— Как брат? — тихо спросил Остин.

— Лучше. Прошел месяц с того дня, как он и остальные пленные бежали благодаря Белому Лебедю. — Загадочно произнесла она, потупив взор.

— Это радует. — И зачем-то добавил: — Ательстанд ваш дом, Арианна. Вы можете жить здесь столько, сколько пожелаете. Ни к чему покидать его весной, чтобы потом возвращаться осенью…

— Мы уже говорили об этом, — она звонко его прервала. — Мы благодарны тебе за возможность зимовать в приюте, но не проси, чтобы мы жили здесь целый год. Это не для нас!

— Я помню, ты говорила, — опечалился эльф, сердце облилось горячей кровью. — Я желаю вам добра. Хочу, чтобы Эридан и ты не знали нужды. Больше никогда бы не пережили лишений и утрат. Ведь я…

Всякий раз, когда он говорил с Арианной, его голос чуть заметно дрожал, а слова застревали в горле. Очень часто он чувствовал себя полным идиотом или мальчишкой, не способным объясниться в любви. И всякий раз, когда заветная фраза была готова сорваться с языка, он осекался и замолкал, будто догадывался — излишняя откровенность не пойдет их дружбе на пользу.

— Знаю. Спасибо тебе, — со всей искренностью поблагодарила Арианна и скользнула дальше. Поникший головой Остин поплелся следом.

Крыльцо прачечной вынырнуло из-за угла соседнего фасада. Весь задний дворик перетягивали веревки — ниже, выше, вдоль, поперек, и на них, подобно озорным воздушным змеям, колыхались выстиранные шелковые простыни, наволочки, шерстяные покрывала, узорные скатерти из дорого элейского аксамита. От ароматов терпкой морозной свежести и толики цветочной сладости запершило в горле.

Остин опустил корзину на перила и заглянул эльфийке в глаза. Им так редко удавалось остаться наедине, все время кто-то окружал, гомонил, просил совета или помощи. Вот и сейчас хрупкий миг надежды безжалостно треснул под скрипом тяжелой, отделанной узорной лепниной двери. Вытекшая на крыльцо низкорослая черноволосая гнома в белом фартуке прищурилась, всплеснула руками и забубнила:

— Лорд Остин, вот вы где. А вас все ищут.

— Кто меня ищет?

— Ой, да все! — И прачка затараторила: — Лорд Генри из оружейной. Там, кажется, треснула стена, и часть оружия оказалась засыпана мерзлой землей. Еще вас спрашивал травник Илмар. Ветер разбил в его лавке два окна и опрокинул полку со снадобьями. Или это в оружейной выбило окна? — Почесала бороду гнома. — Неважно, — махнула она толстой короткой рукой. — А еще вас искал валларро Агроэлл. Слышала, — прачка сузила черные глаза, — по личному делу. И еще… как же его имя… вечно я забываю. У них там водное колесо поломалось.

Арианна нежно погладила в раз погрустневшего друга по плечу, махнула серебристыми ресницами, намекая: подумай о помощнике, а лучше о нескольких, но вслух шепнула:

— Иди. Ты им нужен.

— А, Арианна. Грязное белье принесла? Умница. — Сказала гнома, когда Остин ушел. — Детка, поможешь снять высохшее и развесить выстиранное? Оно здесь — в моей корзине. Держи.

— Конечно, леди Бель, — девушка плавно вскинула руки — длинные широкие рукава вспорхнули, как крылья лебедя над прихваченной морозом гладью реки, — и принялась за работу.

* * *

— Вот видите, лорд Остин?

Огромное железное колесо, прикрученное болтом к глухой стене замка, поскрипывало и ерзало туда-сюда. По недвижимым лопастям хлестала вода, соскальзывая в протекающий внизу ручей, но акведук оставался пустым. А все потому, что под черпаком, насаженным на обод застрял крупный валун, рухнувший с крутого заснеженного склона.

— Ночью в полумиле сошел камнепад, — пояснял растерянный молодой эльф, — нас тоже задело.

Остин присел около водяного колеса, заглянув под лопасти, — тяжелый валун засел намертво, такой вытягивать только с конями. Ледяные капли посыпались в лицо — горный ручеек, текший под стеной, шумел, рокотал и плескался. Владетель Ательстанда встал и, стряхнув брызги, сердито поинтересовался:

— Как камни обошли магическую защиту?

