— Почему? Когда мы ворвались, он, — кивок на Габриэла, — стоял возле этой твари и будто говорил с ней. Ну, признайтесь, вы тоже это заметили, да? — Огр обратился к темному эльфу: — Зачем ты спустился сюда, исчадие ночи? Потому что сам его позвал, так? Смерть старины Глоки на твоей совести? Отвечай!

Габриэл прищурил антрацитовые глаза — то светлеющие, то темнеющие в блеске неспокойных рыжих свечей, и спокойно ответил:

— Я спустился, потому что услышал шум.

— Врешь!

Мрачный Эллион сидел на стуле у потухшей лампы и смотрел на ножны, лежавшие на коленях. Мягкий свет переливался в навершии из обсидиана и поблескивал в украшении, рассыпанном по металлу. Он подал голос:

— А огр прав. Однажды я уже видел похожее. В Мертвом лесу за нами шла мантикора. У озера тварь нас настигла…

— Лорд Эллион, не надо, — неожиданно жалобно взмолился Рамендил и подался вперед, но старший брат его удержал.

— Чего не надо? — Нахмурился Остин.

— Эллион хотел сказать, что мантикора вместо того, чтобы атаковать — бежала. Причины этому — мы не знаем, — спокойно объяснил Левеандил. — Он считает, злобная тварь испугалась Габриэла.

— Меня? — Дуги бровей темного эльфа изогнулись.

— Может, просветишь, почему чудовища идут по твоему следу, но не убивают? — Бросил лучник.

На мраморно-каменном лице Габриэла стыл покой и невозмутимость.

— Вы мне скажите, — предложил он.

Эллион вскочил и звонкий голос налился скрежетом и злобой:

— Надо было прикончить тебя еще в Мертвом лесу! Зря я прислушался к шепоту милосердия и доброты.

Габриэл выпрямился, расправил плечи, ледяной голос заморозил сердца:

— У вас есть шанс свершить задуманное, — он кивнул на клинок в руках солнечного эльфа, его клинок, Эттэль. — Чего вы ждете? Обнажите сталь, нанесите удар.

— Даже не вздумайте, — прошипел Остин, каменея лицом. — В своем доме лить кровь не позволю.

Эллион передернул губами и его золотистая кожа потемнела. Он резко развернулся и выскочил из подвала.

— Возвращайтесь в комнаты, — махнул рукой Остин, — Все. Мардред, ты тоже. И вы, мальчики. Левеандил, Рамендил, вы меня слышите? В комнаты, живо.

— Вы поверили суеверию Мардреда? Или прониклись яростью Эллиона? — Габриэл задал вопрос, оставшись в подвале с владетелем Ательстанда наедине.

Остин покусал тонкие губы. Доброе сердце призывало не верить сплетням, но разум шептал об осторожности. Он вздохнул и отвернулся к пролому. Невыносимый свист ветра заглушал голоса и шорохи. Свеча в его руке затрепеталась, как сердечко умирающей птицы; бледное пламя упало набок.

— Мне нужно оружие, — тихо сказал Габриэл.

— Нет, — выдавил одноглазый.

— Почему? — Голос парня был спокоен и мягок, а что творилось в душе — никому было не ведомо. — Остин, почему? — Повторил он, не дождавшись ответа.

Остин молчал. Свеча трепеталась. Ветер плакал, рыдал и выл.

— Вы боитесь меня? — Прошептал темный воин, опираясь о стену плечом. Кажется, это открытие его сильно уязвило.

Владетель Ательстанда тяжело вздохнул и признал:

— Да, Габриэл, боюсь.

* * *

В ранних сумерках стоны и всхлипы медленно перетекали в вопли боли и отчаяния. Голова металась по подушке, рассыпаясь пепельными волосами; плотно сомкнутые веки дрожали, по вискам и щекам текли слезы, длинные утонченные пальцы скрючились, сжав легкое, но теплое покрывало из немерского бархата. Худое тело дергалось в судорогах и конвульсиях.

— Нет… не надо, умоляю… я ничего не знаю… не знаю, где карта, прошу… не надо…

Арианна прыгнула на пол босыми ступнями. На соседней кровати, скрученный спазмом, извивался Эридан. Удушливый кошмар не отпускал из липкой болезненной темноты и юноша никак не мог проснуться.

— Эридан, брат, — мягкие девичьи руки нежно обхватили его голову. — Проснись. Слышишь, проснись, — трелью весеннего ручья позвала эльфийка.

