И это только малая часть из того, что он хотел понять.

Приятную музыку оборвали звонкие голоса. Парень фыркнул — заявились светлые валларро. Точнее те из них, кто еще остался в городе предков, ибо многие (Агроэлл Летняя Флейта, Колибор Лунный Журавль, Олли Синий Клинок) простившись с Его Величеством, забрали семьи и сородичей и пожелали вернуться в вынужденно покинутые ими города и селения.

Громче всех восклицал Стефан Сверкающее Перо. Владыку Детей Рассвета возмущало, что исчадие ночи, еще вчера бывший им врагом, сегодня жил в обители Лагоринора и вел себя точно коронованный правитель Города Солнца. Габриэл на упреки лишь кривился и шипел:

— Обождите месяц и мы уйдем на войну.

Но, Стефан добродетелью терпения не обладал и с каждым днем раздражался все больше.

Оперевшись на ручку-дракона, темный эльф поднялся с кресла и под пение фонтанов вошел в глубину загадочного сада. Подальше от склок и споров с наимудрейшими народа Рассвета.

Над головой шелестели кроны. В свежей зелени щелкали соловьи, серебрились лепестки лилий и роз, по глади прудов перебегала тихая рябь. Несмотря на кажущуюся красоту, королевский сад пребывал в страшном запустении: большинство вишен, слив и яблонь засохло, клумбы покрывали сорные травы, чаши фонтанов растрескались и раскрошились, всюду виднелся сор.

Габриэл напряг слух — за буйной порослью, покрытой капельками бриллиантовой росы, кто-то неразборчиво бормотал. Через три шага стало понятно, говорили на языке фавнов. Его Величество был знаком с шеером лишь смутно, но сумел-таки различить некоторые слова, вроде «одиночество», «обездоленный», «брошенный», «обман».

Опираясь на трость, эльф бесшумно вышел из сумеречной полумглы и заметил фавна, копавшегося в клумбе с засохшими цветами. Ловкие пальцы коленопреклоненного парнишки, поросшего густой смольной шерстью, прореживали сорняки, высвобождая иберисы, амаранты и люпины.

Темный эльф узнал этот тихий шепот — он принадлежал второму пленнику. Тому самому, кто своими мольбами и настойчивыми беседами в трюме корабля не давал ему соскользнуть за грань теней и до срока раствориться в вечности Арвы Антре.

Учуяв незнакомый запах, фавн встопорщил кудрявую шерсть, обернулся и неловко вскочил, ударившись головой о низкую ветку. Но увидев темного эльфа, мгновенно забыл о своих синяках и, припав на колени, склонил рогатую голову.

— Я не знал, что здесь кто-то есть.

— Твое имя Хогет? — Вспомнил Габриэл, и повелел, — поднимись.

Хогет неуверенно повиновался. Жутко смущаясь короля темных эльфов (в которых он раньше видел только кровных врагов), парнишка потупил взор.

— Хогет, сын Гора Краснорогого.

— Ты в прошлом ухаживал за виноградниками?

— Да, господин. До войны с немерцами.

— Как попал в Ночную Страну? — Строго спросил Габриэл. — Служил Звездочету?

Хогет вспыхнул, глаза расширились от гнева:

— Я верил ему. Он вывез меня из Либера и приютил. А потом…

Фавн поник и снова забормотал на родном диалекте.

— Использовал в качестве жертвенного барана, — сурово закончил король.

Хогет горестно кивнул — на его шее и предплечье белели плотные, заскорузлые бинты. Звездочет наградил преданного слугу шрамами на всю оставшуюся жизнь и не успел завершить ритуальное убийство, пожалуй, только милостью небес.

В дальних залах зазвучали приятные переливы. Похоже, ропчущие валларро покинули королевские покои и в обители Лагоринора остались лишь друзья и соратники юного сумеречного владыки.

За тонкими переплетами стен бесился ветер, у побережья грохотал прибой.

— Господин, — фавн облизнул губы острым языком. — Я хотел спросить, позволено ли мне служить вам?

— Мне не нужен слуга, — покачал головой Габриэл, темные пряди, рассыпанные по плечам, отлились серебром.

Хогет припал на колено.

— Тогда я готов стать вашим рабом.

— Тем более раб, — жестко бросил темный эльф.

Фавн свел плечи и напрягся — сейчас его погонят, заявив, что грязному голодранцу из Либера не место среди блеска и роскоши эльфийской столицы.

