— Наладился хрупкий мир, — продолжил хранитель. — Но он не продлился долго. Брат шел на брата, отец убивал сына и все ради одного — абсолютной власти над всем. Тогда Боги приняли единственно верное решение на тот момент.

На несколько секунд окошко закрылось, туман над книгой потемнел, из фиолетового превратившись в непроницаемо черный. Казалось, все застыло в тревожном ожидании.

— Какое же? — нетерпеливо поинтересовалась я, одновременно и боясь ответа, и жгуче желая поскорее унять любопытство.

— Они поделили пространство между существами, мадемуазель, создали множество измерений, параллельных миров. Отныне у рас не было причин рвать глотки за власть над всеми народами, каждая ветвь существ имела своего законного правителя.

Картинка разительно изменилась, несколько раз поделилась на меньшие миниатюры, в каждой из которых происходило что-то свое. Этот мир, что показывала книга, подстраиваясь под темп рассказа Бонифация, напоминал мне торт из слоеного теста. Всякий уровень был охвачен собственным цветом и тонкой почти прозрачной ниткой соединен с остальными слоями.

— Выбор правителя для любой из рас оставался за богами. Именно так, мадемуазель, они держали контроль над существами. Единым миром, в течение истории которого боги решили слишком не вмешиваться, считая его слабым и ничтожным, осталось человечество.

«Торт» исчез. На его месте показалась картинка осеннего поля и мирно трудящихся людей.

— Тогда, когда древние расколы были забыты, а в истории человечества любое воспоминание о существах превратилось в пыль времени — случились первые прорывы слоев мироздания, — безэмоционально продолжил рассказ мужчина.

Книга своевременно перестроила изображение и теперь показывала жестокие расправы монстров, по-другому назвать этих тварей мне и в голову не пришло, над людьми. И вновь реки крови, боль, страдания, сгорбленные фигуры над растерзанными телами, лица, исказившиеся гримасами отчаянья и ужаса. Сердце неприятно кольнуло от увиденного. В этот момент я даже порадовалась, что книга не передавала звуки. Могла поклясться, что они оказались бы по-настоящему ужасающими.

— Но зачем? — до боли сцепила пальцы в замок. — Чего им не хватало?

— Развлечения.

Видимо заметив, что этот ответ не смог удовлетворить мое любопытство, хранитель заговорил вновь:

— Во многих существах с момента рождения заложена охотничья жилка, — пожал плечами Бонифаций. — Они привыкли брать свое силой, напором, жестокостью, хитростью, мадемуазель. Некоторые существа просто не могут жить иначе, некоторые — не хотят. Люди стали для них лакомой добычей. Забавой, игрушкой, которую можно легко сломать или подстроить под себя. Это древний инстинкт выживания. Господствует сильнейший, слабый — подчиняется или умирает.

Сухое пояснение хранителя окатило меня морозностью, будто я оказалась под напором ледяной воды.

— Разве никто не мог вмешаться? Это же несправедливо!

Фефа хмыкнул мне в ухо:

— Конечно, боги вмешались.

Я почувствовала, как короткое облегчение пронеслось по телу от его ответа:

— Защитили человечество?

— Скорее себя, — склонил голову Бонифаций. — Из-за частых прорывов слоев, ткань мироздания истончилась. Если бы существа продолжили массово прорываться в человеческий мир — мироздание не выдержало бы и все сущее поглотила бы бездна, хаос.

— И что? — непонимающе нахмурилась я.

— Жизнь, юная госпожа, перестала бы существовать.

Я охнула, не став сдерживать удивления, что ударило в грудь, как только накрыло осознание от сказанного.

— Богиня Справедливости создала защитников. Идеальных по ее меркам, что следили за порядком и соблюдением правил среди миров, — спокойно продолжил вводить меня в курс истории существ мужчина, расслабленно почесывая прозрачный подбородок. — Так появился призрачный орден существ и неизменная традиция каждый год подписывать мирный договор о ненападении на людей и между расами.

Я увидела зал, который смутно напоминал мне тот, что находился на первом этаже особняка. С той лишь поправкой, что этот, «книжный», выглядел несколько чопорнее, оформленный в красно-золотых тонах, от мебели и до гобеленов на стенах. В довольно немалом помещении толпились мужчины. Все они были, как на подбор высоки, широкоплечи, статны фигурой и лицом. Мимолетного взгляда хватило, чтобы понять — передо мной никто иной, как воины. Самые настоящие.

