И тут зазвонил телефон. Ну, совсем некстати зазвонил.

«– Кто говорит? … – Слон.

– Откуда? … – От верблюда!

– Что вам надо? … – Шоколада!»

Эти строчки Чуковского вертелись в голове Веры, пока она лихорадочно искала дребезжащий телефон, затерявшийся в сумке между тетрадями и учебниками.

Ночь напролет готовилась Вера к экзамену, чтобы достойно завершить учебный год и получить диплом третьего уровня по нидерландскому языку.

После трех лет обучения на языковых курсах этот чужой язык стал ей уже более симпатичен, чем раньше. В этом языке не было сентиментальности, а была конкретная сила одним словом попадать в цель, хотя еще год назад была убеждена в обратном.

За окнами, распахнутыми в сад, с рассветом все живое приветствовало начало лета, кто как мог: пернатые – разноголосыми трелями, ясное небо – радужной синевой, восходящее солнце – блеском росы на траве, скоростная дорога – нарастающим гулом транспортного движения, а Вера – хорошим настроением.

Даже старый дом в то утро как-то меньше ворчал, скрипя половицами, и теплый ветерок с поля беспечно трепал тюлевые занавески. В Бельгию, наконец-то, пришло лето, скоро наступят каникулы, а пока надо еще постараться сдать все зачеты и экзамены.

В такое прекрасное утро, Вера ничего не успевала, и на ходу одевалась, ела, собирала сумку, в которой все звонил и звонил телефон. Когда на велосипеде она выезжала из дома, ее телефон отыскался, номер высветился незнакомый.

– Алло! Кто говорит? … Алло? … Я не понимаю вас. Господин, вы перепутали номер, а я очень спешу.

– Меня з-зовут Арсеен. Я вам п-п-писал п-п-письмо.

В трубке слышался легкий джаз, и Вера ясно представилось прокуренное кофе, и некий Арсеен пытается с ней познакомиться в компании любителей пива.

– Арсеен, вы пьяны?

– Нет, В-вера, я не п-п-пьян, я б-болен.

– Вот, когда выздоровеете, тогда и звоните!

Не заметив сарказма в своем ответе, Вера отключила телефон, бросила его обратно в сумку и, с чувством исполненного долга, покатила в школу. Каждая минута была на счету. Опоздать на последний урок перед экзаменом она просто не имела права.

Последние месяцы женщина не пользовалась городским транспортом, по причине экономии денег и времени. На своем стареньком велосипеде она била рекорды скоростной езды, чтобы успеть к первому звонку, и успевала, правда, потом соленый пот долго капал на тетрадный лист с ее пылающего лица, но это не мешало слушать учителя.

Велосипед со временем стал ее верным другом, и теперь не она боялась угодить под машину, а машины опасались резких поворотов ее шального двухколесного транспортного средства.

Как-то раз, по весне, она случайно промчалась на своем велосипеде, от дома до школы, всего за 20 минут! И с той поры это спортивное достижение Вере приходится каждый учебный день подтверждать.

Как и в то утро, когда ей позвонил некий Арсеен. Сидя на подушке, прикрученной к седлу велосипеда, энергично крутя педали, Вера имела 20 минут, чтобы подумать от куда ее знал этот человек, почему он писал ей письмо.

Хотя Марина из Франции уже не значилась в списках Вериных подруг, но последствия ее пребывания в Бельгии нельзя было нейтрализовать даже с помощью медитаций по Луизе Хей, в которых Вера мысленно отпускала свою бывшую подругу с миром и отправляла ее на все четыре стороны.

Конечно, уже на следующий день после отъезда Марины она дозвонилась до брачного агента и попробовала отказаться от своего контракта. Какое может быть сватовство, если у самой невесты нет ни время, ни денег, ни документов, дающие ей право жить на легальном основании. Знакомый агент из брачного бюро ее внимательно выслушал и не одобрил. Собственноручно подписанный контакт не расторгался ни по телефону, ни на очной ставке, зато подписанные Верою помесячные платежи хранились в бюро, и банк был обязан их оплачивать целый год! Это была расплата за бездумные мечты женщины выйти замуж и стать счастливой.

