Вечер в горах За нами месяц, пред нами горы. Мы слышим море, мы видим лес. Над нами вечность, где метеоры Сгорают, вспыхнув во мгле небес. Темнеет вечер. Мы ждем ночлега. Мы ищем счастья, но счастья нет. Слабеют кони, устав от бега. Бессильны грезы сожженных лет. Ленивым шагом мы едем кручей. Над нами гаснут уступы гор. Мы любим бездну и шум могучий, Родного моря родной простор. Уж близко, близко. Уж манит взоры Огней селенья призывный свет. За нами месяц. Пред нами горы. Мы ждали счастья, но счастья нет. 1898, Крым В белую ночь Все спит иль дремлет в легком полусне, Но тусклый свет виденье гонит прочь. Тоска растет и грудь сжимает мне, И белая меня тревожит ночь. Смотрю в окно. Унылый, жалкий вид — Две чахлые березки и забор. Вдали поля. – Болит душа, болит, И отдыха напрасно ищет взор. Но не о том тоскую я теперь, Что и вдвоем бывала я одна, Что в мир чудес навек закрыта дверь, Что жизнь моя пуста и холодна. Мне тяжело, что близок скучный день, Что деревцам желтеть не суждено, Что покосился ветхий мой плетень И тусклый свет глядит в мое окно * * * Ляг, усни. Забудь о счастии. Кто безмолвен – тот забыт. День уходит без участия, Ночь забвеньем подарит. Под окном в ночном молчании Ходит сторож, не стуча. Жизнь угаснет в ожидании, Догорит твоя свеча. Верь, не дремлет Провидение, Крепко спят твои враги. За окном, как символ бдения, Слышны тихие шаги. Да в груди твоей измученной Не смолкает мерный стук, Долей тесною наученный, Сжатый холодом разлук. Это – сердце неустанное Трепет жизни сторожит. Спи, дитя мое желанное, Кто безмолвен – тот забыт. В наши дни Что за нравы, что за время! Все лениво тащат бремя, Не мечтая об ином. Скучно в их собраньях сонных, В их забавах обыденных, В их веселье напускном. Мы, застыв в желаньях скромных, Ищем красок полутемных, Ненавидя мрак и свет. Нас не манит призрак счастья, Торжества и самовластья, В наших снах видений нет. Все исчезло без возврата. Где сиявшие когда-то В ореоле золотом? Те, что шли к заветной цели, Что на пытке не бледнели, Не стонали под кнутом? Где не знавшие печалей, В диком блеске вакханалий Прожигавшие года? Где вы, люди? – Мимо, мимо! Все ушло невозвратимо, Все угасло без следа. И на радость лицемерам Жизнь ползет в тумане сером, Безответна и глуха. Вера спит. Молчит наука. И царит над нами скука, Мать порока и греха. * * * He сердись на ветер жгучий, Что средь каменных громад Он забыл простор могучий И разносит дым и чад; Что от выси лучезарной Он, склонив полет живой, Дышит тягостью угарной Раскаленной мостовой. Взмах один воскрылий сонных — И открыт забытый след. Снова листьев благовонных Потревожит он расцвет. Заиграется на воле С белым облаком вдали — И всколышет в дальнем поле Позлащенные стебли. * * * Восходит месяц златорогий — И свет холодный, но живой, Скользит над пыльною дорогой, Над побелевшею листвой. Колосья клонятся дремливо О, сон! – желанный мир пролей, Слети, как радостное диво, На ширь взволнованных полей. Обвей прощеньем и забвеньем Мои отравленные дни, — И благодатным дуновеньем Ресниц воскрылия сомкни. Настурции
(песня без слов) Розоватым пламенем зари Засветился серебристый вал. Спишь ли ты, единственный? – Смотри, Как на море ветер заиграл. Как цветы настурций, будто сон, Обвили стеклянный мой балкон, Чтоб качаться тихо, и висеть, И сплетаться в огненную сеть. Я смотрю сквозь зелень их листов На свободу ветра и волны. И поется песнь моя без слов, И роятся сказочные сны. И мечты нездешней красоты Обвивают душу, как цветы, Как цветы из крови и огня, Как виденья царственного дня. Нереида Ты – пленница жизни, подвластная, А я – нереида свободная. До пояса – женщина страстная, По пояс – дельфина холодная. Любуясь на шири раздольные, Вздымаю вспененные волны я. Желанья дразню недовольные, Даю наслажденья неполные. И песней моей истомленные, В исканьях забвения нового, Пловцы погибают влюбленные На дне океана лилового. Тебе – упоение страстное, Мне – холод и влага подводная. Ты – пленница жизни, подвластная, А я – нереида свободная. |
