— Я не хотел тебя обидеть. Просто не думал, что все так…

Видимо, разочарование оказалось заразным, ибо отчетливо прозвучало в голосе Егора. Впрочем, уходить он не спешил.

А мне неожиданно стало холодно в этой комнате, будто оказалась голой в разгар зимы.

— Это Илларион смазал зеленкой твои ягодицы после выходки Насти?

Вопрос прозвучал так неожиданно требовательно в оглушающей тишине, что я не сразу сообразила, о чем вообще зашла речь. Весь наш ночной диалог был больше похож на театр абсурда, где в главных ролях истеричка и пьяница. Мои нервы сдали, подбирать слова и говорить спокойно не получалось.

Егор же стремительно вернулся, схватил меня за предплечья, прижимая к себе, и не капли раскаяния больше не проглядывало в его осоловевшем взгляде.

— Он дотрагивался тебя? Видел голой?!

— Что?

— Ненавижу это! — вдруг прохрипел мужчина. — Ненавижу это чувство! Тебя и себя тоже! Околдовала меня! Всю душу истрепала!

— Егор, ты пьян и…

— Молчи! Все вы одинаковы! — с горечью кинул очередное невразумительное обвинение. — Перебежчицы!

— Я не понимаю, о чем…

Егор не дал мне завершить предложение, впившись в губы требовательным поцелуем.

На этот раз в действиях его рук, губ и языка не было и доли нежности, ласки. Только стремление подчинить, взять напором, наказать…

— Н-не… надо, — чередуя слова с возможностью глотнуть воздух, прошептала я. — Не так.

Его жадные ласки жалили, оставляли на моей коже пылающий след, отчего одновременно хотелось и прекратить все, и продолжить томительную пытку. Поцелуй с привкусом крови — не безумие ли?

— Не хочу так, — прохныкала я, непроизвольно выгибаясь в его крепких руках навстречу жадности и нетерпению.

Сердце твердило одно, тело — другое, а разум вообще отключился.

— Неправильно! — неожиданно взревел Егор, отскакивая от меня, словно получил разряд электрошокером. — Все должно быть не так!

Без теплоты и тесноты его объятий я вдруг почувствовала себя… странно одинокой. Еще большей неожиданностью стала собственная реакция на такое резкое отдаление Егора. А именно слезы, почти мгновенно увлажнившие глаза.

Ведь сама же хотела, чтобы мужчина ушел и перестал приставать! Так что от этого настолько невыносимо… тошно?

Пока я пыталась отдышаться, мужчина пребывал в постоянном движении. Он мерил резкими шагами комнату, точно не мог остановиться и на секунду.

— Что случилось? — всхлипнула я, совершенно не узнав собственный голос.

Егор посмотрел на меня взглядом раненного зверя. Перемена в его поведении была столь поразительной, что неожиданно отозвалась болью в груди.

— Это не я! — как заклинание стал сбивчиво шептать мужчина. — Не я! Понимаешь? Не я…

— Егор, — от его совершенно растерянного вида мне стало жутко. Протянув руки в умоляющем жесте, я сбивчиво позвала: — Иди сюда.

Первые несколько шагов ко мне навстречу мужчина сделал крайне медленно, робко, в один момент я даже успела подумать, что он передумает и опрометью выбежит из комнаты, настолько виноватым и осунувшимся выглядел. Но этого не случилось. Наоборот, оставшееся расстояние он преодолел резко, будто торопясь не успеть. А как только Егор оказался рядышком, я заключила его лицо в свои ладони, легонько оглаживая щеки в успокаивающей ласке. Правда, для того чтобы дотянуться, пришлось привстать на цыпочки. Егор словно окаменел, не пытался придвинуться ближе или дотронуться, лишь с некой опаской следил за моими действиями. Это выглядело дико, странно и вызывало во мне страх. Не за себя. За него.

— Я не знаю, что с тобой произошло, но, что бы это ни было, — попыталась придать голосу должной уверенности, насколько позволяло охватившее вдруг волнение, — ты справишься. И я помогу. Если позволишь

Да, сегодняшнее поведение Егора меня совершенно не обрадовало, даже обидело. Я разберусь с этим позже. Потому что сейчас, какая-то важная часть души подсказывала, что Егор нуждается в моей поддержке, наивных словах, стеснительных касаниях. Отвернуться, выгнать и отказать ему в помощи… я не могла. И не пыталась.

