— Склад. Спускайтесь в склад, — твердо повелел Остин. — Уйдем из замка потайным ходом.

Левеандил Око Бури улыбнулся: конечно, потайной ход! Как они могли забыть? Тот самый ход, через который в Ательстанд в начале зимы заполз виверн (убивший старого Глоки и пытавшийся прикончить его молодого сына Драбу, что уцелел лишь благодаря своевременному вмешательству темного эльфа). Как хорошо, что его все-таки не завалили.

— Левеандил… — обратился Остин.

— Понял! — Кивнул тот и ринулся с криком: — Все за мной. Рамендил, освещай путь. Все, кто может идти самостоятельно — вперед! Вы! Берите раненных и тех, кто без сознания. Эллион, Мьямер, замыкаете!

Рамендил возвысил разгоревшийся фонарь и первым бесстрашно бросился в дымную неизвестность. Серебристо-золоченная река эльфов потекла в сторону гостевых по коридору, озаренному сверхъестественным жаром Живого Огня — предстояло спуститься на два этажа и свернуть в складские помещения. Арианна вместе с Эриданом и Лексом исчезла в обжигающем тумане. Волк-альбинос тоже.

— Хегельдер, Люка, Андреа, Элла, идете со мной. — Остин Орлиный Глаз заматывал лицо оборванным краем рубахи. — И вы, — обратился он к пятерке белых гоблинов. — Кони все еще заперты в конюшнях. Отпирайте двери и выводите их потайным путем в восточной стене. А вы, — он кивнул спутникам, — поможете вытолкать повозки с продовольствием, привезенные вчера на закате.

Хвала Всевидящему, леди Миллиана не успела их разобрать и они все еще стояли у кухонного крыльца, запряженные лошадьми.

— Поспешим.

… Под покровом густых предрассветных туманов эльфы вышли из потайного хода у излучины реки и повернули на запад. Осипший ветер разгонял застоявшуюся в легких гарь и отрезвляя задурманенные парами Живого Огня головы.

Слева ревели свинцовые волны Этлены. Лопухи окаймляли северный берег островками молодой зелени. Справа разверзались темные ложбины и пропасти. За ними в синих сумерках теснились отвесные стены Вал-Геара. Впереди белели острые грани неослеженных пиков Караграссэма.

По каменистой долине приходилось пробираться почти на ощупь, это лишало беглецов последних сил, но эльфы не сдавались. Они плыли неспешным, но уверенным и ровным строем по трое-четверо в одеждах потерявших прежний лоск и белизну. Тех, кто не мог идти — несли на руках или самодельных носилках. Чуть слышное эльфийское пение шелестело в сонной, пробуждающейся тиши горного края.

Остин шел первым. Замыкали шествие две повозки со снедью, закупленной в Аяс-Ирит и спасенные доблестью Люки и Андреа, Хегельдера и Эллы. Благородные хас-каси и лабрадоры метались у ног белых гоблинов, что вели под уздцы величественных породистых жеребцов — всех, кого успели вывести из конюшен.

… К мосту, перекинувшему арку на южный берег Этлены, беглецы добрались, когда восходящее солнце одело зубчатые склоны в сверкающие золотом и ярким багрянцем шелка. Тут, под навесом молодых раскидистых ив, на ковре упругого мягкого мха Остин приказал устроить получасовой привал, а сам с десятком крепких воинов встал дозором.

Каменистая подошва горы дышала обманом. Высокие хребты и бездонные горные расселины злобно молчали. Холмы, оплетенные свежими стеблями женьшеня, таили угрозу. Зловеще хихикал восточный ветер, временами взметая ворохи брызг и кидая их в пропахших гарью беглецов. Под любой тенью мог таиться вооруженный недруг.

Молодой лесной эльф привалился к тонкому стволу и заглянул в прибрежную мель. Здесь Этлена походила на ласковый спокойный ручеек, но в десяти футах к западу начинался уклон. Там гремело, как в грозу, а бурные потоки, переливаясь через истертые выступы вспененными каскадами, спадали в далекую каменную чашу.

— Я говорил, его стоило прирезать, пока была возможность, — хриплый рык не застал Остина врасплох — во враждебных землях он всегда был настороже.

