— Выпьем? — предложил Долиш, но не притронулся к своей порции, когда Ива подала ему стакан, аналогичный тому, что стоял передо мной.

Я рассеянно ждал, когда он соизволит сообщить мне цель встречи, но он молчал. Так мы и сидели как два начинающих некрофила над свежевыкопанным трупом, словно размышляя, стоит всё же попробовать, пока не остыло или дождаться того момента, когда настоящая живая девушка обратит на нас внимание.

Долиш заговорил первым:

— Ты ведь рад будешь сделать выгодное вложение?

Начинается. Нет, я не против, чтобы меня считали простаком: это довольно выгодно, когда не хочешь напоминать людям о старых шалостях, но не до такой же степени! Я обратил на собеседника взгляд в котором смешал кроткое недоумение и умеренное коварство. Я не раз тренировался перед зеркалом, и мог отвечать за результат.

— Почему я? В городе полно вампиров, которые меня богаче.

Так оно и выглядело, кстати, говоря. Я жил в достатке, но каперство не тот род деятельности, где можно заделаться олигархом. По-настоящему везёт единицам, большинство выходит в тираж ещё раньше, чем гибнет, ну и середнячки попадаются. Я предпочитал казаться именно таким.

— Потому что дело, которое я затеял, не только рискованное, но и странно смотрится. Не к каждому пойдёшь с такой идеей, не всякий её поймёт и поднимет.

Это уже прозвучало увлекательно, потому я загрёб свой стакан, чуть стукнул им о посудину Долиша и сделал глоток. Решил, что не разбогатею, так развлекусь.

— Быть может, стоит найти уединённое место и не оповещать весь кабак о сути твоей тайны? — спросил я для порядка.

— Кто нас тут услышит, если разговаривать тихо? Ива в курсе, они с Мирандой тоже участвуют.

Был бы Долиш поумнее, с этого бы и начал. Я теперь слушал гораздо внимательнее прежнего. Перспектива сделать общение с царицей моих грёз более тесным не могла не радовать, кроме того, я доверял деловому чутью Ивы.

— Для начала дай слово сохранить в тайне всё, что мы будем сейчас обсуждать.

Пойти на это стоило, я не вчера родился на свет, понимал, что информация действительно стоит денег и осторожностью пренебрегать не следует, потому без лишних терзаний произнёс требуемые ритуалом слова и принялся ждать продолжения. Мысленно я пообещал себе, что, как всегда, могу и не сдержать слово, если захочу. Вольные профессии учат сообразительности, а понятия о чести делают взаимозаменяемыми.

— Я хочу открыть магическую школу, — сказал Долиш.

Нельзя такие вещи говорить сразу в лоб, я едва не подавился свашем, откашлялся, гадая про себя: перегрелся мой визави на солнце или непоправимую травму его рассудку причинило чтение. Сам я книжками не увлекался, вранья хватало на работе.

— Роджи, ты сам слышишь, что несёшь?

— Поверь, Джеральд, в том, что я говорю есть рациональное зерно.

— Ну так подай мне его на блюде, пока я не расклевал тебе макушку! — сказал я сердито, дожидаясь, когда уймётся жжение в горле.

Если Долиш действительно намеревался говорить о делах, мне не следовало хлебать пьяное зелье. Выпил немного, а голова уже закружилась. Забирала эта штука качественно.

— Ты ведь в курсе, что у нас на планете есть множество заведений где готовят разного рода специалистов из проданных родителями детей.

Я об этом слышал, но держался подальше от подробностей. Даже вампиру иные вещи тошно осознавать.

— Я не одобряю саму систему, — сказал на всякий случай.

— Это её не отменит, — возразил он. — Никто не запрещает тебе быть добрым злодеем. Детей ведь можно холить и лелеять, а не только держать на хлебе и воде, варьируя телесные наказания. Если дело пойдёт как надо, мы можем давать способным и усердным долю участия в нашем предприятии.

— Долиш, если отвлечься от детей, мы говорим о магии. Люди, конечно, глупы, но не до такой же степени, чтобы приманивать их денежки столь жидкой идеей.

— Во-первых, до такой, во-вторых, я имею в виду магию, с которой мы уже столкнулись и будем отныне встречаться с ней всё чаще. Я говорю о том, что в нашем мире начало рождаться много детей с особенными талантами.

— В смысле?

