Миранда ослепительно улыбнулась, но я сразу заметил кривизну гримасы. Вампиров вообще достаточно трудно обмануть, а я долго время ещё работал в бизнесе, где различать фальшь жизненно необходимо. Собрав в кулак остатки учтивости, я немедленно расплылся в ответ. Хотя, как говорил уже, не люблю притворяться, но женщин ведь обижать нельзя, а другие идеи в голову не пришли.

Миранда похоже приняла мою уловку за искреннюю симпатию или сделала вид, что так и есть, в любом случае искусственность происходящего продолжала тиранить мою честную натуру, когда её ладошка легла на дорогую ткань смокинга, кокетливо потеребила.

Не осталось бы пятна. Я томно приопустил веки.

— Пойди выпей, малыш! Я скоро вернусь, и мы всё обсудим.

Обозначила губами воздушный поцелуй и пошла дальше, расчётливо позволяя мне смотреть вслед. Я добросовестно повернулся. Поглядеть там было на что, спорить не стану, но очень уж тщательно демонстрировался товар. Я и сам бывало устраивал ловушки, раскладывая соблазнительные обманки на виду заинтересованных лиц, но на войне все средства хорошо. Впрочем, в сексе, наверное, тоже. Сплошное враньё везде.

Я добродетельно вздохнул, но послушно спустился вниз и вошёл в бар. За столиком в углу сидела парочка людей, молодой человек и его девушка. Судя по жадному любопытству на юных лицах, зашли сюда в поисках щекочущих подробностей порока. У стойки привычно сгорбились трое завсегдатаев. Сгрудившись кучкой, они что-то обсуждали вполголоса, кажется ожидаемое наверху представление. Новые задницы появились в стриптизе? Я не ходил в особые комнаты, чего я там не видел-то?

Пообщаться было решительно не с кем. Заглянул и грустно убрёл куда-то один из местных доноров. Я взгромоздился на свой табурет в углу и принялся смотреть на Иву. За ней наблюдать оказалось куда приятнее, чем за её подругой, хотя доска и отсекала обзор на самое интересное, но мне хватало того, что видел. Рациональные движения, присущие правильному миру. Всё продумано, к месту и ничего лишнего. Как и в нашем корсарском костюме, где с опытом лет и драк постепенно отработали каждую деталь. Эх времена-времена! А нравы вообще не меняются, только иначе оформлены.

Очнувшись, я обнаружил, что передо мной уже стоит стакан со свашем. В нос ударил знакомый запах, и я втянул его, не морщась. Во рту странным образом пересохло, в горле сама собой зародилась выжидательная судорога.

Не то чтобы я испугался, но насторожился. То есть я не просто так хлебаю эту жидкость потому что она возникает перед носом — я её хочу? Жажду. Вожделею. Именно она делает мир весёлым, а Миранду неотразимой, и мне это нравится. Нравилось до сих пор.

— Что-то не так? — спросила Ива.

Какие серьёзные у неё глаза, внимательные. Быть может ей велели довести меня до обычного состояния, проследить, чтобы нужная доза отравы сделала меня весёлым и некритичным? Придётся пить это пойло, чтобы не вызывать подозрений. Это я сейчас рассуждаю здраво, или оправдываю собственный порок? Почему так услужливо приходят на ум соответствующие мысли?

Ладно, один глоток меня с ума не сведёт.

— Всё в порядке, — ответил я.

Жидкость не так давно вызывавшая отвращение скользнула в горло, неся прохладу и покой. Словно кто-то родной мягко положил ладони на плечи, погладил, придавил, массируя, разгоняя напряжение, тоску, усталость. Неужели на людей вот так действует алкоголь? Неудивительно, что они хлебают его почём зря.

Я поставил стакан на стойку, стремясь растянуть порцию на подольше, но и единственный глоток произвёл в организме поразительные перемены. Встряхнул тело и сгладил восприятие разума. Я прислушивался к себе, впервые всерьёз озабоченный дурной привычкой. Понимал, что пока не разведаю всё, что нужно должен вести себя как обычно и в то же время помнил, что Бэри не допустит к детям, когда я пьяный приползу домой. Как сложно стало жить, но ведь это нормально. Пугаться следовало недавней простоты.