Атмосфера стойкости, мужества, непримиримости, огромной силы воли, казалось, окутывала мужчин в плотный невидимый кокон. В глазах защитников читалась мощь, а на их лицах застыло упрямство, неопровержимая уверенность в собственной правоте. Такое выражение я частенько наблюдала у Егора.

— Задачей ордена было не допустить массовых прорывов существ в человеческий мир, — перевел дух Бонифаций. — Защитники отлавливали всех нарушителей границ. И в зависимости от серьезности проникновения или его последствий, выносили приговор. Либо отправляли обратно в родной мир, либо… заставляли отбывать наказание в специальной орденской тюрьме.

— Она и сейчас у нас в подвале, — шепнул мне на ухо Фефа. — Я бы предложил тебе экскурсию по пыточным залам, но… Некоторые камеры не открывались веками… Кто знает, что можно ожидать от обезумевшей твари?

Охватившая меня радость, от того, что решила вначале наведаться на третий этаж, а не в подвал, была огромной. Даже представить страшно, что могло меня ожидать — поступи я иначе…

Внутренне поежившись, я попыталась не зацикливаться на этих тревожных мыслях.

Мужчины, которых продолжала показывать книга, неуловимо изменились. Это были все те же грозные воины, только их тела преобразовала волна трансформации. У кого-то вырос мощный хвост с жалом на кончике, у кого-то появились перепончатые крылья. А некоторые вообще покрылись чешуей, как броней, или шерстью. У многих за спиной образовались полупрозрачные фигуры крылатых львов с хвостом, как у скорпиона. Эти существа выглядели величественно и угрожающе. Единственным отличием между десятками полупрозрачных львов служил цвет их эфемерных тел, каждому был присущ свой собственный.

Разглядывая необыкновенных львов, я не смогла сдержать вздоха восхищения, на который тут же отреагировал ящер:

— Мантикоры, — сказал он, чутко улавливая, о чем именно мне бы хотелось спросить. — Большинство членов ордена именно этого вида.

— Обалдеть…

Меня, как молнией ударило!

«Так вот, как выглядит вторая сторона Егора! — пронеслась мысль, отчего сердце стало биться в два раза быстрее. — Невероятно!»

Влекомая странным желанием не только утолить первое любопытство, но и прикоснуться, я подалась вперед, разглядывая существ внимательнее. Мантикоры свободно перемещались среди мужчин, паря в воздухе. Ничто не сковывало их движений. Лишь полупрозрачная нить определенного цвета, что вела от мантикор к мужчинам, указывала на принадлежность тому или иному воину.

Не обращая внимания на наши с Фефой перешептывания, Бонифаций продолжал вещать монотонным тоном, совершенно не переживая, слушает его кто или нет:

— Полностью ограничить передвижения существ между слоями мироздания не удалось. Поэтому было решено ввести ограничители по времени пребывания в человеческом мире для некоторых рас и систему контроля над решившими пересечь призрачные границы.

Если хранитель думал, что скучным выражением лица и безэмоциональной речью мог ввести меня в состояние сонливости или скуки, то глубоко ошибся. Усталости не ощущалось, а любопытство лишь набирало обороты. К тому же, от чувства эйфории, что мне, наконец, рассказывают правду, сон исчез, как и ни бывало.

Поэтому слушала я внимательно, перебивая Бонифация лишь изредка, чтобы озвучить мучавшие вопросы.

Оказалось, что легально существа в наш мир попадали через ворота портала, который контролировал орден. Преграда между человечеством и параллельными мирами истончалась в определенные дни, самые благоприятные для подобных путешествий. Те, кто получал разрешение попасть в наш мир, приходили и уходили обратно через портал. Если же решали свои дела раньше положенного срока, то даже могли воспользоваться зоной «ожидания» ордена, которая, как я помнила, и находилась на этом этаже. Тех же, кто пытался обойти общепринятую систему и посредством мелких прорывов попасть к людям, отлавливали стражи, члены ордена существ, и жестоко наказывали.