Ситуация была предельно ясна: Арсеену отказывали в браке с Верой, а та уже и не собиралась спорить с судьбой. Она ждала своей очереди давать ответы на ритуальные вопросы, чтобы отказаться от замужества с Арсееном, и своим отказом остановить это безумие.

В какой-то момент Арсеен прекратил плакать, чем удивил всех присутствующих в церемониальном зале. Почувствовав к себе внимание, он грубо прервал бургомистра, как надоевшего ему человека.

– Хватит! Не вам решать, кого я беру себе в жены! Я вас раскусил, вы заодно с моими дочерями, которым нужно от меня только наследство! Или вам, извините, обещана доля? … Если нет, то приступайте к своим обязанностям. Главное, я люблю эту женщину, и имею права на ней жениться! Мне не нужен ваш брачный контракт! Я не хочу отсрочки ни на один день! И прекратим этот балаган.

Тут прозвучало ругательское слово, которое на русский язык не переводилось.

За пять минут до окончания мероприятия по поводу регистрации брака, Арсеена и Веру объявили мужем и женой. Затем под магнитофонные трели им выдали красную книжку, как свидетельство об их законном браке, и после официальной части была распита в честь молодоженов бутылка апельсинового сока, выданная администрацией популярного в народе бургомистра, господина Бонне.

Когда счастливые супруги вернулись домой, был час обеда, и тут Вера вспомнила, что перед регистрацией брака никто не поинтересовался, а хочет ли она такого жениха, как Арсеен, но брак был уже заключен и стал делом прошлого.

После обеда новоиспеченный супруг отправился спать, а его законная жена – на почту, получить заказное письмо. Ее жизнь, наконец-то, вошла в легальное русло, и теперь ее будущее делало окружающий мир по-особенному родным.

«Но вышло все не так, как ожидалось».

Иногда письмо может быть манной небесной, иногда, кинжалом в руках у самурая, но это письмо, полученное Верой в день ее бракосочетания, было бомбой замедленного действия, так как оно было напечатано по-французски. А кто во Фландрии знает французский язык?

Только пришедший, нежданно и негадано, полицейский, смог прочитать для Веры и Арсеена содержание этого письмо, оно оказалось трагическим!

В заказном письме стояло однозначное решение комиссариата о высылки Лебедевой Веры из Бельгии в пятидневный срок со дня получения письма. В конце официального предписания стояло также, что подследственная не имела права обжаловать это решение ни в каких правоохранительных органах страны. К письму ехидно прилагались брошюры для персон, покидающих страну.

Ночью Вера подошла к иконе Иисуса Христа, которая висела на передней стене гостиной. Женщина пристально всматривалась в очертания святого лика Господа. Икона поблескивала золотым отражением света уличного фонаря. Вера взяла себя в руки, и привычно стала читать вечернее правило, но она каждый раз сбилась со счета, когда твердила сорок раз положенное «Господи помилуй», и тут ее прорвало от вечного невезения.

– Скажи, что Ты хочешь? Ты сохранил мне жизнь, оживил Арсеена, чтобы потом унизить меня и отыграться на моих детях? Разве я не читаю молитвы, как положено по молитвеннику? Ведь ты спасал даже прокаженных, но не за тем же, чтобы сделать их слепыми? Я ведь не возгордилась, как прежде. Я уже привыкла жить в унижении и с радостью принимать чужие подачки, но Тебе, видимо, все мало. … Теперь доля дезертира ожидает меня и моих детей при возвращении на родину, вернее на родную чужбину.

Верино воображение ярко рисовало картины предстоящих перемен, где уже не было места для господина Арсеена Лаере. В какой-то момент женщина всхлипнула, потом шмыгнула носом, и заревела.

– Мама, ты опять плачешь?

Витя подошел к матери и прислонился к ее руке.

– Мама, не надо волноваться, ведь теперь мы с Арсееном.

Вера погладила голову мальчика и привычно понюхала его макушку. Запах сыновней макушки благотворно влиял на ее душу.

– Ты мой лохматенький сынок, – проговорила она, потрепав его по затылку. Слезы перестали литься из ее вспухших глаз, и на губах женщины появилась улыбки. Она вспомнила, рассказ Вите, как в автобусе за его роскошную шевелюру обозвали девочкой.

