– Вами, господин бургомистр, эта каша была заварена, вам ее и расхлебывать. Вы обязаны приехать на место происшествия. Ситуация экстренная, ведь по календарю сегодня пятница, а в понедельник молодую жену гражданина Лаере надо или депортировать со скандалом, или защищать от депортации, и при последнем варианте сохранить вам доброе имя перед выборами.

Приезду бургомистра больше всех удивилась Вера. Этот «мужчина строгих правил» вдруг превратился в «заботливого отца» для нее и ее мужа. Он довез «безлошадных» супругов до конторы самого популярного адвоката Гента, который специализировался по делам мигрантов. В приемной адвоката бургомистр два часа просидел, рукав к рукаву, с нелегалами со всего света, хотя к беженцам у него никогда не лежала душа, но спасать положение свой администрации было необходимо, нельзя было допустить, чтобы вскрылась подтасовка брачных документов. Разве мог он предвидеть, что письмо из комиссариата будет вручено адресату с опозданием на один день!

Адвокат не стал входить в смысл допущенных преднамеренных ошибок в оформлении брака между господином Лаере и русской беженкой, и пообещал в положенный срок подать юридически-законное несогласие с решением комиссариата, на время действия которого Вере разрешалось пребывать в Бельгии.

Так вместо паспорта женщина получила простой лист бумаги с печатью, где указывалось, что Лебедевой разрешается пребывание в Бельгии на срок в 30 дней.

Но у Веры оставалась действительной оранжевая карта на срок в две недели, и в этот срок она должна была найти для себя работу, потому что жить на иждивении мужа было мучительно.

Ежедневные походы по предприятиям в округе Фландегем не приносили успеха. Вера была готова стать у станка или у плиты, но в ее трудовом порыве никто не нуждался. И тут молодоженам улыбнулась удача. Клара посоветовала брату обратиться в социальную службу Ревеле, где в женском труде еще нуждались.

На следующее утро после визита Клары чета Лаере сидела в конторе, где трудоустройством Веры занимался господин Эрик.

– Арсеен, Вера, у нас есть свободное место дамы по уборке у пожилых людей. Но Арсеен, если твоя жена начнет работать на свободные полставки, то твоя пенсия уменьшиться вдвое. Все, что будет зарабатывать твоя жена, у нее из ее пособий и твоих инвалидных начислений.

Вера знала, что означает, овчинка выделки не стоит, но думала иначе.

– А, дайте мне работать еще на полставки?! Тогда у нас с Арсееном будет приход, вместо расхода.

Помявшись, Эрик, вызвал бухгалтера, и вопрос о принятие Лебедевой уборщицей у пожилых людей было одобрено сначала начальником социальной службы, а потом утверждено районной комиссии спикеров поселка Ревеле.

Как на экзамен, ехала Вера по первому адресу. Она ехала на новом велосипеде, который ей подарил Арсеен в качестве свадебного подарка.

Первый день работы лучше и не вспоминать. Вечером Вера от усталости какое-то время не могла не только двигаться, но и говорить. Следующее утро уже не пугало Веру неизвестностью.

Начало освоения новой профессии всегда поэтично, особенно, если с рассветом бороздишь окрестности ухоженной земли Ревеле на новом велосипеде. Расстояние между адресами измерялось от пяти до десяти километров, зато дорога домой всегда была короче.

Через месяц у Веры в работе открылось второе дыхание. Она уже не опасаясь перепутать дороги, знала весь уборочный инвентарь и старательно наводила чистоту на радость ее хозяевам.

Если раньше пожилые люди встречали Веру настороженно, придирчиво, следя за каждым ее движением, то со временем Верино усердие в уборке победило любые предубеждения пожилых людей. В перерывах старики и старушки угощали ее чашечкой кофе с печеньями или домашним супом. За время обеденного перерыва женщина не только успевала домчаться до другой деревни, где ей предстояло работать после обеда, но и забежать в магазины за покупками для дома. Иногда, Вере удавалось перекусить, сидя на ступеньках лестницы под мостом через канал.

