Во двор вошла девушка, ее Валентина узнала в ней свою соперницу. Эта темноволосая черноглазая девушка владела сердцем Альфонса. На вид она была бедной и голодной, ее легкое пальтишко свободно спадало с плеч, белые туфельках на каблучках казались на размер больше. Гостья растеряно оглянулась по сторонам и, переборов явный страх, обратилась к Валентине с просьбой.

– Мне хотелось бы с господином … Де Гроте … Альфонсом поговорить. Можно его позвать? Я бы хотела …

От этой неожиданной просьбы девушки, Валентина повела себя странно. Она встала со скамейки и убежденно сказала ложь, удивив своего кавалера.

– Нет, нельзя! Он … он … на работе. У него … воскресная смена … в порту.

Девушке уже хотела покинуть двор, как тут, она резко обернулась, в ее глазах, цвета ясного неба в полночь, стояли не слезы, а плачущие звезды.

– Тогда, не могли бы вы передать ему это письмо …

Валентина не имела право этим письмом разрушить свою мечту о счастье, но и выбросить письмо она тоже не могла. Альфонс так и не узнал о этом письме при жизни, и теперь она пыталась оправдаться перед мужем, когда он приходил к ней во сне, но он навещал ее все реже и реже.

Со старостью дряхлеет тело, но это не так печально, как то, что с годами скудеет душа. Валентина жила больше воспоминаниями, чем реальными событиями, в своей борьбе за счастье она победила, но разве это счастье, умирать одинокой старухой? Хорошо, что ее навещали дети, потому что о других стариков, доживающих свой век в пансионате, родные уже забыли.

На жизнь в старческом доме Валентина не жаловалась. Дочь и сын исправно оплачивали все ее нужды и исполняли все ее желания, но если Диан навещала маму каждый выходной, то Ронни приезжал к маме редко, но и Валентина не скучала по сыну, ибо видеть его властной подругу у нее не было желания. Как-то раз, перед праздником поминания святых, ее навестили Диан и Ронни. Диан обратила внимание на паутину в туалетной комнате, на грязный унитаз и паутину в углах. Конечно, такое положение вещей сильно возмутило их обоих, ведь денег на содержание матери они не жалели. Диан написала жалобу куда следует, и последствия этой жалобы оказались ужасными для Валентины.

Фамильный пансионат для престарелых людей был проверен службой контроля и закрыт, а Валентину в спешном порядке перевели туда, откуда не раз сбегал ее отец, маленький Франц, пока он не скончался в его стенах, одинокий и безумный.

Валентину не обмануло то, что дети провели маму в городской дом старчества не через парадный вход, а через задние ворота. Она больше всего расстроилась, что забыла записную книжку своей матери в тумбочке, под библией

В новой чистой и безликой комнате многоэтажного здания Валентина уже перестала стараться что-то вспомнить или что-то желать. Каждый раз, она умоляла Диан забрать ее из этого дома к себе домой, и каждый раз ее дочери приходилось убеждать себя и свою маму в неразумности ее просьбы.

Недолго прожила Валентина на новом месте, и умерла она в кругу родных. Рядом стояли Пегги и Дилан, Вальяна, Тим и Каролин, но дождаться сына, в котором Валентина всегда ценила умение зарабатывать деньги, ей было не суждено.

Во время похорон матери Ронни чувствовал угрызения совести, что он не поверил сестре, которая просила его срочно приди к маме, и решив, что время терпит, увлекся изучением нового автомобильного навигатора. Когда он вошел в комнату дома престарелых, его мама уже была мертва

Ронни был искренне удивлен, когда узнал от Пегги, что его мама боролась за жизнь, чтобы в последний раз его увидеть. Может быть, мама все-таки его любила?

Хоронили Валентину в холодный ноябрьский день.

А через полгода совместной жизни Иоланта, без тени смущения, сообщила Ронни, что она не имеет денег, чтобы платить свою долю за дом, потому что купила квартиру на побережье Бельгии.

– Позволь, ведь у нас с тобой был договор?

– Ронни, моя дочь настояла на том, чтобы у меня должен быть дом, если ты меня выгонишь!

