— А я еще раз тебе отвечу: ее здесь нет! — Остин сохранял остатки самообладания из последних сил.

— Лжец! — Пробасил гоблин. — Она здесь!

Угрожающе холодный голос вспорол зловещую тишину:

— Даже если так — ты ее не получишь!

Охотника передернуло от испуга. Он сделал шаг под защиту троллей, а узкие горящие глазки забегали по дымной мгле двора.

— Твой голос мне знаком! Покажись!

— Как скажешь, Мимарин Хуррак.

Мглистые тени расступились, и пришельцы узрели Габриэла. В огромных безжизненных глазах темного эльфа переливалось кипящее серебро, но лицо было подобно высеченной изо льда маске.

— Долго же ты бродил в поисках ее следа, — насмешливо бросил он. — Теряешь сноровку, Хуррак.

— Изгнанник? Ты жив… — Рыкнул оскорбленный Охотник.

— Как видишь, — воин встал между троллями и светлыми эльфами и вскинул клинок. Широкий рукав-крыло осеребрился в отсветах живого огня. Сверкнувшее острие ткнулось гоблину в грудь. — Забирай своих тварей и уходи.

— Переметнулся на сторону побежденных? — Харисуммец поскреб подбородок. — То-то Брегон подивится, узнав, что ты оправился от ран.

— Он всегда это знал, — ответил исчадие, загадочно улыбнувшись.

Улыбка не понравилась Охотнику. Темный явно не договаривал. Но думать и размышлять, сопоставлять и анализировать зеленые гоблины Харисуммы любили меньше прочего, а многие из них этого попросту не умели, и потому они сначала делали, а после — думали, а бывало, не думали вообще. Как раз таким был Охотник. Размышлять, гадая над словами бывшего главнокомандующего, ему не хватило бы ни терпения, ни ума. Габриэл знал — народ звероподобных до смешного предсказуем — предпочитает налетать в силе и числе, и чтоб наверняка, бить жестоко и сразу насмерть. А потому, когда Охотник, отбросив малахитовое ожерелье, выхватил короткий меч, а с пояса сорвал дубину, был готов отразить его «неожиданную» атаку.

— За голову Белого Лебедя мне был обещан квинтал золота. Интересно, король удвоит награду, когда вместе с головой наемницы я принесу еще и твою?

Дубина завыла, взмывая вверх. В зареве пожарищ наконечник с иглами стал похож на алый драконий язык. Он бросился к эльфу в надежде смести утонченное создание двойным ударом дубины и меча, но просчитался.

Ярость вскипятила кровь Габриэла мгновенно. Воин, владеющий искусством бэл-эли, налетел на соперника стремительным смерчем и снес его голову одним четким ударом. А после, развернув мертвое тело, швырнул под ноги троллей. Обезглавленный Хуррак плюхнулся в воду в каскаде брызг и крике Габриэла:

— Ваш прежний хозяин мертв! Я ваш господин!

Добин и Бобин поглядели на тело, качающееся на черной волне, и глухо заревели от растерянности и удивления.

— Габриэл! — Крикнул Остин, подбегая, — они убьют тебя!

— Возможно, — шерл подхватил клинком малахитовое ожерелье. — А возможно, нет. — Обернувшись, он сказал: — Приюту не помочь. Живой Огонь поглотит крепостную стену и башни, а потом перекинется на замок. Ательстанд придется оставить.

Остин вздохнул:

— Да, придется.

— Спускайтесь к реке. — Предложил он, внимательно наблюдая за движениями и порывами Добина и Бобина. Они переводили взгляд с убитого Охотника на темного эльфа и не могли решиться: подчиниться новому господину или безжалостно его растерзать. — Уходите, как можно дальше. На запад, а лучше на север. Этих двоих я постараюсь увести на восток, в болота.

— Мы пойдем с тобой, — слева вырос Левеандил. Справа — Рамендил.

— Нет. Не пойдете.

Остин хотел было возразить чего это темный раскомандовался, но во время осекся и устало кивнул:

— Мы двинемся к пограничной крепости Оргол Дол.

Габриэл заглянул ему в глаза и твердо сказал:

— Встретимся в Оргол Дол.

Молодой владетель Ательстанда усомнился в его словах: вернется он или пойдет своей дорогой, как обещал полгода назад — на заре суровой сумеречной зимы, теперь об этом ведал только Властелин Над Облаками.

Габриэл вложил клинок в заплечные ножны и поднял малахитовое ожерелье над головой.

— Эй, вы!