Арсеен занимался домашним хозяйством, пока ему это не надоело, но стирать белье в стиральной машине и его вывешивать в саду он любил. Вера готовила ужин, и убирала дом. Дети ходили в школу, а по воскресеньям они вместе с Верой все вместе ездили в церковь.

Ощущение счастья к Вере приходило по ночам. Ей очень нравилась спать с мужем в одной кровати. Это был для нее новый персональный опыт в семейной жизни.

Только обязательные ежемесячные приходы в администрацию продолжали пугать женщину. Ответ комиссариата на запрос комиссариата не приходил, и каждый месяц Вере продлевали отсрочку от депортации еще на месяц.

Постепенно, Вера вошла во вкус своей работы уборщицей. Она чувствовала себя бодрее. И по вечерам смотрела бельгийский сериал «Фамилия». Это позволяло ей отдохнуть и заодно улучшить свой нидерландский язык.

Хотя с подругами она почти не встречалась, но жертвовать репетициями в русском театре не собиралась. Игра на сцене придавала ею жизни изюминку, от которой жизнь делалась слаще.

Воскресные посещения православной церкви в Генте становились Вере в тягость, потому что приходилось рано вставать, воскресным утром уезжать в город, а возвращение домой чаще всего приходилось на вечерние часы.

Дети всегда хотели выспаться в воскресный день, и поход в церковь оборачивался для всей семьи борьбой желания воскресного покоя в кругу семьи с желанием угодить богу. С каждым воскресеньем эта борьба ослабевала, а когда выдавались погожие деньки, то новая семья господина Лаере без всяких сомнений выбирала велосипедные прогулки по окрестностям Ревеле.

Арсеен был счастлив, его дом ожил. Что теперь могло омрачить его жизнь? Только Верины сомнения. А эти сомнения приходили к женщине обычно по ночам.

– Арсеен, ты любишь меня? – обращалась она к мужу, который уже приготовился видеть свой первый сон.

– Да, – мычал он себе под нос.

– А почему, ты любишь меня? – интересовалась Вера, повернувшись лицом к его широкой спине, тот в ответ с присвистом засопел.

– Нет, нет, Арсеен, только не спи. Я видела, как ты заигрывал с моей подругой Дашей, за углом дома, когда она навещала нас в прошлые выходные! Тебе она нравиться?

– Мне нравиться ее грудь.

– Значит, у меня есть замена?

Мужчина проснулся окончательно.

– Алле, ну почему бы она мне не нравилась? Женщина она, мм, приятная, все у нее на своем месте, но жениться на ней, себе дороже. Она хороша для … мм … развлечения, а ты … подходишь мне для жизни. Спи, завтра вставать тебе рано. Я доктора вызову, все у меня болит … и ногу сводит судорогой. … Хр. … Хр. … Хр.

Арсеен уснул, а Веру еще больше донимали женщину сомнения в правильности ее брака. Сон не шел ни с какой стороны, а мысли – отовсюду.

– Что ты нервничаешь? – обращалась она к себе уже на русском языке. – Что ты намедитировала по Луизе Хей, то ты и получила: муж с фигурой атлета, инвалид и трезвый сидит дома. Такое ты счастье хотела в Бельгии? Есть дом, есть работа, но нет паспорта, а дети и вовсе нелегалы. Есть муж, с которым нельзя поговорить по душам, и нет супружеских отношений, зато есть обязательства и работа. Ох, Вера, ты Вера! … По-моему, я села не свои сани.

Как можно уснуть, если чувствуешь, что тебя скрутило в оборот!

Как назло, глядя в потолок, женщина видела не приятные картины ее замужней жизни, а противные. Что может быть для женщины противнее, чем видеть, как ее муж с рыданиями трясет свой увядший мужской член, чтобы выдавить из него хоть каплю сока удовлетворения, которая изливаться долго не хотела.

От сострадания к мужу, Веру даже попыталась помочь ему имитировать нормальный сексуальный акт, но эффект от порнофильмов был сильнее гораздо всех ее усилий.

Однажды, она застала момент, когда Арсеен завлекал и Витю этими картинами порнографической любви. Это и был тот самый момент, когда она стала сомневаться в том, что дала согласие стать женой инвалида.

«Может быть эта моя судьба? Иисус страдал и нам велел!»