– А я тебя разве выгонял?

– Пока нет, а вдруг это случиться, чем черт не шутит.

– Чепуха. Зная, мужчины всегда в цене.

– Но, разве я тебя оставлю, дорогой, я буду навещать.

– Навещать, навещай, только у дочери разрешение спроси, а у меня не задерживайся.

Вера не любила позднюю осень. Почему-то с приходом ноября ее жизненные силы истощались, надежды угасали, и она с нетерпением ждала своего Дня рожденья, потому что с этого дня к ней возвращался свойственный ей оптимизм.

В ноябре, с каждым днем город все быстрее и быстрее погружался в мрачные сумерки, а северные ветры гнали людей к семейному очагу, а Вера бродила между больничными корпусами, как неприкаянная, и не находила укромного места. Холод пронизывал тело насквозь, ее знобило, но идти домой ей не хотелось.

Несмотря на непогоду, жизнь в больничном городке протекла своим чередом. В окнах больничных корпусов горели окна, между корпусами пробегали веселые студенты, деловой походкой мимо проходили больничные работники, между ними сновали посетители, и никому в голову не приходило утешить бедную Веру. В этот темный холодный вечер ей негде было спрятаться от колючего ветра и не было места, чтобы в тайне от других покурить сигареты и в их едком табачном дыме спрятаться от беды. Она устала молиться, не получая ответа, и позитивно мыслить ей тоже надоело, ведь, как радоваться выдуманному счастью, если в реальности ее жизнь одно несчастье.

Автобусная остановка больничного городка в этот поздний час пустовала. Вера присела на скамейку и потерялась во времени. Тяжелым взглядом смотрела она в темноту надвигающейся ночи, и радовалась тому, что сигарет у нее была целая пачка. Выкурив третью сигарету, Вера успокоилась, голова закружилась и наступило желаемое забытье.

Мысли странно путались в ее голове, возникнув, они тут же исчезали, и появлялись другие. Женщина размышляла о том, как ее угораздило докатилась до поганой жизни.

«Каждый должен нести свой крест, и нести его достойно, как достойно нес свой крест Иисус Христос».

Эти воскресное высказывание кроткого батюшки Игнасия уже не действовало одобряюще на Веру, как раньше. Как нести свой крест дальше, если в этом никто не нуждался? Если тот единственный, который нуждался, … умирал!

Сколько раз она отказывала Арсеену жить с ним вместе под одной крышей? Три раза!

Три раза отказывала она этому доброму мужчине, который сейчас тихо отходил в иной мир на больничной койке.

Так, почему она так и не отказала!

Первым отказом по телефону она обидела Арсеена, заподозрив в нем пьяницу и насмешника, а он оказался больным и заботливым, да, и Саше он понравился, и Даше он показался симпатичным.

Во всей Бельгии только Арсеен заботился о ней и о ее детях. Он отремонтировал велосипед Вити, добровольно стирал у себя дома грязное белье ее семьи, и привозил белье обратно, выстиранным и выглаженным.

Когда он приезжал в Мерелбеке, то в ее доме от него становилось тесно, но радостнее. Иногда. Арсеен приезжал на велосипеде, и он сразу же принимался за готовку еды для всей семьи. Спагетти под томатным соусом с фаршем у него получались отменные. Детей Арсеен баловал шоколадками и фруктами, а Веру окружал заботой, помогая ей в ведении домашнего хозяйства. Все было просто замечательно, пока, однажды, ему не стало плохо.

В тот день, Витя с Арсееном за ужином строили друг другу рожицы, Таня смеялась над ними, а уставшая от работы Вера уплетала спагетти за обе щеки. И, вдруг, Арсеен закашлялся, посинел и бездыханный стал завалиться на бок. Не сговариваясь, Витя и Таня выскочили из-за стола и с криками: «Арсеен умирает!» попытались не дать ему свалиться со стула на пол. Вера сначала помогала детям, удержать его на стуле, а потом стала бить кулаком по его круглой спине между лопатками. После одного из ударов Арсеен закашлялся и вновь задышал.