Первый кандидат в женихи, квелый и бледнолицый помощник пекаря, никак не мог разуметь, почему не Вера, а какая-то Марина должна была прийти к нему на первое свидание, которая так скоропостижно покинула Бельгию. Со вторым кандидатом она познакомила Ингу, которая при первой встречи его забраковала, как бескультурного человека, ничего не понимающего ни в симфонической музыке и ни в поэзии. Этот мужчина книжек не читал, концерты не посещал, и о России говорил страшные вещи, хотя там никогда не бывал.

Письмо Арсеена было третьим письмом в этой сватовской серии, которое еще неделю тому назад Вера собственноручно разорвала на мелкие кусочки и забыла, но забыть, что из ее пособия каждый месяц отчислялись два тысячи франков на счет фирмы, занимающейся брачным произволом, она не могла.

Экзамен за третий год обучения Вера сдала хорошо, и в первый день каникул она дозвонилась до агента брачной службы. Теперь она не просила, а медведем рычала в трубку телефона, как это образно описал детский поэт Чуковский.

«А потом позвонил медведь. И как начал, как начал, реветь …».

– С вами говорит Вера и она очень – очень зла. Господин, кого присылает мне ваше бюро? Невежд! Худых! Да еще больных и пьяниц! Я сделала глупость, а вы этим пользуетесь! Вам должно быть стыдно! Прекратите забирать у меня со счета деньги и не нужны мне ваши женихи! Следующему кандидату я … покажу, где раки зимуют!

Последнее выражение уже годы бесполезно томилось в Вериной памяти, и тут оно нашло удачное применение, хотя любая русская присказка в бельгийском варианте теряла свою уникальную выразительность.

Неизвестно, что подействовало на работников бюро в Верином монологе больше: ее аргументация или телефонный рев, но с той поры письма кандидатов в женихи приходить перестали, но какая оплошность в реальной жизни обходится без последствий?

Маленький городок Ревеле являлся административным центром, объединяющий под своим началом несколько небольших деревень, десяток отдельно стоящих крестьянских усадеб и три старинных замка, которые охраняли высокие лесистые парки. В Ревеле и его округе почитались добропорядочность и трудолюбие. Дома отличались добротностью, а продавцы искренней любезностью. Для всей Фландрии этот округ являлся наглядным примерами благополучия, достатка и фамильного процветания.

По землям Ревеле проходил канал, несущий свои воды в северное море. По каналу неспешно плыли пароходики, подчеркивая улаженный быт ревельчан.

В окрестностях Ревеле на холмистых пастбищах чинно прогуливалась упитанная скотина, поля колосились созревающим урожаем зерновых культур. Случайному путнику могло показаться, что он попал в царство плодородия и благоденствия, если бы не вездесущие велосипедисты, которые нарушали умиротворение летнего дня, курсируя между крестьянскими хозяйствами, туда – сюда. Велосипедисты делились на две группы: одни наслаждаясь привольностью здешних мест, а другие гонялись друг за другом, многие из которых были пенсионного возраста, они вели себя агрессивно, словно на велосипеде пытались догнать свою утерянную молодость.

Деревня Фландегем расположилась в 6 километрах от административного центра Ревеле. Железная дорога разделяла деревню на две части. Не так давно, железнодорожные пути были переложены на высокую насыпь, чтобы грохот проезжающих через деревню поездов меньше беспокоил жильцов первых этажей, хотя большинство домов в деревни, имели вторые этажи, где обычно располагались спальные комнаты.

Дом господина Арсеена Лаере стоял на улице, прилегающей к железнодорожной насыпи, и на втором этаже находились две спальни, Одна спальная комната с окном, выходящим на железную дорогу, предназначалась для гостей, а окно хозяйской спальни выходило на противоположную сторону, в сад.