Ива к счастью отошла к другим клиентам, так что я лишь подносил стакан к губам, но практически не отпивал из него. Хватит уже той мути, что крутится в голове, я должен сохранить ясный рассудок на случай если поедем смотреть территорию или уже готовые здания. Мне не следует напиваться.

Я так усиленно боролся с собой, что искренне удивился, обнаружив, что в стакане осталось на донышке, а приятное покачивание окружающей реальности сделалось интенсивнее. Как же так вышло? Я опять готов и потребовалось мне на это куда меньше бухла чем раньше. Словно во сне я оглядел бар, где стало заметно многолюднее. Когда пришли все эти люди и вампиры, почему я не отследил их появления? Неужели так было всегда, просто я перестал замечать, каким стал рассеянным и невнимательным?

Несмотря на изрядную дозу наркотика я ощутил ужас, вознамерился слезть с табурета и бежать прочь, но ничего у меня не вышло. Под аркой появилась Миранда, привлекая к себе похотливые взгляды мужчин, поманила меня милой улыбкой. Я понимал, что всё в ней фальшь, но как-то отдалённо, ненужной долей сознания, которая сидела в углу и даже не пыталась достучаться до разума.

Разумеется, я соскочил с табурета и пошёл к царице моих грёз. Мир покачивался, но я удерживал равновесие, хотя каждое движение казалось медленным и неуверенным. Непредсказуемые шаги всё же привели меня к вожделенной женщине.

— Джерри, противный мальчишка, ты уже набрался! — кокетливо поведя плечом, сказала Миранда.

Даже сквозь плотную пелену опьянения пробилась здравая мысль о том, что меня обманывают, но я наверняка расплылся в довольной улыбке. Не знаю точно, я просто не ощущал.

В кабинетике на первом этаже ждали Долиш и Ива, я даже и не заметил, когда другой бармен сменил её за стойкой. Миранда приобняла меня, усаживая на диванчик, и я воспользовался случаем к ней прижаться. Ива посмотрела на нас хмуро, но отвернулась и ничего не сказала.

— Подпишем бумажки, да, милый? — проворковала Миранда.

Я послушно кивнул. Поведение Ивы почему-то тревожило, я видел краем глаза, как напряжена линия её плеч, и эта маленькая неправильность жгучим ручейком пробралась в сознание. Я оттолкнул предложенное Мирандой перо и взял документы, которые меня уговаривали подписать. Перед глазами плыли буквы и цифры. Слишком сильно я опьянел от одного стакана. Что-то в происходящем было откровенно не так.

Сознание возвращалось медленно и мучительно. Я долго вообще не мог понять, что произошло, где я и что ждёт в дальнейшем. Едва пробудились хоть какие-то чувства, как ощутил, насколько мне плохо.

Несчастный организм просто тонул в накатывающих волнах боли и дурноты, чудилось, не было в нём ни одной клеточки, которую не терзала бы мука, даже корни волос казались раскалёнными кусками проволоки, воткнутыми в голову.

Я пытался выплыть из бреда страданий и никак не мог уцепиться хотя бы за что-то нормальное и светлое, а потом ослепительно взорвалась и мотнулась голова, обожгло скулу, хотя я и не понял — чем. Странно, что новая боль, проникшая на этот раз снаружи, помогла мне собраться, а не отправила ещё глубже в страну непонимания. Я догадался, что могу открыть глаза.

Вид сомкнувшихся вокруг серых поверхностей не порадовал, я не сразу сообразил, где потолок, где стены, потому что как выяснилось башка почти лежала на плече, и мир располагался под непривычным углом. От того, что я никак не мог определиться в пространстве, сразу затошнило, но и это ощущение посодействовало возвращению в разум. Я постарался загнать мерзкое состояние куда-то за грань пробудившихся мыслей и почти преуспел.

Пол, стены. Всё серое и неприглядное, а моё несчастное тело не лежит, как здраво было бы предположить, а сидит на стуле, причём прикручено к нему, потому и не стекает рваной тряпкой на покрытие.

Я попытался глубже вздохнуть, на что рёбра отозвались болью, а желудок новым приступом тошноты, но справился и с тем и с другим.

— Хватит притворяться! — грохнул чужой голос.