С целью снятия напряжения на приграничной территории 28 апреля 1936 года было подписано постановление СНК СССР № 776–120 «О выселении из Украинской ССР и расселении в Казахской АССР 15 000 польских и немецких хозяйств». Всего было переселено 69 283 человека. Переселение в пределах административного района расселения, без права выезда с места поселения[22].

Постановлением ЦИК и СНК СССР № 103/1127-267сс от 17 июля 1937 года «О выселении из пограничной зоны неблагонадёжного элемента» на границе СССР вводились специальные защитные полосы, или пограничные зоны. Вскоре в развитие этого нормативного акта было принято постановление ЦИК и СНК СССР № 1328-326сс от 21 августа 1937 года «О выселении корейского населения пограничных районов Дальневосточного края». Целесообразность реализации этого мероприятия прежде всего связана с постоянными провокациями со стороны Японии на дальневосточных рубежах страны с использованием корейцев, проживавших на подконтрольной этому государству территории. В дальнейшем это могло породить серьёзные проблемы в случае военного конфликта между Японией и СССР. В целях снятия напряжения в восточных районах страны было принято решение, как говорится, от греха подальше, переселить корейцев. Уже к 25 октября 1937 года были переселены 36442 семьи с общим количеством 171 781 человек и расселены на территории Казахстана и Узбекистана.

Компенсация составляла в среднем 6 тысяч рублей на семью, что покрывало путевые расходы, оплату оставленных посевов, построек, инвентаря и прочего имущества, ссуду на строительство дома на месте поселения и даже покрытие расходов на обустройство в местах по селения. Такое материальное обеспечение выселенцев свидетельствует о том, что их высылка была не репрессией, а вынужденной мерой по «принудительному очищению границы с Японией, оккупировав шей Корею и Маньчжурию». В самое трудное для страны время, 10 января 1943 года, постановлением ГКО около 8 тысяч корейцев были демобилизованы из армии, и хотя впоследствии они были мобилизованы в рабочие батальоны и колонны на предприятия угольной промышленности, тем не менее эта мера имела для них позитивный характер, поскольку гибель на фронте им больше не грозила.

Уже после окончания войны с Германией Л.П. Берия предпринял попытку поставить корейцев на учёт как спецпереселенцев, но она не была реализована, так как СНК и Президиум Верховного Совета СССР не одобрили предложение Л.П. Берии[23].

Надвигавшаяся Вторая мировая война заставила советское руководство обратить внимание на деструктивные силы в стране с принятием необходимых мер по их нейтрализации. Первым шагом в этом направлении послужил подписанный народным комиссаром внутренних дел СССР Н.И. Ежовым оперативный приказ № 00439 от 25 июня 1937 года «Об операции по репрессированию германских подданных, подозреваемых в шпионаже против СССР», который потребовал от руководите лей НКВД областей, краёв и республик в трёхдневный срок предоставить наркому списки германских подданных:

а) работавших на всех военных заводах и на заводах, имеющих оборонное значение, согласно прилагаемому списку заводов;

б) отдельно список германских подданных, в разное время работавших и уволенных со всех этих предприятий и цехов, но оставшихся на территории СССР, вне зависимости от того, где они работали на момент издания приказа;

в) отдельно список германских подданных, работающих на железно дорожном транспорте.

С 29 июля начались аресты всех германских подданных, работающих на военных заводах и на заводах, имеющих оборонные цеха, на железнодорожном транспорте, а также уволенных с этих заводов. Однако вследствие утечки информации о предстоящих арестах значительная часть внедрённой в период индустриализации немецкой агентуры перешла на нелегальное положение, поэтому мы видим, что в справке о составе заключённых, содержавшихся в ИТЛ НКВД на 1 января 1939 года, числился всего 91 подданный Германии[24]. Что касается германских политических эмигрантов, работающих на военных заводах и заводах, имеющих оборонные цеха, то они подлежали аресту только в случае, если сохранили германское подданство.

От руководителей территориальных органов НКВД нарком потребовал не позднее 5 августа представить ему подробный меморандум с изложением компрометирующих материалов для решения вопроса об аресте германских политических эмигрантов, принявших советское гражданство.

В период проведения операции на учёт ставились все германские поданные, работавшие на других промышленных предприятиях, в сельском хозяйстве и в советских учреждениях, а также бывшие германские подданные, принявшие советское гражданство и ранее работавшие на военных заводах и оборонных цехах других промышленных предприятий[25].

Буквально через пять дней, 30 июля 1937 г., Н.И. Ежовым был подписан оперативный приказ НКВД СССР № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». Операция проводилась не спонтанно. В конце 1920-х и первой половине 1930-х годов перед карательными органами Советского государства стояла задача по выявлению и постановке на учёт социально опасных и социально вредных элементов, которые рассматривались как потенциальный источник дестабилизации внутриполитической обстановки в стране. Предварительно начальниками НКВД республик, краёв и областей были представлены данные по количеству подлежащих репрессии по каждому субъекту СССР. Согласно утверждённой разнарядке по первой категории (расстрелу) подлежали 67 950 и по второй — 183450 человек, а всего 251 500 человек.

Все подлежавшие репрессии подразделялись на две категории:

а) к первой категории относились все наиболее враждебные из числа подлежавших репрессии, в отношении которых «тройка» должна была принять решение о расстреле;

б) ко второй категории — все остальные, менее активные, но всё же враждебные элементы. Они подлежали заключению в лагеря на срок от 8 до 10 лет, а наиболее злостные и социально опасные из них — заключению на те же сроки в тюрьмы по определению «тройки». Материалами следствия по делам антисоветских формирований было установлено, что в сельской местности осело значительное количество бывших кулаков, ранее репрессированных, скрывшихся от репрессий, бежавших из лагерей, ссылки и трудпосёлков. Осело много в прошлом репрессированных церковников и сектантов, бывших активных участников антисоветских вооружённых выступлений. Остались почти нетронутыми в деревне значительные кадры антисоветских политических партий (эсеров, грузинских меньшевиков, дашнаков, мусаватистов, иттихадистов и др.), а также кадры бывших активных участников бандитских восстаний, белых, карателей, репатриантов и т. п.

Кроме того, в деревнях и городах немало уголовных преступников — ското- и конокрадов, воров-рецидивистов, грабителей и других, отбывавших наказание, бежавших из мест заключения и скрывавшихся от репрессий. Недостаточность борьбы с этими уголовными контингентами создала для них условия безнаказанности, способствующие их преступной деятельности.

При проведении операции предписывалось принять исчерпывающие меры к тому, чтобы не допустить: перехода репрессируемых на не легальное положение; бегства с места жительства, и особенно за кор дон; образования бандитских и грабительских групп; возникновения каких-либо эксцессов — и быстро пресекать попытки к совершению каких-либо активных контрреволюционных действий.

В оперативном приказе НКВД СССР чётко прописаны контингенты, подлежавшие репрессии, а именно:

1. Бывшие кулаки, вернувшиеся после отбытия наказания и продолжающие вести активную подрывную деятельность.

2. Бывшие кулаки, бежавшие из лагерей и трудпосёелков, а также кулаки, скрывшиеся от раскулачивания, которые ведут антисоветскую деятельность.