В этой комнате умещалась одна двуспальная кровать и стол, так что сидя на краю кровати можно было есть у стола, поэтому на вторую ночь Арсеен и Вера сняли для себя дешевую комнат в отеле.

Три дня Вера провела со своей дочерью. Эти дни она наслаждалась жарой юга, морем и веселой ночной жизнью приморского города на юге Франции. На ярко освященных улицах ночного Перпеньяна люди танцевали, пели и влюблялись. Не жизнь, а сплошной фестиваль!

Обратный приезд в сумрачную Бельгию возвращал Веру в будни.

Когда они вышли из поезда в Генте, вокзал встретил их ночной прохладой. И тут, она заметила в руках Арсеена бархатную красную подушку на липучках из вагона первого класса. Сначала мужчина не понял, что произошло, зато поняла Вера и решила навсегда прервать с ним контакты, как дружеские, так и вражеские.

– Арсеен, откуда у тебя эта красная подушка на липучках? Это же подушка из поезда! Что нам делать, ведь мы уже не сможем ее вернуть! Поезд ушел! … Ты ее украл! Ты вор? Да, ты вор! Мы не можем быть вместе. Спасибо за все, прости и прощай.

Вера резко поднялась со скамейки и зашагала своим самым тяжелым шагом к выходу. Теперь она уже не хотела никого жалеть, теперь ей было жалко только себя. Арсеен запыхался, но догнал ее и, забежав вперед, встал на ее пути.

– Вера, да, я вор! Но я обещаю тебе. Нет, я клянусь тебе, что больше никогда не буду воровать! Только не покидай меня!!! Я все равно к декабрю умру!

Обернувшись, женщина посмотрела в лицо мужчине, который только что совершил преступление и в уже декабре собирался умереть.

– Что за глупости ты говоришь? В тебе жизни на 100 лет, если ты прекратишь воровать немедленно.

– Вера, без тебя я не хочу жить. Я уже прекратил это баловство. Ведь это было не воровство, а игра: удастся или нет. Зачем мне самому эта липучая подушка? … Или, нужна? … О, нет, нет. Я не прав, она мне совсем не нужна! Я исправлюсь!

Кто не смилуется от таких слов?

Вере в тот момент подумалось о себе самой. Разве она такая хорошая? Однажды в юности, работая в детском санатории, она не удержалась и съела что-то из родительских гостинцев для детей, и стыд за это воровство до сих пор жил в ее сознании. Разве Вера была в праве не поверить мужчине с такой непростой судьбой, если он искренне раскаивается в воровстве, к тому же, такой больной.

– Хорошо, Арсеен, я не прощаюсь с тобой. Только больше не воровать.

Через час после примирения с другом – вором Вера узнала по телефону, что у нее во Франции родилась внучка, Эмили.

Прошел еще месяц. Вера видела, что Арсеен не может совладать со своими эмоциями и постоянно нуждался в медицинском присмотре. Брать на себя обязанности сиделки при больном мужчине ей было боязно.

Подходило первое ноября, и Вера решилась не менять свою устоявшую жизнь, на любую другую, и в третий раз приняла твердое решение отказать Арсеену во встречах, только надо было дождаться подходящего момента.

И, вот, этот момент наступил.

– Арсеен, спасибо тебе, что ты приезжаешь ко мне каждую неделю, готовишь ужин и в своем доме стираешь мое грязное белье, – проговорила Вера, когда они сидели на ее кухне и пили чай. Мужчина насторожился, и тогда она перешла к самой болезненной теме разговора.

– Но я не могу поехать к тебе жить в Фландегем. Дети учатся в школе в Генте. Они только привыкли к своим одноклассникам, и их переход в другую школу будет очень проблематичен.

Женщине показалось, что последнее слово прозвучало в ее речи не очень убедительно, поэтому продолжила уже на тон выше.

– Ни сегодня, так завтра, я получу список адресов для выбора социального жилья. Многие мои земляки получили отдельные дома и благополучно живут, не имея при этом документов. Если хочешь, оставайся моим другом. Я купила тебе успокаивающие медикаменты, а ты иди к доктору и лечись.

