«Нравятся мне такие строения», – посмотрела на блестящее стеклянное тело Станции. «Люди здесь не живут и не работают, но тепло солнечных лучей приносит уют. Я обожаю, когда подымаюсь на лифте, к выходу на платформу. В таких жарких местах, стоя у прозрачной двери, кажется, что лучи пронизывают насквозь, и выжигают всю мою пошлость и грязь. Поручни всегда тёплые, пол – мягкий, никогда на нем не поскользнёшься, и не упадёшь. И зеркала совсем другие: показывают не только твоё истинное лицо. Можно посмотреть погоду или кино, надеть очки, маску на лицо и провалиться в иные миры, которые рисует моя дочь. А можно просто выключить всё и посмотреть в окно. Там вид не хуже».

Пока автопилоту не был дан зелёный свет, она решила кинуть взор на тот Район, на узкие дорожки, по которым шла недавно. Снизу разлёгся тот воображаемый лабиринт, который прошла. Совсем иная картина, наблюдая свысока: стал отчётливо виден волнообразный рельеф, будто посредине, в радиусе ста километров был эпицентр воображаемого «взрыва», и до краёв добралась взрывная волна. Застыв теперь, на многие века, – блочные кубики разошлись прямыми рядами, по вертикали и горизонтали.

Крыши, в отличии от безликих стен, были разодеты в красочные цвета природных насаждений, украшены декоративными кустами, различной высоты и ширины. Из их головы росли мохнатые пальмы, там бродили животные, на деревьях – птицы, пруды и настоящие сады давали их обитателям плоды. Помещённые в стеклянные коробки-аквариумы, со съёмной крышей или без исполняли роль настоящей флоры и фауны.

«Наверняка, тот был из этого Района. Возможно, вон его крыша, с лохматыми пальмами, или та, где под куполом, лежит островок с голубенькой лужей посредине… Я не понимаю… Казалось бы, чем больше у тебя денег – тем больше свободы, больше времени жить для себя. Ты становишься добрее. Или, всё не так? Может, они изолируются от простых, таких, как я, варятся в мире внутреннего разврата, совокупляются, друг с другом. И, как результат – рождаются слабые дети. Их чувства черствеют. Или, просто, презирают всех, кто ниже них, вроде меня?

Может, это он со мной был такой жестокий. А для дома, для своих – у него приготовлены другие слова. Тогда, он просто идиот. Был бы чуточку добрее, я бы закрыла глаза, замкнула бы, на время, свои чувства, и в рот бы взяла. Дала бы ему то, чего так не хватало. Проявив взаимное уважение, друг другу оказав услугу, разошлись бы в разные стороны, молча. Но он применил насилие. Решил склонить, не заплатив, увидев, что слабее».

Она дотронулась пальцем окна. Решив настроить прозрачность, потянула за ползунок до тех пор, пока окно не превратилось в зеркало. За спиной, её попутчик сидел, с очками на глазах и дыхательной маской на лице. Посмотрев в свои зеленоватые глаза, спросила себя мысленно:

«Скажи, зачем ты унижаешься»?

«У меня есть дочь, которую люблю. Ради неё на это иду», – ответила себе.

Свет в капсуле погас, по периметру зажглись жёлтенькие огоньки, а сверху, под потолком проснулась доска навигации – загорелся таймер обратного отсчёта красненькими циферками. Осталась минута, как состав стремительно начнёт движение, набирая скорость. Из спинки переднего сидения вытащила свой комплект безопасного передвижения на сверхзвуковых скоростях. Надела маску и вдохнула воздух.

На этот раз, она не стала прихорашиваться, корчить из себя невинную девочку. Так и пошла, надев штаны пепельно-стального цвета, блестящие на вид, будто мокрые, белую кофточку с красными длинными рукавами, под темно-синюю курточку-жакет. И причёску не стала выдумывать. Просто взяла, взъерошила волосы руками, начесала чубчик вверх, и зафиксировала объем, чтобы сами держались.

Она решилась на встречу с любителем мальчиков, похожих на девочек. Согласилась удовлетворить его пошлые желания. «Пусть себе потрогает мою грудь, и кончит себе, на здоровье, если ему это нравится. Главное – деньги», – успокаивала себя. Но тот тип хотел, и грудь потискать, и сперму слизать. А у неё этого не было.

