— Остин, Оргол Дол ненадежен, — посетовал Хегельдер. — Крепостных стен нет. Замок пронизан дырами. Обороняться в таких условиях невозможно. Если нападут — мы не продержимся и часа.

— А куда нам идти, Хегельдер? — Остин впился в эбертрейльца серым глазом. — Знаешь, где мы будем в безопасности? Просвети.

Советник короля Аннориена бросил взор на запад. Туманное молоко накрывало мир и западные леса, казалось, уходили куда-то за границы эльфийских земель. В прорехах виднелось плато Орха Маган с отблескивающими эвейтскими шатрами независимых сильфийских горцев.

— Подадимся к сильфам, — предложил Хегельдер. — Испросим помощи у сородичей.

— Помочь — они помогут, но, уверен, новым ртам рады не будут. К тому же, сильфы — народ гор и пещер. Они кочуют с места на место чаще, чем луна меняет свой облик. Сегодня стоят у подножий Драконовых гор. Завтра уйдут на юг в пески Ашарана, через неделю встанут лагерями на побережье Моря Ветров, через месяц затеряются в Диких Степях. Верите, что кочевая жизнь для нас, Могучий Ясень?

— После гибели Эбертрейла, я мало во что верю, — резко ответил солнечный эльф и поспешил оставить владетеля Ательстанда в гордом одиночестве.

Эридан брел через размокший от дождя внутренний двор. В душе шевелились отголоски ночного кошмара, а темные мысли давили, сокрушая ледяными тисками неопределенности. Все, чего хотел пепельноволосый юноша вскочить в седло вольного жеребца и умчаться навстречу рассвету. Но он не мог бросить раненного друга, сородичей, сестру, наконец.

— Посторонись!

Эридан вздрогнул и отскочил к стене — мимо величаво прошагал эльфийский дозор. Со стены возвысился чистый голос:

— Смена караула! Смена караула!

Проводив утонувших в тумане эльфов, он еще немного поразмыслил обо всем, что мучало его, а потом не на шутку обеспокоился, куда запропастилась Арианна. Он нашел ее на отлогом холме, поросшим крупным остролистом, и молча сел рядом.

В чаще пела Этлена. Пики заснеженных вершин терялись в призрачной дрожи унылого дня. Просторы юга шумели свежей зеленью. Запад осаждали мраморные вихри туманов.

— Ночью мне придется покинуть тебя, — мелодия девичьего голоса слилась с заливистой трелью реки.

— Это из-за Остина? — Нахмурился Эридан. — Что между вами произошло? Таи свои чувства от других, но не от родного брата.

— Он открыл мне сердце, — призналась девушка, с пепельных ресниц слетели капли.

Юноша не удивился.

— А мне нечего дать ему взамен, — она опечалилась. — Остин наш друг. Мне больно видеть, как он страдает. Еще больнее чувствовать его надежду. Он все еще верит, что однажды мое сердце разгорится в ответном пламени любви.

— Его надежды бесплодны? — Сухо спросил брат.

— Увы.

— Поэтому уходишь?

— Не только. Габриэл знает мою тайну.

— Что? — Вспыхнул Эридан, разворачиваясь. — Когда он узнал?

— Все открылось в ночь, когда горные тролли атаковали Ательстанд. Ты просил его помочь найти меня. Он вошел в наши покои, и неведомо как отыскал маску и клинок Белого Лебедя.

Эридан опустил голову, закрывая лицо ладонями.

— Что я наделал? Я не думал, что безобидная просьба приведет к такому. В ту ночь столько всего случилось. Началась гроза. Шли тролли. Остин приказал спускаться в подвал. Я не мог тебя отыскать. Мне стало страшно. Я бросился за помощью к Учителю…

Эридан осекся.

— Учитель. Нет, не учитель, в первую очередь он исчадие ночи. — Юноша уставился в лицо Арианны. — Он причинил тебе вред? Посмел тронуть…

— Белого Лебедя? Своего врага? — Перебила эльфийка. — Нет. Габриэл проявил могучую выдержку. Он дал слово, что не скрестит своего клинка с моим, пока мы выступаем против общего врага. — Она помолчала. — Наше будущее, брат, ведомо только звездам. Я допускаю, что однажды один из нас падет от меча другого, но не сегодня и даже не завтра.

— Я не допущу! Если он хоть пальцем тебя коснется…

Арианна обхватила юного брата за голову и глянула в глаза, кипевшие бурей.

