Виктор лишь пуще хохочет. Захлебывается кровью и смехом, и алые капли летят на черную сажу обгоревшего дерева:

— Попридержи кулачата. Убьешь меня — никогда и ни о чем не узнаешь. Отпусти девчонку, и мои люди тебя не тронут.

— Какие люди? Десяток мальчиков на побегушках? Ты смешон! Элен! — зовет меня Михаэль. — Начаруй ему полную обездвиженность. С одним условием: пока не скажет нам, что он знает — будет бревном валяться тут вечно! Пока крысы не сожрут его заживо.

Виктор усмехается окровавленными губами. И прежде, чем я успеваю схватить с пола горсть щепок и бросить в него, подпрыгивает, вырываясь из объятий Михаэля, и трансформируется в воздухе.

Паренек с артефактами, темноволосый дедов маг, выступает вперед и позволяет волку себя завалить. Разбивает о его острые зубы алый камушек, жертвуя своей рукой. Слышится мерзких хруст и вскрик. Виктор глотает кровавое облако магии, взвывает и отлетает назад. Скулит и прижимается к стене.

— Ты думаешь, дед меня с пустыми руками отправил? Совсем идиот? — говорит Михаэль и, отряхивая пальто от сажи, подает руку магу. — Цел?

Маг прижимает к себе окровавленную руку и деловито выравнивается, будто не чувствует боли. Кивок, и еще один, контрольный, артефакт летит в волка из его здоровой ладони.

— Михаэль, — в проходе появляется дед. Приставив острый кинжал к его шее, из-за спины оборотня лыбится Олег. Взгляд у старика спокойный и даже смешливый, будто он не боится смерти.

— Думали, что это все? — мямлит Олег слащаво. — А вот и нет. Сказочница наша. У вас нет артефакта, чтобы ее инициировать.

— Да и у вас его нет, — рычит неожиданно дед, хватает Олега за шиворот и выбрасывает его через себя. Поисковик летит плашмя на пол и со стоном скручивается у моих ног. — Прости, не удержался, — говорит дед Михаэлю и отряхивает светлое пальто. — От него дурно пахнет. А вот это было в кармане, — и передает внуку ключ. Смеется и щелкает пальцами: — Помнят руки.

Опомнившись, я рвусь к ним навстречу. Черпаю золу голыми руками и швыряю в наглую морду Олега:

— Ты похоронен заживо, ублюдок!

— Мощно! — приподнимает густую белую бровь дед Михаэля.

Олег лежит на спине, уставившись в потолок, и хватает ртом воздух. Виктор скулит в углу, все еще не вернувшись в облик человека. Алая дымка оседает на его шерсти кровавыми пятами.

Раненый паренек подбегает к нам ближе и быстро говорит:

— Раммон Алекс, нужно спешить. Виктор успел вызвать подмогу. Здесь скоро будет вся конторская братия.

Собираю ненависть в кучу. Виктор, что лежит пластом у стены, уже наполовину обратился. Страшные воспоминания прорастают пласт времени и обвивают шею. Как же я ненавижу его!

И прежде, чем уйти за дедом и его соратниками, хватаю горсть золы и швыряю в его разгоряченную рожу:

— Тебя насилуют все твои дружки! По очереди!

Он шипит проклятия, переворачивается и встает на четвереньки. Дальше я видеть не хочу, убегаю прочь и наслаждаюсь своей местью молча. Иногда быть всесильным так приятно, особенно, когда кто-то пытается станцевать на твоей слабости.

Дед с парой крепких магов выходит вперед.

— Хва… тайте! — раздается следом поросячий визг Виктора. — Хва-а…та-а… а-ай-те…

— Ааа, — жалобно стонет Олег в ответ. — Иииии!

Я оборачиваюсь, но Михаэль тут же тянет меня за рукав.

— Вольпий спрятал амулет в подвале, — шепчет дед. — Тот самый. Главный.

Мужчины вышибают дверь. Темная лестница зазывает нас в глубину борделя. Мне страшно до остановки дыхания, но Михаэль настойчиво тянет за собой. Темнота уплотняется и обрывается легкой синевой впереди.

На тупиковой стене знакомый механизм: он похож на тот, что мы видели в винном магазине. Дед уверенно подходит ближе, несколько щелчков оглушают меня на миг. Затем стена перестраивается, трубы, как змеи, уползают вверх и в стороны, и мы оказываемся в широкой глухой комнате с одиноким постаментом по центру.

