В час полуденный И был искушен Адам в час полуденный, когда уходят ангелы поклоняться перед престолом Божиим. (из Апокалипсиса Моисея) Бойтесь, бойтесь в час полуденный выйти на дорогу, В этот час уходят ангелы поклоняться Богу. Духи злые, нелюдимые, по земле блуждая, Отвращают очи праведных от преддверья рая. У окна одна сидела я, голову понуря С неба тяжким зноем парило. Приближалась буря. В красной дымке солнце плавало огненной луною. Он – нежданный, он – негаданный тихо встал за мною. Он шепнул мне: «Полдень близится, выйдем на дорогу, В этот час уходят ангелы поклоняться Богу. В этот час мы, духи вольные, по земле блуждаем, Потешаемся над истиной и над светлым раем. Полосой ложится серою скучная дорога, Но по ней чудес несказанных покажу я много». И повел меня неведомый по дороге в поле, Я пошла за ним, покорная сатанинской воле. Заклубилась пыль, что облако, на большой дороге. Тяжело людей окованных бьют о землю ноги. Без конца змеится-тянется пленных вереница, Все угрюмые, все зверские, все тупые лица. Ждут их храма карфагенского мрачные чертоги, Ждут жрецы неумолимые, лютые, как боги. Пляски жриц, их беснования, сладость их напева И колосса раскаленного пламенное чрево. «Хочешь быть, – шепнул неведомый – жрицею Ваала, Славить идола гудением арфы и кимвала, Возжигать ему курения, смирну с киннамоном, Услаждаться теплой кровию и предсмертным стоном?» «Прочь, исчадья, прочь, хулители! – я сказала строго, — Предаюсь я милосердию всеблагого Бога». Вмиг исчезло наваждение. Только черной тучей Закружился вещих воронов легион летучий. Бойтесь, бойтесь в час полуденный выйти на дорогу, В этот час уходят ангелы поклоняться Богу. В этот час бесовским воинствам власть дана такая, Что трепещут души праведных у преддверья рая! Саламандры Тишина. Безмолвен вечер длинный, Но живит камин своим теплом. За стеною вальс поет старинный, Тихий вальс, грустящий о былом. Предо мной на камнях раскаленных Саламандр кружится легкий рой. Дышит жизнь в движеньях исступленных, Скрыта смерть их бешеной игрой. Все они в одеждах ярко-красных И копьем качают золотым. Слышен хор их шепотов неясных, Внятна песнь, беззвучная, как дым: «Мы – саламандры, блеск огня, Мы – дети призрачного дня. Огонь – бессмертный наш родник, Мы светим век, живем лишь миг. Во тьме горит наш блеск живой, Мы вьемся в пляске круговой. Мы греем ночь, мы сеем свет, Мы сеем свет, где солнца нет. Красив и страшен наш приют, Где травы алые цветут, Где вихрь горячий тонко свит, Где пламя синее висит, Где вдруг внезапный метеор Взметнет сверкающий узор И желтых искр пурпурный ход Завьет в бесшумный хоровод. Мы – саламандры, блеск огня. Мы – дети призрачного дня. Смеясь, кружась, наш легкий хор Ведет неслышный разговор. Мы в черных угольях дрожим, Тепло и жизнь оставим им. Мы – отблеск реющих комет, Где мы – там свет, там ночи нет. Мы на мгновенье созданы, Чтоб вызвать гаснущие сны, Чтоб камни мертвые согреть, Плясать, сверкать – и умереть». В лучах восточных звезд * * * Встречая взгляд очей твоих восточных, Я жду чудес несбыточного сна; И близостью видений полуночных Моя душа смятенная полна. Я жду в преддверье тягостном и странном, Я чувствую – немыслима борьба. Алмазный путь к восторгам несказанным Нам указует вечная судьба. Спокойный взор вперяя в бесконечность, Я вижу свет грядущей красоты. Быть может, – завтра, может быть, – чрез вечность, Но, знаю я, меня полюбишь ты! * * * Я хочу быть любимой тобой Не для знойного, сладкого сна, Но чтоб связаны вечной судьбой Были наши навек имена. Этот мир так отравлен людьми. Эта жизнь так скучна и темна. О, пойми, – о, пойми, – о, пойми! В целом свете всегда я одна. Я не знаю, где правда, где ложь, Я затеряна в мертвой глуши. Что мне жизнь, если ты оттолкнешь Этот крик наболевшей души? Пусть другие бросают цветы И мешают их с прахом земным. Но не ты – но не ты – но не ты! О, властитель над сердцем моим. И навеки я буду твоей, Буду кроткой, покорной рабой, Без упреков, без слез, без затей. Я хочу быть любимой тобой. |