Тролли метнули к нему ненавистнический взгляд.

— Да, вы, тупоголовые! Это ищите?

Блестящие зеленые камни зазвенели мягким хрусталем. Блеск драгоценности пленил разум, притягивал взор. На снежное неподвижное лицо шерла пали россыпи бледного изумрудного света.

— Вот ожерелье! А вот я! Тот, кто убил вашего господина, — Габриэл пнул тело Охотника, колыхнувшееся в мутной воде. — Хотите отмстить?

Тролли хотели. Подчиняться какому-то бледномордому исчадию они и не думали. Втянув пропахший гарью воздух, чудища издали свирепый боевой клич и лязгнули по нагрудникам кулаками.

— Вижу, — довольно прошипел юный воин. — Достаньте меня, если сможете!

И метнулся в провал, исчезая в мраморе облачных туманов. Добин и Бобин бросились в погоню через развороченную арку ворот — уцелевшие зубцы вздрогнули и завалились, подняв клубы горячей пыли.

Голубоватое свечение утра заполняло низины и высвечивало отроги гор. Медленно светлело багровое в черно-синих мазках небо севера.

Остин махнул клинком:

— В замок!

… Первый этаж встретил их гневом невыносимого жара и клубами удушливого дыма.

— Эридан! — Мелодично звала Арианна. В суматохе она потеряла младшего брата из виду. — Эридан, где ты?

— Я здесь, сестра! — Донесся голос из темноты, в коей клубился горючий смог.

Пепельноволосый юноша вынырнул из сумрака. Он был перепачкан сажей и копотью. Рядом бежал Лекс — серый с головы до ног, как бледный призрак, восставший из могилы в новолуние. Левую руку эбертрейлец прижимал к груди, мучаясь болью.

Арианна обняла мальчишек.

— Что случилось, Лекс?

Он рассказал, что помогая переносить детей сквозь расселину в полу, не заметил, как стена слева от него накренилась, а потом треснула и посыпалась грудой камней. Его придавило, но не сильно — обошлось ушибами и вывихом сустава.

Арианна кивнула:

— Бегите наверх!

Эльфы торопились. Нижний этаж заволокло горькой пеленой — ни вздохнуть, ни шевельнуться. Лестница не обрушилась только волей небес. Подвал, который использовали, как укрытие превратился в ядовитую ловушку, полную горячих паров и ожившего мрака.

Серебристая голова Остина лучилась бледным светом средь тлеющих сумерек.

— Сюда! — звал лесной.

Вокруг собирались эльфы: вернувшиеся со стен были ранены и измучены; поднявшихся же из укрытия — покрывал серо-черный налет пепла.

— Левеандил, Рамендил, Эллион! Выводите всех через кухню…

— Задний двор в огне! — Сообщил подбежавший Мьямер.

— Через кухню не пройти, — Покачал головой Хегельдер.

Остин поморщился, дернул ушами.

— Возвращаемся в подвал! — Решил он. — Выйдем на северный склон через черный ход.

— Не получится, — вмешалась Арианна, отбрасывая за спину волну присыпанных пеплом волос. — Подвал задымлен. Вернемся — умрем!

— Может прорваться через крышу? — Предложил Андреа, смаргивая. Клочья горячей изгори кружили роем снежинок. — Восточное крыло еще свободно.

— С крыши нет выхода к восточному склону, а прыгать — слишком высоко. У нас без чувств больше двух десятков, полсотни не может самостоятельно идти. — Люка разом оборвал вспыхнувший в сердцах огонек. Светлый лик молодого эльфа потускнел, сияющая кожа поблекла — от прежнего блеска не осталось и следа.

В витражах ярилось пламя — весь двор объяло багровым заревом, из гостиных и соседних покоев вываливались черные дымные колонны, что-то лопалось и разлеталось. Горький воздух раздражал горло, из глаз текли слезы.

Остин обвел взглядом сотни лиц, обращенных к нему с надеждой. Груз ответственности давил свинцовой плитой. Сердце переполнили страх и отчаяние: огненная ловушка захлопнулась, отрезав все пути к спасению. Бежать некуда, надеяться не на что…

Теплая рука коснулась плеча. Остин обернулся — рядом была Арианна. Изумрудные глаза лучились светом, на губах расцвела улыбка. Душа эльфа словно воспарила к звездам, коснувшись мудрости небес. Злой отчаянный мрак отступил, а ледяные оковы безнадежного горя, едва не овладевшие им, потерпели крах. Сердце преисполнилось отвагой; он нашел внезапное и неожиданное решение.