— Ты держишься вдали от кипения жизни и мало о чём осведомлён, — продолжал вещать Долиш. — А между тем, наука всё чаще уступает в совершенстве решений проблескам человеческих способностей. То ли переселение на другую планету дало отсроченный толчок потенциалу, то ли климат и радиация нам благоприятствуют, но отдельно встречавшиеся прежде гении, начали теперь рождаться пачками, и тот, кто первый захватит этот рынок, обогатится несметно.

То ли я выпил уже изрядно, то ли в словах тёзки старого корсара просматривался известный смысл.

— Ну допустим, — сказал я. — Разумеется, на слово я не поверю, потребую доказательств, ты сможешь их предъявить?

— Если ты подпишешь предварительно соглашение, ты узнаешь намного больше.

Я призадумался. В другое время, отверг бы притязания на мои деньги сходу и напился в своё удовольствие, но сейчас некая тревога царапала сознание. В чём-то Долиш был прав, я держался в стороне от всего, что не касалось моих непосредственных интересов, и намеревался продолжать это делать в будущем, но сам круг внимания расширился, когда кто-то подбросил на порог моего жилища корзину с двумя младенцами. Я начал ближе к сердцу принимать интересы тех, кто слаб и не способен себя защитить.

Опять же и об осторожности забывать не следовало.

— Мне надо подумать, — сказал я решительно. — Да и говорить полезно на свежую голову.

— Давай, только не слишком долго, а то ведь компаньонов для такого выгодного предприятия найти несложно.

— Это верно. Встретимся следующей ночью?

Он демонстративно поморщился:

— Ты мог определиться и раньше, ну да ладно.

— Моё решение — когда хочу, тогда и принимаю, — напутствовал я его удаляющийся затылок.

Едва он уплыл из бара, как ввалилась компания мальчиков и девочек половозрелого возраста вампирского облика, хотя кровосос среди них был только один. Он деловито присматривался к спутникам на предмет, я так понял, дальнейшего потребления.

Иве пришлось заняться ими, но я терпеливо ждал, и вскоре в работе бармена опять наступил относительный затишек.

— Что ты об этом думаешь? — прямо спросил я.

Ива привычно сменила мой пустой стакан на полный. Она не смотрела на меня, наблюдала за посетителями.

— Выглядит грязно, но люди занимаются тем же самым. Если не мы, то кто-то другой разглядит золотую жилу у себя под ногами.

Это да. Делу всё равно дадут ход, и стоя в стороне я ничего не изменю к лучшему. Я отхлебнул противной жижи, вкуса которой уже не чувствовал. Голова варила медленно. Голод отступил, привычно уйдя в себя. Я хотел спуститься вниз, в комнаты, где люди добровольно, когда за деньги, а когда и просто так, делились с нами пищей, но не сдвинулся с места.

Мной овладела томная лень, я даже не пошёл наверх, где в красивых залах показывали представления, и где публика шалела окончательно. Я остался на месте, наблюдать за Ив, неспешно перемещавшейся за стойкой, за людьми, которых несмотря на ночное время становилось всё больше. Рассудок нежился на пьяных волнах, и все смертные казались привлекательными, вампиры — братьями, а сделки — выгодными.

Когда я утомлённо отклеил зад от стула, мир привычно покачивался, радуя постоянством. Я сел за руль флаера и довольно долго созерцал пульт, не в силах понять, что это такое. О том, как полечу, не беспокоился. Во времена моей беспутной жизни на борту приватира сваша ещё не водилось в природе, но мы пьянели от азарта сражений. Мы одержимо шли в бой и побеждали, несмотря ни на что. Вот и теперь справлюсь. И я полетел.

Несколько раз я пытался придумать, как завести нужный разговор, но пока собирался с духом, Джеральд закончил свои дела и свалил на подремонтированном до следующего раза флаере.

Услышав ненавистное имя, я как-то сразу уверился, что это именно тот вампир, которого я знаю, но постепенно начали возникать сомнения. В городе наверняка много кровососов, не могут же они все быть знакомы между собой. Вполне вероятно, что тот Долиш, с которым разговаривал мой хозяин, всего лишь его безобидный служащий. Я ведь даже не знаю точно, шла беседа с человеком или с вампиром. Прислушиваться к чужой телефонной болтовне дело скучное, да и малоинформативное. Я уловил лишь неясные обрывки.