Молодой эльф растерялся еще больше:

— Не ведаю. Вам лучше спросить у магов Воздуха.

— Маги Воздуха, — процедил он сквозь зубы.

Железо жалобно потрескивало. Голубые струйки тренькали по лопастям. В шум горного ручейка вплетался свист горного ветра. Солнце горело большим оранжевым шаром, но ясное холодное небо начинало мрачнеть — с севера наступала гряда синих облаков.

Остин опустил голову — на глаз опять попал проклятый валун. Если его не вынуть — замок останется без воды, а в приюте больше тысячи обитателей, половина из которых женщины и дети.

Два древних и тощих, как усохшая по осени ольха, лесных эльфа — маги Воздуха, с трудом припоминали-то свои имена, чего уж говорить о творимых ими заклинаниях. С горем пополам они поставили защиту на замок от камнепадов и снежных лавин, а еще должны были накинуть полог невидимости — от глаз шпионов и лазутчиков, но теперь Остин начинал сомневаться в их магических способностях. Впрочем, смерть первого эльфийского короля и четырех его братьев — величайших стихийных магов, стала не только причиной раскола единого эльфийского народа, но и подвела черту под знанием магических наук. Утратив великую мудрость предков, чародеи захирели, а их силы иссякли. Нынешние колдуны да маги лишь жалкое подобие могущественных пращуров, призрачные тени былой мощи праотцов, ведавших и подчинявших искусство волшебства. А потому, какой с них спрос?

— Ладно, спрошу, — выдавил Остин, не поднимая головы.

Сзади донеслись тяжелые шаги, и угрюмый хрип:

— Лорд Остин! Лорд Остин!

Мардред вырос перед другом и, смахнув блестящие капли со лба, прохрипел:

— Там, это, новые беженцы пришли.

— Ну и? Размести их, не впервой же.

— Да не… Они это, — огр задумался, судя по растерянному выражению зеленоватого лица, он действительно не мог подобрать слова, — они просят помощи.

— Они ранены?

— Не для себя, э… — со лба по одутловатым щекам огра струился пот, и он ежился под пронизывающими порывами, как листик ивы, дрожащий у осеннего пруда. — Вам лучше самому послушать, — наконец, нашел, что сказать Мардред.

Остин вздохнул, да что ж за день сегодня такой — ни секунды покоя, обернулся к эльфу, кивнул на застопоренное водяное колесо:

— Займись этим.

— Да, лорд Остин.

А огру сказал:

— Веди.

Над чашей горячего наваристого бульона курчавился желтоватый дымок. От овощного аромата сводило желудок — Левеандил умирал от голода. Еще бы! Почти полторы недели он с братом и остальными вольноотпущенниками тащил на себе бесчувственного темного эльфа, сначала продираясь берегом Этлены, а потом плывя на самодельном плоту вплоть до костлявых корней Драконовых гор.

Он глянул на младшего — гибкого и изящного Рамендила. Юноша, склонившись над фарфоровой чашей, украшенной голубым орнаментом, черпал бульон серебряной ложкой, глотал и давился.

— Бедненький, — всплескивала руками кухарка Миллиана, — худой какой. Ты не торопись, не торопись. Я тебе добавки принесу.

— …пасиб… — новая ложка бульона исчезла во рту Эндермерана.

— А что было после того, как король исчадий заменил казнь на изгнание? — Поинтересовался Люка Янтарный Огонь; он светился глубинным золотом до рези в глазах. Рука об руку с ним стояла прекрасная женщина в белом платье с длинными широкими рукавами и яркими, как рассвет волосами и тоже лучилась огнем.

Рамендил Эндермеран бросил на влюбленную пару взгляд, проглотил бульон и открыл рот, но Левеандил его опередил. Отложив ложку, старший звонко ответил:

— В полночь нас вывели в Мертвый лес…

Вокруг покатились испуганные возгласы.

— … исчадия ночи нас отпустили. Их король посчитал: нам не выжить в проклятом лесу. А темного, своего сородича, они… э…

И Левеандил все рассказал; как солдаты избивали связанного Габриэла, как ломали ему кости, как, истекающего кровью, опрокинули на землю и проткнули клинком ладонь.

— Проткнули ладонь? — Лекс Грозовая Стрела поперхнулся травяным настоем и отставил кружку на стол.