— Ставь сюда коробку, — говорит дед со знанием дела. Я слушаюсь. Дерево к дереву. Щелчок, и шкатулка уходит вниз, а в стороны выезжают четыре пластины с замочными скважинами.

— Три ключа у нас есть, — говорю я шепотом. — А четвертый?

— Кто-то больно громко орал, что мы не сможем получить амулет, — усмехается Михаэль.

— Нужно вернуться, — говорю я тихо. — Мы без этого ключа не справимся.

Он подает знак магу, что оглушал Виктора артефактами. Его ладонь уже зажила, я успеваю только приподнять брови от удивления.

— У Виктора должен быть ключ, — говорит Михаэль и кивает в сторону.

— Сейчас сделаем, — парень тут же исчезает на ступеньках, оставляя после себя ровную цепочку шумных шагов.

— Он не справится один, — я рвусь следом. Выхожу на темную лестницу, где мы сидели с Олегом, когда Аврора наказала меня, и страх берет за горло. Удушье становится невыносимым: разрывает и кружит, почти уничтожает.

— Куда ты? — сердится Михаэль и тянет меня назад. — Маг последней степени не справится? Элен! Рванула, будто у тебя десять жизней!

Паренек возвращается, бежит по ступенькам навстречу и смеется.

— Вот умора этот Виктор! — и держится за живот. — Но дамам на это лучше не смотреть, — маг протягивает нам ключ. — Это искали?

Михаэль перехватывает ключ и протягивает его мне. А у меня руки трясутся. Что, если это наши последние мгновения вместе. Что, если тайник откроется, и вымышленный мир рассыплется на осколки, разделив нас навеки?! Дома у деда, правда, осталось заговоренное вино, но мы пили его, и магия не сработала.

— Чего ты ждешь? — подначивает дед.

Тяну ладонь и касаюсь холодного металла.

Михаэль смотрит в глаза. Пронзительно долго.

— Мы встретимся, ты только верь, — говорит одними губами.

— Тогда помоги мне, — я протягиваю ему ключ.

Он перехватывает мои пальцы, нежно проводит по косточкам и отходит к постаменту.

— Вместе?

Я киваю и пытаюсь изобразить на лице улыбку. Получается фальшиво: слезы подступают все ближе. Осторожно кладу ладонь на холодный металл и позволяю Михаэлю накрыть ее своей.

Первый ключ после поворота защелкивается и почти наполовину исчезает в скважине. По центру постамента с гудением переключается одна часть сегмента.

Второй и третий — то же самое, но с другой стороны.

На четвертом замирает и Михаэль. Чувствую, что его мышцы под пальцами натягиваются, как струны. Он чуть наклоняется, целует в губы и тихо говорит:

— Люблю, — и проворачивает последний ключ.

Холодный металл застревает в скважине, и Михаэль отдергивает руку. Я тщетно пытаюсь провернуть ключ в замке, и мои пальцы трясутся, как в ритуальном танце. Ловлю себя на мысли, что хочу, чтобы он не подошел. Пусть от Конторы всю жизнь бегать буду — пусть! Но с ним. С самым дорогим, плечо к плечу.

Михаэль касается моей ладони и нажимает. Ключ уходит в щель и, наконец, проворачивается.

Выступы со скважинами стремительно уходят в стены. Под темным потолком что-то шуршит и поскрипывает, и песок ржавчины сыплется в наши волосы. А потом, будто мертвая птица, к ногам падает бумажный конверт: толстый и тяжелый.

Михаэль разрывает завязку и раскрывает скрученный желтоватый лист. Я замечаю, как дрожат его руки.

— Карта? — выдыхает он, и кажется, что рухнет сейчас от усталости.

— Поспешите, — заглядывает через плечо дед. — Это место, — он тычет в точку, что застряла между паутин улиц, пятен деревьев и застыла кровавой кляксой на холме, — недалеко отсюда. Из борделя минут пять быстрым шагом. Скорее, Михаэль! Я задержу Виктора и его собачку.

— Стой, — я перехватываю карту и переворачиваю ее обратной стороной. По желтоватому потрепанному листку бегут неровные буквы. — Это вторая часть заклинания! Того, что начиналось в книге. Нам нужно вино.

— Коньяк подойдет? — дед вытаскивает из-за пазухи небольшую флягу и протягивает мне. На вопросительный взгляд Михаэля пожимает плечом. — Ну, иногда жажда мучает старика.