В автобусе было мало людей. Витю совершенно не интересовало то, что говорили другие пассажиры, он размечтался о переменах в жизни. У него в семье появился мужчина. Пусть Арсеен был инвалидом и не был его родным папой, но с переездом в Фландегем Витя мог говорить с друзьями об отце. Теперь они с мамой жили в Бельгии легально, в собственном доме, и теперь ему тоже разрешалось драться. Укачиваясь в мягком автобусе Витя мечтал пригласить своих новых друзей в гости.

Новые друзья у Вити появились недавно. После того, как мальчик вместе с классом побывал в Швейцарии, отношение к нему, как к новичку переменилось. Привычный с детства к лыжным гонкам и имеющий навыки в катании на скейтборде, Виктор быстро освоил и горнолыжный спорт. Когда после зимних каникул, вновь настала учебная пора, к Виктору подошли два самых задиристых пацана, Лоренц и Жиль. Была большая перемена, а перемена – это время драк и выяснений отношений. Эти пацаны пришли не для того, чтобы задираться, а для того, чтобы предложить ему мировую. Первым заговорил Жиль.

– Слушай, Виктор, хватит тебе защищать кулаками этого недотепу Тома, что наш кастрированный кот, ленив и толст. Ну, зачем тебе с ним дружить, ты за него дерешься, а он за тебя и пальцем не пошевелит. Давай дружить с нами! Ты, я и Лоренц станем одной командой, командой драчунов.

Виктор принял приглашение к дружбе недоверчиво, но иметь таких крутых друзей ему хотелось давно. Его друзьями теперь были дети богатых предпринимателей. Если затейливому Жилю науки давались с трудом, то Лоренц обладал талантом математика и мыслителя, и они оба любили подраться. Теперь в этих драках с ними в команде дрался и Витя.

Вскоре, эта дружная троица, Лоренц, Жиль и Виктор, прославилась среди учеников своими победами в рукопашных боях.

Вот, в таком радостном настроении ехал мальчик домой из школы, когда он услышал шепот девочки, сидящей с мамой на мягких автобусных сиденьях сзади него.

– Мама, смотри какие великолепные черные кудри у этой девочки, что сидит впереди нас. Вот бы у меня были бы такие густые черные локоны, то я бы …

– Эдит, тише говори, ведь эта не девочка, а мальчик.

Когда Витя рассказал эту историю Вере, то она сама залюбовалась непричёсанными волосами сына. Его густые волосы волной падали на плечи сына и на его правый глаз, как у настоящих скейтбордистов.

В темноте зала Виктор не мог увидеть мамину улыбку, но он чувствовал теплую ее руку на плече, и это всегда успокаивало его. Потом мама вновь приобрела командный голос и отправила сына на чердак, досматривать свои мальчишеские сны.

Дети узнали новость о выселении из Бельгии утром. Перед уходом в школу, Вера утешила Таню с Витей любимой присказкой.

«Будем живы, не умрем!»

Только Витя с Таней вышли за порог, как на пороге появился полицейский, чтобы исполнить свой долг: выдворить нелегальную персону из поселка Фландегем. Арсеен приготовился идти в бой, но боя не было, потому что сам полицейский растерялся.

Он имел предписание затребовать от беглой Лебедевой подпись под письмом из комиссариата. Но у привлеченной к ответственности иммигрантки было на руках свидетельство о браке с гражданином Бельгии, которое по дате имело большую силу, чем опоздавший на день приказ о ее депортации из страны.

Если придерживаться профессиональных норм поведения, то при контактах с населением у полицейских не должно быть личных отношений ни к потерпевшему, ни к преступнику. Но тут произошел особый случай. Госпожа Лебедева являлась супругой подданного Бельгийского королевства. Выходило, что она одновременно являлась и потерпевшей, и преступницей.

В груди у участкового полицейского билось сердце сострадательного человека. Разобраться в сложившейся ситуации он не смог, поэтому он позвонил бургомистру Ревеле, чтобы поставить его в известность в происходящем несоответствии между датами, приказами и наличием легальных документов у депортируемой персоны, и закончил полицейский агент свой разговор с главой администрации следующей репликой.