— Но, — холодный, металлический голос полоснул сердце Хогета страхом, — мне нужен садовник.

Фавн поднял голову, открыв от изумления рот.

— Могу ли я доверить сад Лагоринора толковому виноградарю? — Глаза Его Величества отражали мягкий теплый свет. На тонких губах промелькнула улыбка.

— Да, господин. Вы не пожалеете! — Воскликнул фавн, клацнув заостренными клыками.

Габриэл окинул цветущий комплекс, парящий во мгле, и бодро сказал:

— Можете приступать, лорд Хогет.

— Спасибо, Ваше Величество.

Фавн еще долго смотрел в след высокой, изящной тени в роскошном одеянии, медленно таявшей за ветвистыми стволами фруктовых дерев. Когда величественный шерл пропал, он потянулся к рогам и на волосатой ладони новоиспеченного садовника сверкнула платина с серо-голубым алмазом. Нумерон. Узкие глазки Хогета превратились в щелки. Заигравшийся у порога Полуночного Пути Звездочет совершенно позабыл о кольце невидимости, что вручил юной жертве прошлой осенью в Орх'Дуруд. Фавн из Либера улыбнулся — он уже знал, как следует распорядиться магической драгоценностью бывшего господина-обманщика.

Да, так он и сделает.

… Минула последняя неделя июля.

Весь август эльфы приводили город предков в порядок, а по вечерам устраивали пиры. Первое время Дети Сумерек сторонились шумных торжеств Детей Рассвета, но вскоре стали присоединяться, а после вошли во вкус, добавив празднествам новых красок и традиционного сдержанного веселья Эр-Морэвна.

… В шуме пиршеств и всеобщей радости наползли густые туманы осени.

* * *

Темный эльф нашел Арианну на широкой полукруглой террасе, примыкавшей к главным покоям Летней резиденции. Отсюда открывался великолепный вид на северные кварталы Гелиополя, часть восточного небосклона, полыхавшего рассветной зарницей, и южный край побережья, увенчанный загадочной стелой Лагоринора.

С моря налетали колючие порывы и девушка зябко передергивала плечами, покрытыми плащом ниспадавшим тяжелыми складками. Заслышав легкую поступь, она обернулась и сразу склонилась.

— Господин.

На террасу вышел Габриэл. Тростью он давно не пользовался, лишь заметно прихрамывал на правую ногу. Его чистые голубые глаза горели печалью.

— Уже уезжаете? — Спросил он.

Арианна плавно расправила плечи и, встретив пронизывающий, с оттенком скорби взгляд шерла, потупилась.

— Уже. Ательстанд нуждается в восстановлении. До холодов осталось не много. Остин больше не может медлить. — Она подняла голову. Притягательный взор голубых глаз сбивал ее с мыслей, и она развернулась к высоким перилам. Немного помолчав, эльфийка добавила: — Эридан хотел остаться с вами, но передумал.

— Конечно, — Габриэл неслышно подплыл, и его плечо слегка коснулось плеча Арианны.

Внизу простирались широкие, торжественные улицы, укутанные клочьями рассветного тумана. Дальше сине-черными мазками расстилалось кипящие гребни Великого Моря. Над волнами кружили белые гомонящие точки и их пронзительные крики волновали эльфийские души.

— С нами поедут Люка, Аинуллинэ, их приемные дети Брэм и Элфер, гнома Бель с супругом. Еще сотня обитателей приюта. — Тихо продолжала Арианна. Холеные девичьи пальчики стискивали кованные орнаменты до боли. Отчего ей так плохо? От чего сердце обливается кровью, а душа противиться разлуке с тем, кого она когда-то считала врагом?

Парень молчал. Свет фонарей стелился по полированной глади террасы. В покоях шелестели слуги и придворные.

— Когда вы выступаете в Эмин Элэм? — Вдруг спросила воительница.

— Через неделю.

— Элла — счастлив. Он верит в вас, господин.

Габриэл помрачнел. Ясная синева глаз потускнела.

— Да, знаю.

— Берегите себя, лорд главнокомандующий, — прошептала она срывающимся голосом. Дети Рассвета по-прежнему величали его этим титулом.

Темный эльф заглянул в светящееся лицо девушки и, нащупав ее ладонь в складках набивного шелка, поднес к губам и поцеловал.