(Темнеет. Сумерки. Царица подходит к камню и видит спящего Гиацинта.) Что вижу я? Красивый, бледный мальчик… Он крепко спит, и кудри золотые Рассыпались на золотом песке. Проснись, проснись, дитя! ГИАЦИНТ (просыпаясь) О чудный сон! Мне грезилось, что по небу катилась Лучистая и яркая звезда; Я протянул к ней жадные объятья, И женщиной она очнулась в них. Не ты ль со мной, воздушное виденье, Окутанное в призрачный покров? Да, это ты! БАЛЬКИС О нет, мой мальчик милый, Я не из тех, минутных жалких звезд, Что падают в объятия ребенка, Уснувшего в мечтаньях о любви. Я – та звезда, что светит неизменно, Всегда чиста, незыблемо спокойна, Как первой ночью от созданья мира, Зажженная над вечностью немой. Я – та звезда, которая, быть может, Сама сгорит в огне своих лучей, Но не падет в объятия ребенка, Уснувшего в мечтаньях о любви. ГИАЦИНТ БАЛЬКИС Во сне иль наяву — Не все ль равно? Действительность и сны — Не звенья ли одной великой цепи, Невидимой, что называют жизнью? Не все ль равно, во сне иль наяву? ГИАЦИНТ Нет, слов твоих неясно мне значенье, Но голос твой, как нежной арфы звон, Меня чарует музыкой небесной. О, говори! БАЛЬКИС Испытывал ли ты Когда-нибудь в твоей короткой жизни Весь ужас смерти, всю тоску разлуки, Так глубоко и полно, как во сне? ГИАЦИНТ Нет, никогда. О говори еще! БАЛЬКИС Ты чувствовал ли негу наслажденья С безмерностью нерасточенных сил? Любил ли ты с такой безумной страстью, Так глубоко и нежно, как во сне? ГИАЦИНТ БАЛЬКИС Ты видишь, я права. Мы днем – рабы своей ничтожной плоти, Принуждены питать ее и холить, И погружать в прохладу водных струй. И лишь во сне живем мы жизнью полной, Отбросив гнет докучливых цепей, Свободные, как гении, как боги, Спешим испить от чаши бытия, Спешим страдать, безумствовать, смеяться, Стонать от мук и плакать от любви. ГИАЦИНТ
Зачем, скажи, небесные черты Скрываешь ты ревнивым покрывалом? О, подними туманные покровы, Дай мне узреть таинственный твой лик. (Царица поднимает прозрачное покрывало. Лунный свет.) Да, это ты! О радость, о блаженство, Блеснувшее в волшебно-сладком сне! Да, это ты! И быть иной не можешь… И я любил и ждал тебя давно; Я чувствовал, я знал, что ты прекрасна, Ты – красота, ты – вечность, ты – любовь! Но, вижу я, уста твои змеятся Холодною усмешкой. На челе, Увенчанном блестящей диадемой, Надменное почило торжество. Богиня ты, иль смертная – кто ты? БАЛЬКИС На юге радостном, в Аравии счастливой, В трех днях пути от Санаа, Раскинулась в оазис прихотливый Моя волшебная страна. Там все блаженно без изъятья, Все тонет в море красоты; Друг другу там деревья и кусты Протягивают жадные объятья, Сплетаясь звеньями лиан, И в спутанных ветвях, над вскрывшейся гранатой, Порой колеблет плод продолговатый На солнце зреющий банан. Там не знаком смертельный вихрь самума; Мои стада пасутся без тревог, Лишь веющий без шороха и шума, Дыханье мирт приносит ветерок И, чуть дыша, колышет знойно Лазурный сон прозрачных вод. Из века в век, из года в год Там благоденствует спокойно Благословенный мой народ. Я та – чье имя славится повсюду, Под рокот арф и лиры звон; В сказаньях вечных я пребуду Певцов всех стран и всех времен. За разум мой, могущество и силу Мне служат все, познавшие меня. Я – Саба. Я молюсь светилу Всепобеждающего дня. ГИАЦИНТ Так это ты, премудрая царица! Звезда моя!.. БАЛЬКИС Зови меня – Балькис. Три тысячи дано мне от рожденья Прославленных и царственных имен, Три тысячи, из коих лишь одно Чарует слух гармонией чудесной. Так мать меня звала. И это имя, Слетевшее с любимых уст ее, Останется в пленительных преданьях, Родясь со мной, переживет меня. Царица я народам мне подвластным, Но ты, дитя, зови меня – Балькис. ГИАЦИНТ |