Арсеен тут же взвыл от горя, и слезы часто закапали ему на живот, но Вера уже привыкла к таким эмоциональным припадкам мужчины, и поставила перед ним стакан свежезаваренного чая. Арсеен отхлебнул из стакана глоток горячего чая и его приступ закончился обжорством. Перед уходом, мужчина еще раз напомнил Вере, что его приглашение остается в силе.

– Вера, я готов тебя ждать и после 1 ноября. Как только ты ко мне переедешь, то мы подадим документы в ЗАГС. С детьми после переезда проблем не будем, мы детям купим абонементы на автобус и поезд. Детям нужен отец. Ты будешь работать, а я буду за ними присматривать.

Порвать отношения с Арсееном помешал плохой табель у Вити.

– Мальчик нуждается в отце! – подумалось Вере, и она, заручившись поддержкой детей, дала согласие на переезд к Арсеену.

После ноябрьских праздников семья Лебедевых переехала на новое место жительства в окрестности Ревеле, а в их дом в Мерелбеке поселился Верин партнер по театру Стас со своим сыном.

Со Стасом они вместе играли на сцене отрывки из пьес русских классиков. Вероника, жена Стаса в Азербайджане похоронила свою мама и теперь не могла выехать из страны в Бельгию, а Стасу с сыном выгнали из той съемной квартире, где они прожили годы.

Вера не удивилась, когда Стас сообщил ей, что в ее бывшем доме по ночам танцуют бесы! Они настолько обнаглели, что ему приходилось просить у друзей подкрепления.

Оказалось, что домовые не любили одиноких мужчин, которые разрушали установленный в доме порядок.

Но, Вера могла только посочувствовать мужчине, для нее наступала другая жизнь, она привыкала к роли хозяйки нового дома. Через неделю совместной жизни, Арсеен отправился к врачу на обследование и ему профессором медицины была назначена срочная операция на трахеи, которая закончилась трагедией.

На следующий день после операции Арсеен оказался в интенсивной палате, его умирающий вид не давал никакую надежды на чудо.

Поэтому Вера травила себя сигаретным дымом на ночной остановке, и только усилившийся холод заставил женщину отправиться домой, где ждали ее голодные дети.

Утром она проснулась в замечательном доме, где все напоминало об Арсеене, который, может быть, еще жив. Она быстро набрала номер телефона интенсивной палаты и ей сообщили, что надежды мало.

«Что делать?»

Без промедления надо было звонить родным. Телефон младшей дочери Арсеена не отвечал, а по телефону старшей дочери с Верой говорил его зять.

– Извините, но мне надо вам сообщить, что Арсеен лежит в больнице в интенсивной палате. … Кто я такая? … Я … я живу в доме Арсеена.

Ответа последовал незамедлительно.

– Этого … не … может … быть!

Пока Вера переводила услышанные ею слова с нидерландского на русский и наоборот, ее собеседник бросил трубку телефона на рычаг.

– Что теперь делать? Слезами горю не поможешь. Так, надо срочно возвращаться в свой старый дом. С приведениями я как-нибудь договорюсь, … но возвращаться назад так унизительно.

Пока Вера со слезами на глазах готовила детям завтрак, она мысленно прощалась с комфортом кухни, с уютом столовой и с мягкими креслами, что стояли перед телевизором. После телефонного разговора с мужем старшей дочери Арсеена она чувствовала себя здесь приблудной серой мышью, которой срочно надо искать норку. Вера проводила Таню и Витю в школу. Потом она внимательно, даже с пристрастием, посмотрела на себя в зеркало, и объявила всему миру, что «она пойдет другим путем».

В отделении интенсивной терапии, где лежал Арсеен, Веру встретили необычно настороженно.

– Родственники больного запретили нам пропускать к нему посторонних людей. Кто вы сами приходитесь больному Арсеену?

– Подруга? Нет, я думаю, что больше, чем подруга.

– Вот, что я вам говорю, подруге-то и нельзя к господину Лаере. Можно только супруге или его кровным родственникам.

Вера запаниковала, и уже без слов умоляюще посмотрела на медсестру. Медсестра поняла немую просьбу женщины, и тихо посоветовала Вере подождать три часа в коридоре до следующего свидания. Через 3 часа ее впустили в палату к Арсеену.