… Ключ выскользнул из дрожащих пальцев-сосисок и со звоном упал на порог. Лавво выругался и, подперев плечом дверь, наклонился, чтобы поднять. Визжащий свисток прибывающего состава пропилил в его черепе дыру. Он зарычал, мотая башкой:

— Да сколько можно.

— Сирикус Лавво? — Из темноты переулка донесся глубокий, сильный и одновременно юный голос.

Переводчик выхватил из-за пояса литиевый нож с сюрпризом — в кончике находилась капсула с лунной ртутью и даже незначительный порез или касание к коже вызывали мгновенную смерть неприятеля.

— Кто здесь?

На свет входного фонаря выступили четыре фигуры. Три высокие и утонченные (едва они появились, мрак рассеялся, а воздух наполнился благоуханием весенних цветов) и четвертая — грузная и неотесанная, как обрубок ствола. Лавво принюхался — был еще зверь, то ли пес, то ли волк и он бродил где-то поблизости.

— Я — Лавво, — прохрипел переводчик, — а вы кто?

Впрочем, он уже догадался, что под роскошными плащами скрывались эльфы. Один из них выступил вперед и отбросил капюшон. Отблеск фонаря коснулся красивого снежного лица. Огромные черные глаза вспыхнули кипящим серебром. Лавво разинул рот. Он помнил этот демонический блеск из мира теней. И помнил мальчика лет шести… Теперь перед ним высился гибкий, ловкий и смертельно опасный воин из народа Сумерек.

— Габриэл? — Прохрипел переводчик. — Габриэл, сын Бриэлона?

Темный эльф кивнул.

— Как поживает твой отец? — Отрывисто спросил Лавво. Он отлично помнил, кому обязан жизнью и что долг сумеречному семейству до сих пор не выплачен.

— Он мертв, — сухой безжизненный шепот в ответ. — Нам нужна помощь, Сирикус.

Тот судорожно закивал:

— Да, да, входи. Входите все.

* * *

Увеличительное стекло упало на руну «райдо» и она расширилась. Одной рукой Лавво вертел плат белого шелка, разложенный под настольной лампой, второй водил лупой, выхватывая отдельные элементы сложного орнамента, стелившегося по ткани без пробелов и каких-либо знаков препинания.

— Райдо. Руна Дороги, — сказал переводчик. — Она повторяется в каждой строке по два три раза, а сразу за ней стоит заглавная руна «луны», — он ткнул когтем в ажурный комок, — вот видите? — И крепко задумался. — Почему «луна» выделена, а прочие руны нет?

— Почему? — Габриэл держался у балконной двери и, оттягивая штору двумя пальцами, следил за улицей и железнодорожной станцией, роившейся пассажирами.

Лавво почесал ухо с деревцем во мхе и пожал плечами.

— Я думаю, это криптограмма.

— Чего? — Гаркнул Мардред и поерзал на узком табурете, что стонал под ним воплями умиравшего осла.

Переводчик распрямился; свет настольной лампы выхватил его лишайное лицо.

— Криптограмма, — повторил он по слогам. — Зашифрованное сообщение, записанное сплошными символами. Прочесть их можно только при мощи ключа или таблицы, наложенной поверх текста.

— Но… — огр похрюкал и громко шмыгнул, — у нас нет ключа, да… лорд Остин?

Владетель Ательстанда стоял с отрешенным видом у стеллажа с поющими шкатулками. Он повернул голову и встретил недоуменный взгляд желтых глаз.

— Да, Мардред, у нас нет ключа.

— Ключ — полбеды, — Лавво вскочил и метнулся к сейфу, на ходу снимая с мизинца золотое кольцо-печатку. За ним полетел кисловатый шлейф пива. С плеч посыпались блестящие почки. — Даже если нам удастся выделить верные руны и сложить в правильную комбинацию, мы их не прочтем. Это агаль. Мертвый язык вашего короля Лагоринора. — Тролль приложил кольцо к замку. Раздался щелчок и дверца сейфа отворилась. — Могут пройти годы, а может века, прежде чем я смогу подобраться к сути заколдованного послания.

