твоих поучений! День изо дня одно и то же! Будь ты проклят, король Теобальд!

С круглого стола из красного дерева полетели чернильница, письма, стопки бумаг, ваза с фруктами, кувшин с родниковой водой и высокий серебряный кубок с вензелем королевского рода.

Слуги в ужасе отпрянули в полумрачные углы.

— Тише, повелитель, тише, силы вам еще пригодятся, — послышался вкрадчивый, успокаивающий голос.

— Это ты, Сэт, — Брегон рухнул на мягкий стул, обтянутый черным бархатом.

— Да, повелитель, — в полусвет вышел сгорбленный и тощий, как жердь, Сэт. Его нос и рот скрывала повязка, а короткие черные волосы были подвязаны ремешком над заостренными ушами. Личный грум принца, облаченный в черные балахоны, висевшие на нем как на вешалке, услужливо поклонился и встал перед ним на колени. Изогнув горбатую спину и посмотрев в ходившее желваками лицо господина, он замурлыкал: — Надо быть осторожнее. По городу поползли слухи, что вы ищите корону Всевластия против воли отца.