Они прошли по тёмному коридору, спустились по ступенькам и свернули направо. Она пошла первая, чтобы выбрать место, где-бы не сильно воняло, не было грязно, и был хотя бы один настоящий старый унитаз, на который можно было присесть. Руки держала в карманах, был сосредоточенный взгляд, с видом хозяйки, которая будет всем действом управлять. Но кругом, на стенах – одни только вакуумные писсуары, в виде большого яйца с открытым ртом. Пересмотрела всё, и поняла, что с этим местом ей не повезло.

Выбрала тот, что ближе. Он зашёл следом, успев ухватиться за попу.

– Ну, давай… – развернулась к нему лицом. – Начинай.

– Ммм! Ты накрасился, – промычал тот.

– Просто так…, лёгкие тени и губы…

– Класс!

Тот высунул язык и принялся подлизывать шею, подбираясь к лицу. Она зажалась, – притихла, прислушиваясь телом, что он делает, и куда стремится всунуть свой язык. Отвернулась с мыслями: «Только к губам не лезь». Но он приближался ко рту.

– Давай так…, что ты хочешь? – спросила, слегка оттолкнув от себя.

– Секса, как что?

– Нет. Секса не выйдет.

– Чего это? За что я плачу? – возмутился он.

– Я в попу не даю.

– Недотрогу корчишь? – не успев выговорить, снова взялся за старое – полез ко рту. – Люблю таких, капризных.

– Нет! Я не шлюха. Просто, деньги очень нужны, – снова оторвала от себя.

– Ну можно хоть «вдрочну»?

– Делай, сколько влезет, – ответила Рэя.

– Okay. Иди ко мне, – потянул за талию к себе.

– Я в губы не целуюсь.

– Ломаешься, как девочка! Люблю таких.

– Так, подожди! – решительно заявила. – 250 за оральные ласки, со спермой – 400.

– Согласен.

Тот демонстративно достал четыре купюры, сложенные пополам, и повертел у неё перед носом, дав ей понюхать, сперва. И просунул в передний карман её куртки, что был расстёгнут всегда.

– Так мы начинаем?

«Ну ладно», – вздохнула она. «Не будет, как в прошлый раз. Осталось просто сыграть».

– У тебя сиськи есть? – удивился, запустив руки ей под куртку. – Свои?

– А чьи же ещё, – ответила, уклоняясь от его поцелуев. – Я же говорила, я…

Но он припёр её к стенке, – распял, как на кресте и руки, не слишком сильно, придавил. Она не ожидала такого толчка, – не сильно стукнулась затылком, отвернулась, испытывая лёгкое смущение, вперемешку с отвращением, наблюдая краем глаза за его поведением. Светлолицый парень, с заметно поредевшим лбом и макушкой, сверлил её ревностным взглядом и нюхал воздух, прислушиваясь к дыханию.

– Давай уже начинать… – прошептал возбуждённо, рассматривая её лицо.

Она только сглотнула, все ещё, не веря его намерениям заняться обычным сексом, без какого-либо извращения. Испуганно посмотрела в сторону, на туалетный интерьер, пытаясь скрыть своё волнение, при этом, осторожно заглянув в его рыжие глаза, чтобы угадать его намерения.

– Только не делай мне больно, – едва ли слышно попросила.

Не ответив ничего, он облизнул её щеку.

Она ещё более виском прижалась к стене кабинки. Почему-то, сильно насторожило его странное поведение. Больше всего опасалась, что будет, как и первый, – насильно принуждать исполнить дело, что не совпадало с её желанием: попытаться подчинить себе, заставить на коленях ползать, пресмыкаться, как животное. Показать своё превосходство наплевав на отношения, основанные на взаимном доверии друг к другу.

– Расслабься, киса! Я просто хочу у тебя «отсосать»… – едва ли разборчиво сказав, снова облизнул её щеку и, не отрывая языка, коснулся губ. Поцеловал.

Она нехотя подчинилась ему, ответив тем же – поцеловала несколько раз, закрыв глаза.

Прошло мгновение, а тревога спала, как тяжёлый камень. Его губы были мягкими, и целоваться он умел. Не слишком глубоко, язычком нырял в её рот, осторожно прикусывал нижнюю губу, и то тёмненькое колечко, определённо, ему понравилось – его губами покусывал и нежно оттягивал.