— У тебя одна ночь, — жесткий голос Габриэла заставил Лавво вздрогнуть и выронить толстенную книгу-словарь. Бум. Облако сухой пыли затмило комнату предрассветным туманом. Отмахивая ее, тролль выдавил: — Ночь? Габриэл, это невозможно! Знаешь, как сложно читать погибшие языки? Красноглазые драконьи мудрецы переводили надписи с осколка Бетэль-Глизы семьдесят лет! Философы Эбертрейла корпели над Манифестом Саллаха больше века! Астрологи Аллеура читали Ферский диск, извлеченный из песков Ашарана сто сорок лет! Стелу Лагоринора, вкопанную в побережье Великого Моря не перевели до сих пор!

Темный эльф по-кошачьи плавно подошел к столу, сдвинул лампу от края на середину и невозмутимо повторил:

— У тебя одна ночь, Сирикус.

— Я не…

— Приступай, — ледяным тоном повел парень. Он толкнул стул и сел на него «верхом». Его широченные рукава в серебре опали к полу и осветили перекошенного от раздражения тролля.

Лавво бросил «Словарь мертвых наречий» на стол и, насупившись, склонился над эльфийским шелком.

— Так и знал, что не высплюсь сегодня.

И снова рыгнул. Пожалуй, зря он выпил столько пива.

С улицы налетел свит, послышались жгучий скрип торможения и мощное шипение. Полились голоса, заскрипели тележки, затопали сапоги. Далекое эхо рычало:

— Отправление через минуту…

Арианна и Остин передернули плечами, будто надеясь сбросить вал резких, ранящих их светлые сердца, звуков. Гомон стального мира причинял сотканным светом настоящую боль. Свободолюбивые эльфы, привыкшие к просторам звездных лугов и благоуханиям бескрайних садов, не представляли, как можно тут жить. Не лучше чувствовал себя огр. Он то и дело вздрагивал и морщился от каждого визгливого скрипа. Даже Габриэл, привычный к сумраку и смраду подземелий, видел мир паровых механизмов — чуждым и извращенным творением Иссиль.

— Что с рукой? — Спросил Лавво, когда состав укатил.

— Ничего, — Габриэл махнул рукавом и скрыл перебинтованную ладонь тяжелыми складками полукафтанья. Тишина давила и он поинтересовался: — Зачем ты поселился около станции? Тебе не претит вечный шум?

— Ни капли, — рыкнул мостовой тролль, подцепив когтями шелк и развернув вниз головой. — Я давно отошел от дел и перевожу теперь скорее для удовольствия.

— Чем же вы занимаетесь? — Осведомилась Арианна.

— Торгую уникальным товаром.

— Торговец на Троллевом рынке, — усмехнулся огр. — Ага, это странно.

— Уникальным? — Заинтересовался Остин.

— Самым, что ни на есть. — Самодовольно рявкнул тролль и, отвлекшись от карты, мотнул к стене. — Взгляните туда.

На ней сверкала картина, сложенная из драгоценных камней. Венцом творения были кристаллы цвета индиго, ванили и дымного волокна.

— Грезите о славе, деньгах, любви и долголетии? Мечтаете носиться по лесам голодным волком? Парить средь звезд прекрасной птицей? А может, желаете убить заклятого врага? — Хихикал тролль, — иль править миром, как короли и королевы древности? Тогда вам — ко мне. Пыль кристаллов с Аред Вендел творит чудеса.

— Вы продавец грез, — изумилась Арианна, по ее плечу стек водопад волос.

— О, да, дорогая. — И не без гордости добавил: — Лучший на Троллевом рынке. Не желаете осуществить мечту?

— Не сегодня, — жестко отрезал Габриэл.

В резком тоне темного воина звенела угроза. Да и сам он был очень напряжен. Ожидал от «переводчика» подвоха? Вполне вероятно.

… Тянулось время, а переводчик, пыхтевший над ковром узорного текста, молчал. Но в какой-то момент он вдруг вскочил и бросился к жаровне, рассыпая клочья подкладки. Несмотря на внушительное состояние, сколоченное на торговле снов, на деле он был ужасно скуп и прижимист (как и все, кто держал на Троллевом рынке лавку, магазинчик или ремесленную). Отставив чайник, он бросил шелк с картой на тлеющие угли и выкатил глаза.

— Что ты сделал? — Изумился Габриэл.

Запахло паленой тканью.

— Я понял, почему руны «луны» были записаны заглавными, когда перевел следующие за ними символы, — залепетал Лавво. — Они служили подсказкой. Смотрите.

Сплошная вязь вспыхнула и в каждом ряду остались всего по две три руны, составлявшие цельное предложение.

— Мы нашли послание. Осталось его перевести.

— Гвоздь мне в сапог, он справился, — подивился Мардред.