Весь последующий вечер он проплакал, а Вера и ее дети радовались, что в их доме не скончался хороший человек. После этого случая, приступы кашля у Арсеена участились, как и приступы рыданий.

Присутствие мужчины в доме, даже больного, приносило Вере и ее детям чувство хоть какой-то уверенности в завтрашнем дне. Однажды, на выпускном школьном празднике, отец Тома что-то неприличное сказал в адрес Веры, хотя Вера сама не поняла, что именно. Она удивилась, что Арсеен смог защитить ее честь.

«Друг, тебе что, твоя подруга перестала давать по ночам? Если она тебя забраковала, то с русскими женщинами тебе подавно не справиться. … Лучше, пересядь за другой столик, так раз пиво разливают»!

Как-то вечером, Арсеен задержался у Веры, и она постелила ему постель в зале на диване. Перед сном они разговорились.

– Арсеен, тебе надо показаться доктору.

– Я пойду к доктору только в том случаи, если ты с детьми перейдешь жить в мой дом. Меня могут положить в больницу, а я не могу оставить свой дом без присмотра.

– Твой дом, где стоял, так и будет стоят, а ты от удушья можешь умереть. Ты не волнуйся, я буду тебя в больнице навещать и за домом присматривать. Хорошо?

Для убедительности своих слов Вера положила свою теплую ладошку на руку Арсеена, но мужчина разгорячился и убрал свою руку со стола.

– Нет, нет и нет! Это совсем нехорошо. Ты должна переехать ко мне жить. Мы с тобой уже не дети, чтобы играть в семью. Ты дома практически не бываешь, а кто будет присматривать за детьми? А? Я. … Я буду присматривать за детьми, пока ты будешь работать.

– Но Арсеен, пойми меня, сейчас мое положение в Бельгии укрепилось. Я учусь, работаю в больнице волонтёром. Мне платят «социал», да и я сама кое-где подрабатываю. Недавно, мне пришло письмо. В письме сообщалось, что подошла моя очередь на получении социального жилья. Представляешь, нам с детьми дадут новый социальный дом в спальном районе Гента!

Тут по лицу мужчины пробежала нервная судорога, в глазах вспыхнул страх, но Вера не захотела это замечать, рисковать благополучием своей семьи, даже ради такого верного друга, как Арсеен, она не могла, и тогда он взмолился.

– Вера, дорогая, какое может быть социальное жилье, если у меня стоит пустой новый дом. Переезжай ко мне, там тебе с детьми будет хорошо. … Я даю тебе срок для раздумья до первого ноября. В этот день мы или разойдемся, или станем жить вместе.

– Причем здесь сроки? Если я к тебе перейду жить, то потеряю все свои социальные льготы! Разве я могу на это решиться?

В разговоре двух взрослых людей наступила пауза. За короткое время перед глазами Веры всплыли картины ее бесправного и унизительного положения в Бельгии, пришли на память и горячие выступления Марины Петровны, которая твердила о замужестве, как о единственной возможности остаться в Бельгии. Нет, лишаться того малого, что она имела, она не могла.

– Арсеен, я тебе сочувствую, но извини, я не могу к тебе переехать. Ты мне просто друг, который может в определенный срок, может мне сказать «адью»!

На Арсеена было страшно смотреть, лучше бы он заплакал, чем выглядел таим поникшим человеком.

– А, знаешь, что, еще есть и такой вариант, где бы выиграли все, когда одним выстрелом можно убить двух кроликов.

– Убить кроликов?

– Нет, кролики здесь не причем. Я могла бы к тебе переехать, как супруга.

– Когда?

– Что когда?

– Когда будем кроликов убивать?

– Кроликов?

– Да! … Завтра будет свадьба!

Вера рассмеялась, она и не думала о реальности этого предложения, она просто наслаждалась реакцией Арсеена на их замужество.

Этот разговор состоялся в начале сентября, в субботний день, а на следующий день, счастливые Вера и Арсеен ехали на велосипедах в Фландегем, чтобы отметить в кругу фамильного рода Лаере именины его мамы.