— Никогда не принимай на себя удар Белого Лебедя, Эридан. Слышишь? Никогда. Она — только мое бремя. Я взвалила на себя великий груз, мне одной и нести.

Темные небеса посеяли влагой. Дождь шумно застучал по дырявым крышам башен, потек по полуразрушенной крепостной стене. Крупные листья остролиста задрожали, как головы болванчиков. Со стороны крепости донесся звон и лязг — эльфы спешили укрыться внутри Оргол Дола.

Эридан стер с лица воду и кивнул. Под пронизывающим ветром и кусачим дождем его передернул озноб. Арианна поцеловала брата в лоб и вспорхнула с холма, раскинув рукава-крылья.

— Вернемся под крышу.

Эридан послушно встал. Намокшие пепельные волосы темными плетями лежали на плечах и спине. Ресницы отяжелила вода. За шиворот текло, и промокшая льняная рубаха облепила изящное и худое тело эльфа.

— Не уходи, — попросил он. — Не бросай меня.

— Мне придется, — вздохнула Арианна. — Остин позаботится о тебе. А когда Габриэл уйдет своей дорогой, я вернусь.

— Опасаешься не устоять и сойтись с ним в битве?

— Опасаюсь, не устоит он.

— А как же я? Он знает — я брат Белого Лебедя, — беспокоился юноша.

— Ты не только брат Белого Лебедя. С недавних пор, ты его ученик. Вспомни, он клялся честью воина, что несет за тебя ответственность и отвечает за твою сохранность головой. Честь не позволит ему причинить тебе вред. Мне — очень даже. Мне он в верности не клялся.

— Но ты сама сказала, он обещал в ночь битвы.

— Что есть обещания исчадий? Рисковать вами я не стану.

— Останься еще на день. Прошу.

— Да, брат мой, если просишь — останусь, — Пообещала девушка, и горькая печаль от скоро расставания еще сильнее сжала ее сердце.

* * *

Хмурый майский день быстро поблек, накрывшись вуалью раннего вечера. Павшая ночь оказалась холодной и дождливой, а перед рассветом посыпала крупа. Снежинки кружились в темноте, и очень быстро «Одинокий Страж» укрылся белым покрывалом. В предгорьях севера — пора весны свирепа и тяжела, и беглецы претерпели на себе все тяготы ночевки в тенях подножий могучих гор.

Под утро лужицы и ручейки прихватило льдом. Ветер разорвал железные тучи и в паутине облаков проступил бледный край луны. Утром восток заполыхал пурпурным заревом, и впервые за последние дни розовое золото растеклось по хребтам и горным склонам, предвещая новый ясный рассвет.

Утомленные мраком и холодом эльфы, подобно бледным теням выскальзывали из Оргол Дола и протягивали узкие красивые ладони навстречу разгоравшемуся оранжевому диску, подставляли утонченные лица теплым лучам, струящимся сквозь облака. Сплошные ковры трав, застилавшие западные и восточные склоны наливались силой весны. Хрупкие бутоны источали нежнейшие медовые и ванильные ароматы. В шепоте переплетенных ветвей слышалась надежда и понемногу усталость в эльфийских сердцах отступила.

… Ожидание затянулось. Быстро темнело, а от разосланных Остином воинов не было вестей. Некоторые эльфы дремали. Те, кто стоял на постах бодрились тихим пением. Сидевший у костра лекарь Эстрадир подбрасывал пучки смородиновых веток в огонь и они, вспыхивая, ярко озаряли сонные эльфийские лица.

Сон тут же сняло, когда сумерки огласил властный голос валларро:

— Мы слышали, нас здесь ждут.

Вечерняя мгла расступилась и к кострам вышли лесные и солнечные эльфы. Все Владыки. Прекрасные. Величественные. Гордые. С достоинством королей они плыли по двору — в их светлых с золотом и серебром одеждах обитался незамутненный свет. Светло-русые, серебристые, темно-золотые, огненные волосы отливали расплавленной медью и темным золотом; в больших искристых глазах плясали яркие отблески, губы озаряли улыбки. Вслед за эльфами возвращались и те, кого много часов назад на их поиски отсылал Остин.

— Лорд Эвер Ясноглазый! — Плавно поднялся он, с губ слетел вздох облегчения. — Дошли. Слава, Всевидящему. Добро пожаловать, владыки.

— Лорд Остин, рад встрече, — отозвался тонкий как тростинка лесной эльф в снежной мантии, расшитой капельками халцедона и отороченной соболиным мехом.