Иль ты забыл? – Не я ли затемнил
Ее сознанье верованьем ложным;
Премудрая не ведает Творца,
Единого Создателя вселенной,
И молится Его творенью – солнцу,
Источнику сиянья и тепла.
Давно, давно за нею я следил,
Я был ее сопутник неразлучный,
Всегда, везде, повсюду, неизменно,
И путь ее тяжелый оживлял.
Я вслед за ней то гнался черной тучей,
То ураганом грозным налетал,
То, свив песок гигантскими столбами,
Свистящий смерч вздымал до облаков.
Но тщетно я страшил царицу Юга;
Не замечая ужасов пути,
Под мерный шаг на корабле пустыни
И медленно, но твердо и упорно,
Стремился вдаль усталый караван.
И вот тогда, поглубже заглянув
В бесстрашную и девственную душу,
Я стал дразнить желания царицы
Игрой неверной солнечных лучей;
Я ткал пред ней цветущие долины,
Пурпурные от блеска алых роз;
Свивал ей горы в лозах виноградных,
Ломавшихся под тяжестью кистей;
Манил ее прохладой темной рощи,
Бросающей таинственную тень;
И зноем дня измученное тело
Прельщал волнами призрачной реки.
Но к сладостно-пленительным обманам
Она была бесстрастно-холодна.
Над ней иные реяли виденья,
Нездешние над ней витали сны.
И медленно, но твердо и упорно
Стремился вдаль усталый караван.
И в бешенстве хотел я отступить,
Но, пролетая с бурею над морем,
Заметил я обломки корабля
И увидал на мачте уцелевшей
Трех человек. Два первые из них
Ничем мой взор к себе не приковали.
Но юноша с кудрями золотыми,
Обрызганный морской жемчужной пеной,
Измученный, усталый и больной,
Был так хорош, так женственно прекрасен,
Что я, заране празднуя победу,
Велел волнам примчать его сюда.
