– Нет, Араис, он нужен мне сегодня. – Мириам показала на сборщиков оливы. – Мои люди не справятся с урожаем, дорог каждый день. Передай почтенному Ферхату, что я прошу его дать работников. Я заплачу за них двойную цену.

Помощник ненадолго задумался.

– Лоза ещё не созрела, госпожа. Вы же знаете, у моего хозяина имеется огромный виноградник. Его молодое вино знаменито по всей округе. Я думаю, что он сможет помочь вам людьми. Сразу передам ему вашу просьбу, вот только доберусь до лавки, госпожа.

– Спасибо, Араис! Да будет благословен твой путь!

Солнце неуклонно поднималось над горизонтом, жара стала усиливаться. Смолкли веселые разговоры женщин, мужчины перестали задевать жён задорными насмешками, даже детвора притомилась от рабочей суеты, дети чаще отдыхали возле кувшинов с водой. Мириам решила сделать перерыв на обед. Прямо на земле в тени деревьев расстелили грубые тростниковые подстилки, на блюдах разложили хлеб, вареные овощи, рыбу, фрукты. Саиса разливала по мискам из большого чана ароматный кислый суп. Пили только воду, после вина на жаре никто не сможет работать, так решила Есфирь. Вместе с Яруфом она снарядила повозку с обедом и приехала в оливковую рощу посмотреть, сколько урожая уже удалось собрать.

– Вы обнесли уже почти третью часть сада, Мириам, – удивилась старая женщина. – Хвала Яхве, если так пойдет и дальше, ты ничего не потеряешь, дочка!

– Нет, кормилица, люди уже устали, да и солнце сегодня решило испепелить эту землю… Правда, до вечера ещё далеко, но если завтра продолжить работу, тогда уже сегодня нужно хорошо отдохнуть. Я знаю, как болит всё тело после сбора такого урожая, как будто палками били тебя, а не дерево.

– Правду говоришь, дочка, правду, – кормилица присела на походный стул и тяжело вздохнула. Она сама помогала всё утро Саисе на кухне и теперь еле держалась на больных ногах. – Но если бы ты видела свою Сарру, Мириам! – Есфирь заулыбалась беззубым ртом. – Вот уж никто не скажет, что она дочь прокаженной нищенки. Отдавала распоряжения, приказывала слугам, как настоящая госпожа! Такая маленькая девочка, а работает наравне с взрослыми женщинами. Каждый листочек выбирает из корзинки, да ещё приглядывает за работой остальных. Я попрошу завтра Саису сделать для неё пирог с абрикосом и смоковницей, как она любит…

Тихая болтовня кормилицы стала убаюкивать уставшую Мириам. Она сидела рядом прямо на земле, облокотившись спиной о ствол оливы. Всю ночь она не сомкнула глаз, и теперь сон наваливался на плечи, словно тяжелый свинцовый платок.

– Погляди-ка, Мириам, что за люди идут сюда со стороны крайней улицы. – Голос Есфирь с трудом пробился до сознания женщины сквозь завесу сна. – Мои глаза так далеко не видят.

Мириам стала вглядываться в толпу мужчин. В руках они несли огромные виноградные корзины, длинные шесты, за ними ехала большая повозка, запряженная парой белых лошадей. Эту пару Мириам знала хорошо, её купил Ферхат в Ершалаиме позапрошлым летом.

– Это люди почтенного Ферхата, кормилица, не беспокойся. Я попросила у него помощи.

– И правильно сделала, дочка, правильно. Этот купец не будет наживаться на чужой беде, уж очень он любит тебя, дочка… Иди, встречай его, а я с Яруфом посуду домой отвезу. Люди уже поели.

Мириам смущенно и радостно приветствовала купца.

– Ну, наконец-то небо услышало мои молитвы, моя госпожа, – Ферхат сам расстелил под тенью дерева красивый толстый ковер. Жестом предложил Мириам сесть рядом с ним. Женщина согласилась. – Одно слово, луна моя, и я уже спешу к тебе, целуя твои божественные руки! Посмотри, сколько людей я привел в твой сад! Дома остались лишь женщины и козы с баранами!

Он задорно рассмеялся собственной шутке. Мириам стала считать слуг Ферхата. Их было двадцать человек. Каждый выбирал себе деревце и срывал в большую корзину спелую оливу.

