— С удовольствием, — равнодушием шерл прикрыл свою ярость.

Устроившись напротив, он чуть заметно усмехнулся. Король взял белые фигуры, ошибочно полагая — первый ход дает игроку преимущество и контроль за центром доски. С другой стороны, так даже лучше — сам воин предпочитал атаковать черными.

Брегон тронул последнюю пешку слева.

— А два — А четыре.

Хочешь раскусить замысел врага? Позволь ему первый ход.

И Габриэл позволил. Он глянул на Брегона прищуром хладнокровного охотника. Ход крайней фигурой был ужасно, непозволительно глуп и заметно ослабил заявленные позиции короля. А, впрочем, он и принцем не блистал мастерством шахматиста, так с чего бы ему начинать сейчас?

— Е семь — Е пять, — принял Габриэл.

— Б два — Б четыре, — судя по всему, Брегон разбирался в игре не больше, чем, скажем, в механике Троллевого рынка.

— Ф шесть.

— Ц два — Ц четыре.

— Б шесть.

— Д два — Д четыре.

Старший маршал дернул губами. Брегон всерьез или издевается?

— Е два — Е четыре.

Похоже, все-таки всерьез.

Они играли полчаса.

И все это время воздух покоев дрожал напряжением. Ущербная луна то появлялась в просветах грозовых облаков, то пропадала, сомкнутая взлохмаченными, пуховыми клыками. Дождевые капли осыпали стекла редкими гроздьями, изредка мигали алые звезды.

— Знаешь в чем прелесть этой игры? — Чистый голос Габриэла заставил Брегона поморщиться, а легкое серебристое сияние, исходившее от снежной кожи маршала, прищуриться.

— В чем?

— Победа достается не самому умному и не самому способному, а тому — у кого более зоркий глаз. Стоит ослабить наблюдательность и это приведет к оплошности. Стоит потерять сосредоточенность и поражение не заставит ждать. — Шерл провел хитроумную комбинацию и завершил партию: — Шах и мат, Ваше Величество.

— Впечатляет, — признался молодой король. Упустив нить игры после пятого хода, он предвидел поражение, но не думал, что «брат» так долго будет водить его дураком. — Меня до сих пор мучает вопрос. — Брегон забыл о шахматах.

— Какой?

— Ты действительно готовился проникнуть в мои покои и убить? Тогда, осенью, — напомнил он. — Или все эти тайные встречи заговорщиков были частью нашей игры?

Габриэл зло улыбнулся.

— Безусловно, Ваше Величество, частью нашей игры.

— И ты не помышлял о моем устранении?

— Ни разу, — Габриэл лукаво прикрыл глаза. Как же плохо, оказывается, Его Величество знал своего главнокомандующего.

Облегченно вздохнув, Брегон махнул слуге:

— Налей нам вина.

Пока юнец наполнял бокалы, Габриэл бесстрастно рассматривал каюту. Стены облицованы мрамором, пол — из руды олова. Невесомые жемчужные драпировки поблескивали оттенками зимнего рассвета. В острых углах таился туман, в клетках на низких тумбах копошились вараны.

— Когда это случилось?

— Что? — Не понял король.

— Когда умер Теобальд? До или после моего изгнания?

— После. — Габриэл не двигался. Брегон прошипел, — ладно, до. Почти сразу после покушения. Ножи Белого Лебедя были отравлены. Отец слег, и уже не оправился. Какая теперь разница? Лучше скажи, что ты видел в Лунном городе?

Не меняя каменного выражения, воин ответил:

— Ничего особенно. Вода отхлынула и обнажила город. Мы вошли, отыскали усыпальницу и забрали первый попавшийся сундуку.

— Первый попавшийся? — Вспылил Брегон. — Так ты не уверен, что короны…

— Они в сундуке, — бросил Габриэл. — Я уверен.

Восковые щеки Брегона заалели. Лицо его соперника белело льдом.

— Все еще зол на меня? — Спросил Брегон, отпив «Клэт де Ви».

Шерл скользнул взглядом по кровавой повязке на правой ладони:

— А должен?

— Знаю, я перестарался в Стих Оргул. Мы уговорились об избиении, но не об этом…, - он кивнул на искалеченную руку парня. — Но ты сам виноват, друг. Зачем надо было ломать мне нос?

— Считай, нашло вдохновение.

