— Пять, — говорит он и прикусывает нижнюю губу.

— Договорились! — нахожу в горе тряпок свой блокнот с кредитами, и, пока отщелкиваю нужную сумму, рыжий помощник убегает на улицу. Он всегда понимает, что нужно делать. Чувствует, когда времени в обрез и когда я на грани. Будто сын, что слушает отца беспрекословно и прощает даже самые бредовые поступки.

Евжин залетает с клубком одежды, встревоженный и румяный.

— Михаэль, нужно спешить! Контора на подходе. Их моторы слышны в северной части города.

— А с этим что делать? — Элен с презрением косится на валяющегося в кровавой лужице Олега.

— А этим телом Борис откупится от Конторы, — усмехаюсь. — Поверьте, они будут рады его найти.

Быстро одеваюсь, и мы покидаем архив через черный ход. В кармане прячу продиктованный архиватором адрес и знаю наверняка, куда нам бежать дальше. Одно меня пугает, что это место слишком рядом с тем человеком, с которым мне встречаться не хотелось бы.

Поезда здесь больше напоминают драконов из женских романов. Металлическая сетка впереди похожа на оскаленные зубы, трубы — на рога, а вытаращенные окна смотрят так, будто неведомое животное намеревается сожрать тебя с потрохами. Довершает безупречную иллюзию густой пар, взвивающийся в морозный воздух, и цепь вагонов. Да и шумит механический дракон так, что уши закладывает!

Мы заходим в вагон и занимаем места в середине. Сидения здесь больше напоминают роскошные диваны, обитые дорогим сукном. Михаэль на всякий случай опускает на окно плотную занавеску, и я нехотя киваю. Нужно соблюдать безопасность хотя бы до тех пор, пока поезд не вырвется из Владимирграда.

— А они не убьют твою тетушку? — шепчу я с опаской и озадаченно поглядываю на Евжина.

Паренек пожимает плечами и отводит взгляд. В купе через проход, на продольном скромном диване для отдыха, сидит девушка в строгом шерстяном костюме. Она смотрит отрешенно в сторону и не обращает на нас внимания. Свет из окна красочно подсвечивает молодой профиль. Рыжик с интересом рассматривает ее темные волосы. Даже краснеет от смущения, но жадно впитывает образ незнакомки, а я улыбаюсь. Первые чувства самые сильные, и так интересно наблюдать за их рождением.

Бросаю взгляд на Михаэля, что притих надолго, и понимаю — не остыл. В глазах пляшет беспокойство, скулы заострились, а губы превратились в кривую.

Тяну руку через стол и накрываю его пальцы своими:

— Ты все еще злишься?

Жадно ловлю его лицо взглядом, стараясь не пропустить ни одной эмоции. Секунды текут, а Михаэль на меня не смотрит…

— Не нужно, Элен, — опускает голову, осторожно забирает руку и говорит почти неслышно: — Я чуть не ранил тебя из-за бешеной ревности и слепоты. Мне нужно осознать, но… — он бросает смущенный взгляд на Евжина, а потом все-таки смотрит мне в глаза. — Поговорим об этом позже.

А мне расплакаться хочется от его холода. Неужели не верит? Неужели не понимает, что ради него одного живу?!

— Евжин, возьми кредиты, — тихо обращается Михаэль к помощнику. Рыжик от неожиданности вздрагивает. — Принеси из ресторана что-нибудь поесть. На свой вкус.

— Конечно, роан Михаэль, — отвечает парень и сразу встает.

Девушка в соседнем купе неожиданно поворачивается. И я ее узнаю, хотя нежное лицо опухло с одной стороны, а глаза кажутся красными и заплаканными.

— Алесса? — произношу с удивлением. — Как ты здесь очутилась?!

Михаэль ощутимо настораживается и прищуривается. Девушка хлопает ресницами и поглядывает на моего спутника.

— Я… — заламывает руки, — сбежала.

— Но как? — непонимающе смотрю на нее. — Это ведь почти невозможно.

— Виктор был занят другими делами, — она отводит глаза. — А я… — она всхлипывает. — Мне просто повезло.

— А что Аврора? Не пыталась удержать?

Девушка мотает головой и смотрит в пол.

— Ты голодна? — спрашивает Михаэль и светло улыбается ей.

А я отворачиваюсь к окну и приподнимаю занавеску. За стеклом убегают назад лысые деревья, дымящиеся от мороза сугробы и странные башни с лестницами на боку. Кусаю губы, пытаясь проглотить свою ревность. Он обнимал ее! И не только обнимал! Возможно, и целовал горячее, и ласкал так, что мне и не снилось!