– Благодарю тебя, уважаемый Ферхат! С такой помощью мне больше не о чем беспокоиться. Да и в этом городе кроме тебя мне не к кому пойти в случае нужды. Люди стали отворачиваться от меня, только не знаю, почему…

Улыбка застыла на лице купца, оно сразу стало каменным, глаза сузились в маленькую щелку. Он проговорил очень тихо, чтобы их никто не услышал.

– О боги мои, женщина, ты и вправду не знаешь причину такого поведения?

– Нет.

– Есть один человек, моя госпожа, он ходит по базару, по улицам, заходит в лавки и рассказывает о тебе дурные вещи. И всё это из-за той прокаженной женщины. Ты оставила её ребёнка в своем доме. Люди бояться, что она заразит твоих слуг и тебя этой страшной болезнью. Поэтому обходят твой дом стороной. Он настроил многих торговцев против тебя, и они не хотят продавать твоим слугам товары.

– Но это случилось уже давно, почти два месяца прошло, как Сарра в моём доме. Неужели в Магдале больше нечего обсуждать на базарах? Я надеялась, что тот ужасный случай уже все забыли!

– Люди ничего не забывают, моя госпожа, а он делает всё, чтобы они и не смогли забыть.

– Как такое могло случиться, Ферхат? Почему люди верят ему? Кто он? Что ему нужно?

– Что ему нужно, я пока не выяснил, – купец ближе наклонился к Мириам. – Мои люди следят за ним и днём, и ночью. Я знаю каждый его шаг. А зовут его Иуда.

– Иуда? – Мириам стала лихорадочно перебирать в памяти людей, кто мог носить такое имя. Не вспомнила никого. – Я не знаю такого человека.

– Он приехал в наш город недавно, кажется, из Кириафа. Молод, недурен собой, живет с матерью и сестрами на кожевенной улице, где стена старого развалившегося храма выступает ближе к озеру. Ничем не занимается. Но семья не бедствует, деньги есть. Мать его каждый месяц жертвует местной общине по сто монет. – Ферхат задумался. – После того пожара на скотном дворе, от него можно ожидать чего угодно. Но сейчас он всегда находится под наблюдением, если задумает что-то недоброе, мы успеем опередить его. Только…

Купец решил не продолжать, внезапно замолчал на полуслове и стал наблюдать за сбором урожая. Мириам не сводила с него глаз.

– Только что? – сдалась она. – Договаривай, почтенный Ферхат.

– Не знаю надо ли мне говорить тебе это, Мириам. Боюсь, мои слова ещё больше расстроят тебя, луна моя.

– Говори!

– Твоим именем зажиточные иудейки пугают молоденьких девиц. Говоря и поучая их о соблюдении своей чести, они ставят тебя в пример, Мириам, – купец замолчал.

– Я ничего не могу понять, Ферхат, – женщина пожала плечами. – О чём ты, какой пример?

Купец долго мял оливковую ветвь, пока не разломил её пополам, подбирая осторожные слова, которые бы не обидели любимую женщину. Он отвернулся от Мириам в сторону и проговорил очень тихо, но она услышала.

– Тебя называют продажной женщиной, Мириам, и в таких словах, которые мне даже и произнести стыдно, потому что я знаю, что это всё не так. Но слух по городу уже пущен, и он быстро распространяется.

– Кто пустил такой слух? – Мириам резко поднялась с ковра. Она стояла, вытянувшись как кипарисовое деревце, гордо вскинув голову, и глядела в глаза Ферхату.

– Всё тот же Иуда, – купец не отвел взгляда, в глазах женщины стояли слёзы.

– Но почему? – прошептала Мириам.

– Ты одинока, луна моя, – чуть слышно ответил Ферхат. – За тебя некому заступиться. Твой образ жизни вызывает у многих зависть. Твоя одежда – лёгкая туника и золотые сандалии, а не черный хитон и грубые наалаим. Ты красива, образована и свободна, ни перед кем не опускаешь свою гордую голову. Молишься только своим богам, а их бога не почитаешь. Люди поверят во всё скверное, Мириам… Пусть кто-нибудь из слуг проводит тебя домой, тебе нужно отдохнуть. Я сожалею, что этими словами причинил тебе боль.

Мириам покачала головой. Нет, Ферхат ни в чём не виноват. Она давно видела на себе ненавистные, завистливые взгляды женщин и похотливые улыбки мужчин, когда прогуливалась по базару, но не обращала на это внимания, не хотела обращать. Никто не подаст ей руки, только Ферхат. А что скажет Иса? Она отшатнулась от купца и гордо выпрямилась.