— Вот и это… вдохновение, — тем же тоном прошипел король. Через мгновенье он взял себя в руки и завел деловым тоном. — Главное светлые выродки поверили нашему спектаклю и забрали тебя с собой. — Он откинулся на спинку отцовского кресла. — Зачем ворошить прошлое? Скоро я надену Неугасимую Звезду, подчиню Тени Запада и сяду на трон Гелиополя. Ты станешь моим Первым Советником и будешь блистать уже мастерством политика, а не воина.

— Слабое утешение для птицы с подрезанными крыльями, — съязвил изгнанник.

Он махнул рукавом, чтобы скрыть перебинтованную ладонь в широких складках (как привык в Ательстанде), но вспомнил — у плащей и курток, пошитых в Подземном королевстве, рукава намеренно были заужены и укорочены. Сердце заколотилось от острого желания сорвать с себя тесный, душный наряд главнокомандующего и облачиться в легкую льняную рубаху и удобное полукафтанье Детей Рассвета.

Чтобы занять себя хоть чем-то, Габриэл стал расставлять фигуры по клеткам.

— Предлагаешь мне реванш? — Хмыкнул Брегон.

— Боишься?

— С чего бы? — Король небрежно отослал пешку «на смерть». — Твой ход. — И проследив за черным «слоном» противника признался: — Твои поступки непредсказуемы. Порой это пугает. Но именно за это я тебя и ценю.

— Ты еще не раз удивишься, — загадочно пообещал Габриэл.

— Поражаюсь твоему умению втираться в доверие. Эти двое у Тэль-Фосс до последнего не верили, что ты их подставил. — Брегон залился отрывистым смехом, — представляю лица солнечных ублюдков, схваченных в Гелиополе. Они пересекли пол равнины в надежде на спасение, а нашли там свою могилу.

Пальцы Габриэла стиснули ортоклазовую ладью. Злые антрацитовые глаза залились мертвенным светом, а голос прошелестел эхом пещер:

— Очень смешно.

И только железная выдержка не позволила ему обнажить клинок и снести голову в платине и жемчугах напротив. Двинув по клеткам ферзя, Габриэл сменил тему:

— Чем они заслужили твой гнев?

Сын Теобальда поднял удивленные глаза:

— Кто?

— Советники твоего отца. Почему ты отдал приказ казнить их вместе с семьями? В чем провинились благородные граф Вигго? Барон Малиус, баронет Келевор? Их жены и дети? За что тень твоего гнева накрыла маршала Кэллиана и других командующих?

Брегон постучал матовыми ногтями о столешницу, с недовольством припоминания эти имена.

— Заговорщики и мятежники. Они ослабляли мою власть и крали уважение народа. По настоянию Звездочета смутьянов арестовали и уничтожили.

— Звездочета, — зло повторил Габриэл. — Вот как. Скажи мне, друг, это по его совету ты отослал чертова Охотника и банду горных троллей на поимку Белого Лебедя?

— Где они? — Всполошился Брегон, мигом вспоминая об обещании осыпать того квинталом золота в случае поимки воительницы. Ныне его услуги стали без надобности.

— Мертвы. — Процедил шерл.

Властитель Детей Сумерек облегченно вздохнул.

— Хвала Иссиль.

— Ты и мне не доверяешь, так? Вот потому-то подстраховался Охотником.

— Откуда я знал, что ты выйдешь на девку раньше? — Взорвался Брегон и треснул по столу. Доска и шахматы со звоном прыгнули. — Ожидание отравило меня! Потери лишили выдержки! Ты не посылал депеш! Не подавал знаков! Не отзывался на Меано! Я думал ты погиб.

— И потому на всякий случай отослал еще и отряд балрадов под командованием подонка надзирателя. Я прав? — Тон изгнанника колол острее кинжала.

— Уймись! — Зарычал Брегон и смахнул шахматы на сверкающий пол. — Я повелитель! Я действовал во благо королевства! Солдат не учит короля!

— Простите, Ваше Величество, — Габриэл вытек из-за стола и застыл в глубоком поклоне с идеально прямой спиной. Он знал, что подчеркнутая официальность всегда раздражала Брегона и потому, чтобы ударить больнее, прошипел: — Поход против Теней Запада тоже посоветовал Звездочет? Вы теперь во всем потакаете прихотям своего загадочного фаворита? Осталось разве — передать ему трон.

— Не разочаровывайте меня, лорд главнокомандующий, — пригрозил Брегон. — Вам ли не знать, какая безрадостная участь ждет тех, кто встает у меня на пути. Не только их. Но их детей, сестер, братьев… племянников.