Владетель поднял голову — в пяти шагах стоял Мардред. Голову огра перетягивала окровавленная повязка. Правая рука держалась на перевязи, в левой палка-костыль. Доспеха не было, нижнюю рубаху щедро запятнало темной кровью. Его крупно потрепало, и сейчас он с трудом держался на одной ноге, опираясь о ствол ивы.

— Кого? — Нахмурился Остин.

— Вы поняли, — огрызнулся огр. — Тогда ничего бы не случилось.

— Это только твои мысли или остальные считают так же?

— Кто — как, — пожал плечами раненный.

— Его смерть не помогла бы, — на прекрасное эльфийское лицо легла тягостная тень.

— Почему? — Огра распирало от удивления.

— Тролли пришли не за Габриэлом, Мардред. Они пришли за Белым Лебедем.

Мардред присвистнул.

— Гвоздь мне… В приюте пряталась Белый…

— Замолчи. — Оборвал разгоряченного друга Орлиный Глаз. — Об этом не стоит кричать у каждого столба.

— Вы думаете… — огр понизил голос и мотнул лысой головой на эльфийский лагерь. — Она там? Одна из них?

— Я не знаю, — мрачно бросил эльф.

Мардред немного помолчал, слушая звонкое пение ручья, разбуженного теплом весны. Холодный порыв сорвался со склона и прокусил одежду.

— Что будет с приютом? Вы бросите дело всей своей жизни?

Остин горько вздохнул и обернулся на север. Немилосердное небо отобрало у него смысл жизни, надежду, будущее — где-то там, за завесами серебристо-серого полога в утреннем сиянии все еще догорали руины Ательстанда и тлели тела павших, не погребенных защитников.

Свежий ветерок обдул усталое задумчивое лицо.

— Не брошу. Придет время, я вернусь. — Пообещал он.

* * *

На исходе ночи бури темный эльф пересек долину ручьев и ворвался в темень соснового бора, лепившегося по восточному склону Драконовых гор. Неуловимой тенью перетек по гребням нагорий, заросших пахучим вереском; пересек речные поймы, укутанные мерцающими туманами; промчался вдоль зеленеющих равнин, укрытых тенями отвесных скал и вырвался к узкому горному ручейку.

Тролли шли по пятам. Под ужасной поступью дрожали скалы и сходили сели, осыпались камнепады и надвое переламывались вековые дубы. Земля чавкала и стонала. В страхе разбегались лисы и барсуки; из гнезд с гомоном разлетались скворцы и пичуги.

— Нагоняют, — усмехнулся эльф.

Изредка он пропадал из виду, приводя тупоголовых тварей в бешенство, но никогда не исчезал окончательно, ибо отрываться от преследователей и не собирался. Как только два огромных, сверкающих металлической чешуей, силуэта соткались на опушке большой поляны, он повернул на северо-восток и сорвался на бег. Облако серебристых мотылей прыснуло в небо, смыкаясь за ним сияющим занавесом. Тролли слышали его эхо, видели его тень, но нагнать не могли, и покрывали равнины и зеленые островки леса бессильными воплями. Шерла это только забавляло.

Габриэл несколько часов петлял с камня на камень, перелетал с валуна на валун, пока не оказался на краю одинокого гребня, зависшего над многофутовым обрывом. Холодный порыв взметнул черные волосы и вскинул широкие длинные рукава-крылья.

На западе вздымалась белая махина Караграссэма. Предгорные подножья оплетали плотные туманы. В редких разрывах просматривались вересковые холмы и лесистые лощины. По северо-западным гребням Вал-Геара тянулись дымные шлейфы подсвеченные искрами зарниц. Воин повел плечом — то чадили проломленные башни и руины крепостной стены Горного приюта. Даже сюда, за полсотни миль от пепелища, ветер доносил отголоски горьких паров. Тайна Ательстанда раскрыта, а сам замок низвергнут и растоптан — ему уже не быть прибежищем отчаявшихся и потерявших надежду. Растерзав очередной островок эльфийской веры, Брегон еще на один шаг приблизился к мечте о безраздельном господстве над равниной Трион.

Габриэл нахмурился и отвернулся. В глубине души нарастало обжигающее чувство тревоги. К северу в отблесках вечных снегов белели неприступные гряды Аред Вендела. За ними бушевали штормовые волны ледяного океана, омывавшие неприступный оплот варваров-северян. С востока тянуло гнусной сыростью бурых низин; в них отражались плывущие вдаль облака — край гиблых болот неумолимо приближался.