— Очень хочется есть, — лепечет Алесса, и мне становится еще больнее. — И еще. Мне неловко говорить об этом, но у меня совсем нет денег… И билета на поезд тоже нет.

— Не переживай, — отвечает ей мягко Михаэль и встает. — Решим. Евжин, что ты замер? Бери девушку с собой, накорми ее, и нам принесешь что-нибудь.

Евжин поднимается, и его веснушчатое лицо заливается краской. Робко улыбнувшись, он протягивает ладонь Алессе. Они исчезают в проходе, и мы с Михаэлем остаемся одни.

Он долго смотрит вслед ушедшим, а затем молча садится обратно. Снова мрачнеет и закрывается от меня.

— Скажи хоть что-то, — шепчу я, сомневаясь, что Михаэль меня услышит. — Это молчание невыносимо.

— Что ты хочешь услышать? — говорит он и смотрит в окно, где мимо проносятся заснеженные поля, а следом — высокие штабеля лысых деревьев. И снова поля. Пустынные.

— Веришь ли ты мне?

Он поднимает горячечный взгляд и сжимает губы. Выдыхает резко, будто прорвало плотину.

— Верю… Но… — прячет лицо в ладонях, ведет их сверху вниз, будто хочет смахнуть плохие мысли. — Змей в груди сидит и ядом плещет. Дурак я, прости. Мне просто нужно осознать случившееся. Ты здесь ни при чем.

— Мне больно каждый раз убеждать тебя в этом, — бормочу я и осторожно тянусь к его пальцам. — Я была лишь жертвой. Не надо делать из меня виноватую.

Он зло кривится и убирает руку на колени.

— Так разве я делал?

— Ты смотришь на меня так, словно это я его целовала! — не могу удержаться, и слезы начинают ползти по щекам.

— Не нужно, слышишь? — строго и холодно говорит Михаэль. — Я верю тебе, — фыркает и хватает мою ладонь. — Да я на себя злюсь! Потому что чуть не бросил тебя с этим ублюдком. Я бы пошел дальше, не разбираясь. Это разрушило бы наше будущее, — он тянется и вытирает слезы кончиками пальцев.

— Всегда верь своей голове, — отвечаю я, пытаясь выдавить улыбку сквозь слезы. — Голове. Прежде, чем эмоции покажут тебе неверный путь.

— Я предпочитаю сердцу. Голова что-то частенько скрипит шестеренками и выдает неверные выводы, — Михаэль пересаживается ко мне. — Я думал, что умираю. Давно я не умирал так стремительно.

— Как не поймешь, — шепчу я и склоняюсь на его плечо. — Если ты умираешь, я — тоже.

— Потому что я — дурак. Вижу то, чего нет, и закрываю месяцами глаза на предательство. Олег спал с моей женой регулярно, почти полгода, — Михаэль натягивается и скрипит зубами. — Я не смог сразу разглядеть, что ты боролась. Перед глазами прошлое стояло.

— Думаешь, тебя можно променять на этого хиляка Олега? — смеюсь. — Подумай только, как вы различаетесь. Хотя, для кого-то, наверное, и Олег хорош будет…

Пристыженно вспоминаю ту, другую себя, и закусываю губу. Лена из Москвы никогда не верила в себя. Ее жизнь была болотом, личное поле — огромной компостной ямой. «Важно, чтобы был мужик. Одинокая баба — простая неудачница», — верещала, порой, за чашкой чая, или чего покрепче, Эля, и Лена верила ей. Потому и приняла Олега. Прощала его пьянки, закрывала глаза на недостатки, позволяла тянуть выстраданные деньги из своего кошелька… Лишь бы не стать неудачницей в глазах людей! Не заполучить позорное клеймо на лоб!

— Но ведь в том мире… — Михаэль вздыхает и прикрывает глаза. — Пусть. Я не хочу жить прошлым и устал от бесконечной травли самого себя. С тобой хочу быть, больше ничего не нужно, — подцепляет пальцами мои локоны и целует их. — Моя Элен, прости меня. И не ревнуй к Алессе, — он усмехается и обводит мои губы по контуру, заставляя дрожать от щекотки и ласки. — Ты так раскраснелась и сыпала искрами из глаз, когда ее увидела. С тебя можно было огонь добывать.

— На самом деле я рада, что ей удалось вырваться, — шепчу я и прижимаюсь к нему крепче. Дыхание Михаэля стынет на коже, рождая мурашки и почти причиняя приятную боль. — Она не должна продолжать жить в борделе Авроры.