Эридан хрипло выдохнул, всхлипнул и разомкнул ресницы. В первую секунду мучительное видение еще стояло перед ним уродливым оскалом извращенного монстра, и он невидяще хлопал глазами, но потом кошмар расползся, как черный мрак осенних туч, и он увидел над собой бледное перепуганное лицо сестры.

За окном разливался тусклый рассвет. Розовые блики зимнего солнца просачивались сквозь чистейший льдаррийский хрусталь, теснились вертикалью на пышном ворсе восточного ковра. В камине тлели угли. В коридоре хлопали двери.

— Прости меня, Арианна — выдавил ученик чародея, — я опять кричал во сне.

Девушка заботливо стерла с его щеки слезу и покачала головой. Юноша вынырнул из-под покрывала, упал в ее объятия и уткнул влажный лоб в плечо.

— Мне снова приснилось, что я там — в пыточной Мерэмедэля, голый и прикованный к ледяному столу. Я не могу пошевелиться, руки и ноги в цепях. А рядом стоят эти двое: надзиратель и принц. Принц снова и снова требует сказать, где спрятана карта в Лунный город. — Эридан всхлипнул, — я говорю, что не знаю. Клянусь, что Алиан Горный Лис ничего мне не рассказывал. Но принц не верит. Он вытаскивает из печи раскаленный прут и идет ко мне, а тот второй — хохочет, а потом они…

— Не надо, — прошептала Арианна, крепче прижимая брата к себе, — все позади. Никто больше не причинит тебе вреда.

… Ночные кошмары лишали Эридана внимательности, после них он плохо соображал и не мог сосредоточиться, и потому сегодня лорду Эллиону помогал только Лекс Грозовая Стрела.

Морозный день начала декабря холодил колючей свежестью. Ветер задувал с востока, по небу скользили пушистые взвеси облаков. Белый солнечный диск висел над западным хребтом Драконовых гор, испуская на замок каскады сияющих лучей. Зимний свет золотился в шпилях башен, отражался в глянцевых плитах внутреннего двора, сверкал в оружии и доспехах дневного дозора, расставленного по укрепленным галереям.

Ученик выгнул спину и поднял заряженный лук — полированный наконечник вспыхнул огнем. Оттянутая тетива певуче тренькнула — стрела махнула оперением, улетая вперед. В мишень она не попала, воткнулась в соседний ствол заснеженного ясеня. Дерево вздрогнуло — к корням осыпалась лавина серебра.

— Не торопись, Элфер Ночной Змей, — грозно повелел Эллион, подправляя ему осанку и угол наклона отведенного локтя. — Ты должен отпустить стрелу в полет. Не двигай за ней руку, не пытайся направлять. Просто разожми пальцы, понятно? Пробуй.

Идущий рядом Лекс нес за спиной лук и колчан со стрелами. Ученик чародея отлично стрелял, потом-то эбертрейлец и отобрал его (на пару с Эриданом) себе в помощники. Лекс страшно гордился честью, оказанной ему лучшим лучником Аннориена Золотое Солнце, и охотно рассказывал об этом обитателям. Сегодня он служил Эллиону оруженосцем и, передав Элферу новую стрелу, улыбнулся.

Тот двинул к новому ученику — три десятка мальчиков и девочек растянулись шеренгой вдоль стен в ожидании мудрого совета опытного бойца.

— Натягивай тетиву ближе к шее. Отведи лопатки в стороны и замри. Молодец, — Эллион похвалил старательного ребенка и солнечный аж просиял. — Вдохни и стреляй на полувыдохе. Запомнил? Давай.

Брынькнула тетива. Полыхнула летящая сталь и стрела впилась в трех кольцах от центра мишени.

— Уже получше, — кивнул учитель, потрепав ребенка по голове.

Перевалило за полдень и многие, управившись с хозяйством, высыпали во внутренний двор понаблюдать, как коротко стриженный лучник обучал детей стрельбе. С балкончиков и террас выглядывали любопытные девушки и мужчины. У дальней стены тихо шептались юная Арианна и прекрасная Аинуллинэ. Рядом, облокотившись о бортик, высились Люка Янтарный Огонь и Хегельдер Могучий Ясень. На мраморе резной скамеечки в тени узорной беседки наслаждались погожим зимним деньком седой лекарь Эстрадир и его новый друг травник Илмар. В противоположном углу с изящной лютней (найденной в кладовой Ательстанда) пристроился огневолосый менестрель Андреа, он перебирал нежные струны и мурлыкал под нос песню.

Мрачный Эридан, обхватив себя руками, прятался в тени обледенелого фонтана и в отличие от лучистых сородичей, глядел не на лучшего лучника Эбертрейла и его гордых учеников, а совсем в другую сторону — на стену, прожигая спину лорда Габриэла.