Мужчина улыбнулся уголками губ и, легонько придерживая мои ладони в непосредственной близости от своего лица, стал выцеловывать каждый пальчик.

— Ты — чудо, — прошептал Егор. — Мое чудо.

От теплоты, что разливалась в районе солнечного сплетения, из-за его касаний, я с наслаждением зажмурилась.

— Это я сделал?!

Расширившимися от неверия глазами, мужчина вперился взглядом в мои руки так, словно увидел нечто ужасающее. С запозданием я поняла, что именно настолько поразило Егора. Многочисленные синяки, ссадины что ярко выделялись на моей бледной коже. Заметил, наконец.

— Нет, — запротестовала было я. — Это последствия от вечерней прогулки по особняку.

— Прости, — Егор попятился, скривившись, как от боли. И казалось, совсем не услышал мой сбивчивый ответ. — Я не хотел! Прости меня, Катя!

Он так спешил убраться подальше от меня, что совершенно не замечал, куда идет. Продолжая быстро пятиться к двери, споткнулся о пуфик, упав.

— Егор!

Мужчина быстро поднялся, будто и не заметил падения. Его взгляд остекленел. Егор словно отгородился от внешнего мира.

— Прости меня!

— Ты не виноват! — кинулась я к нему. — Это все я! Мое любопытство!

Мужчина остался глух к моим словам.

Его сотрясала мелкая дрожь.

Из-за этого, я заметила, чтобы провернуть ключ в замке и выйти, потребовалось гораздо больше усилий, чем предполагало собой это простое действо.

От беспомощности я чуть не взвыла, хватая Егора за руку:

— Постой!

— Нет! Не подходи слишком близко! — закричал мужчина, аккуратно отпихивая меня вглубь комнаты. — Я не знаю, как оно влияет на меня! Я опасен! Особенно для тебя!

Трясясь от ужаса, я могла лишь глупо наблюдать, как стремительно Егор вышел из комнаты.

— Оставайся здесь! — бросил он, довольно плотно прикрывая за собой двери.

Пялясь в дубовую поверхность, я не смогла сдержать отчаянных слез.

Егор, тяжело дыша, привалился спиной к двери, за которой оставил Катю. Каждый ее всхлип, что он невыносимо хорошо слышал, был равносилен удару. Иначе как объяснить, что он отдавался тупой болью где-то внутри него?

Как бы малодушно это ни выглядело со стороны, а вернуться и успокоить девушку он не мог. Слишком опасался навредить. Последние два часа, проведенные с ней, просто смазались, скрывая детали того, что на самом деле происходило между ними. Точно Егор был под наркотой.

Он прекрасно помнил свою каменную решимость «брать» желаемое вопреки любым сомнениям, когда шел от Иллариона в спальню. Не стерлось из памяти и то, как долго ворочался на кровати, что вдруг сделалась жесткой и неудобной, в попытке заснуть. А потом плюнул на приличия и, воспользовавшись потайной дверью в гардеробной, проник к той, в которой так отчаянно нуждался.

Катя настолько безмятежно спала, что будить ее он не осмелился. Дикое наваждение схлынуло, стоило только увидеть девушку. Егор привычно прилег рядом с Катей, как он делал все три ночи разлуки. С ней было спокойно и хорошо думалось. Мужчина решил вернуться в эту комнату утром и, наконец, объясниться. Слишком Егор все запутал между ними, надо бы определиться.

Сначала довольно долго он просто любовался лунными бликами на ее бледном, и даже, казалось, хранившем печать усталости, лице. Потом принялся осторожно пропускать шелковистые пряди волос девушки сквозь пальцы. Но стоило глубже вдохнуть легкий, сладковатый запах, как от мощного желания перехватило горло.

Чтобы хоть немного совладать с безумной тягой, Егор включил ночник. Свет был призван развеять интимную обстановку, добавить мужчине благоразумия, но… с поставленной задачей не справился.

Чужеродная мощь, поднявшаяся вдруг изнутри естества, затопила его сознание грязными образами, заставив сосредоточиться на единственном — заглушить нужду. Сейчас и несмотря ни на что.

Дальнейшие события смазались в непонятное пятно и виделись Егором как бы со стороны, точно он перестал контролировать собственное тело.