Погода баловала велосипедистов теплом и безоблачным небом. Ехать пришлось долго, но разве Вера могла жаловаться на усталость и растущую тяжесть в ногах, когда она впервые в своей жизни ехала колесо к колесу, коленка к коленке, с настоящим мужчиной, бельгийцем, который что-то проговорил о женитьбе. Она чувствовала себя уже «своей среди чужих». Ее юбка соблазнительно раздувалась ветром, Арсеен подталкивал ее велосипед при подъемах в гору, и женщине нестерпимо хотелось распевать русские народные песни.

Перед домом, где жила мама Арсеена, веселая пара лихо соскочила с велосипедов, и тут, между Верой и Арсееном, произошел короткий разговор, вернее, говорил один Арсеен.

– Вера, о замужестве – ни слова? … Мои родные не поймут. … Они могут нам помешать. … Они злые люди.

На празднике подавался тортик и кофе, от такой еды есть хотелось еще больше. Домой ехали Арсеен и Вера не на велосипедах, а на электричке. Уже на вокзале они купили себе по булочке с ветчиной, которые съели за один присест.

– Арсеен, мне понравилась твоя сестра Клара и ваша больная мама. Марк меня напугал своей мрачностью, зато Даниил с женой показались мне добрыми радушными людьми. Ты ошибаешься, что твои родные злые люди. Они очень приветливы были ко мне.

– Мы все хорошие, когда сидим за чужим столом. … Ты еще моих дочерей не встречала.

Конечно, этот лаконичный ответ мужчины, собирающийся стать ее мужем, не мог удовлетворить Верино любопытство.

На протяжении нескольких дней женщина раздумывала о встрече с родными Арсеена. Из-за диалекта и быстроты разговора она совершенно не поняла, о чем говорили родные Арсеена за именинным столом, и это ее тоже настораживало. Как можно мужчине жениться втайне от родни? Что-то здесь было не так.

В последнее время беспричинные рыдания Арсеена участились, и Вера понимала, что Арсеен имеет серьезные последствия перенесенной травмы головного мозга, все меньше и меньше думала она о замужестве.

Когда в городе заиграло солнечное бабье лето, Вера твердо решила отказать Арсеену в дружбе, но тот взял, да купил два билета во Францию, где жила Катюша и Коба.

Конечно, она не устояла, от такого подарка. Ей хотелось хоть глазком увидеть свою старшую дочь и поддержать ее перед родами. Ехать на самый юг Франции самостоятельно, она боялась из-за своего нелегального положения, но ехать вместе с Арсееном было ей совсем нестрашно.

– Вера, запомни, что Европа – это не Азия. Вера, мы на три дня съездим в Перпеньян, пока Таня и Витя находятся в летнем лагере. В этой поездке нет риска: ты ведь со мной.

С Арсееном не соскучишься. На поезд, они опоздали, потому что Арсеен забыл свои билеты у себя дома, и ему пришлось за ними возвращаться. Потом Вера и Арсеен догоняли свои поезд на такси, но так и не догнали, поэтому им пришлось заново покупать билеты в Брюсселе, а билеты были только в вагон первого класса. После оплаты билетов они оба остались без денег, но комфорт первого класса и езда в нужном направлении стоила таких жертв.

В вагоне первого класса Вера с удовольствием играла роль жены инвалида, который своими деревенскими манерами раздражал респектабельных пассажиров, любивших покой и комфорт.

Из окна поезда Вера любовалась окрестностями цветочной Франции. Открывающийся перед ней вид казалась огромной иллюстрацией, взятой из книги волшебных сказок. Холмы под облаками и барашки на лугах. Ухоженное раздолье полей и редкие деревни, где аккуратные домики сиротливо жались к башенным церквушкам. Все постройки были сделаны из серого камня, что подчеркивало разноцветье окружающего пейзажа. Во всем этом зеленом просторе чувствовался дух свободно дышащей Франции.

Из всех пассажиров только Арсеен не был очарован видом из окна. Он громко шутил, потом громко смеялся нал собственными шутками, а, поев приготовленные Верой бутерброды, котлетки и вареные яйца, горько разрыдался.

Катя и Коба встретили своих гостей распростертыми объятиями. Встреча была радостной. Катюша со стороны выглядела джинсовым мячиком с ручками, который катился на тонких ножках. Живот беременной дочери был огромен, но Катя стойко переносила свою беременность, и пошла с Кобой ночевать на морское побережье, предложив маме и ее другу переночевать на кровати в их социальной комнатке.