Теперь же, когда до нового места работы пятнадцать минут ходом, она ходила по городу со списком того, что нужно обычной девушке, торгующая телом. Чуток того, что успела унести из Клуба – едва ли хватит исполнить любое желание завсегдатаев секс-чатов. Ничего необычного: всё, к чему принуждали делать в Клубе, она может вытворять сама, но теперь – безболезненно и никакое «животное» не будет свои руки совать. По крайней мере, себя так успокаивала. И она искренне надеялась, что всех тех масок, цепей, колец и игл сможет избежать, а будет просто забавляться с игрушками, и кайфовать, когда внутри окончательно всё заживёт и мышцы окрепнут. Да ещё и деньги за это получать.

Чтобы в новый год войти в новом образе, а старый скинуть с себя, она составила список того, в чём будет нуждаться больше всего. Это не только игрушки и вибромассажеры, стимуляторы и смазки, но и невидимые пластыри, что смогут идеально скрыть некоторые глубокие отметины; простая интимная одежда для лёгкого жанра, специальная косметика для интимных мест… – она верила в то, что избавилась от старого образа жертвы и объекта издевательств, и будет демонстрировать прелести молодого тела уже в новом качестве, с партнёром или без.

Но Рэя хорошо понимала, что там играет роль конкуренция, и это совсем не тот случай, как в Клубе, где соглашалась на самые отъявленные сценки, чтобы привлечь к себе внимание. Нравы интернет-аудитории разнообразны, расплывчаты и рейтинг к этому очень чувствителен. Как и то, что имеет в сто раз больше прав, чем в Клубе, играя самые лёгкие роли. Она теперь вправе заблокировать доступ любому, одним движением пальца, кто будет слишком требователен, а прямые деньги, по предоплате, станут ей стимулом приниматься за самую неприличную работу. Всё общение было на расстоянии, и потихоньку стала изгонять из себя ложный страх перед неизвестностью.

Пять дней прошло после того, как покинула комнату с Джеком, даже не поцеловав на прощание. Сейчас, как бы не хотела об этом думать, всё ещё лезли наружу эмоциональные постельные сцены. Такого, за пять лет никогда не встречала. Как знаток боли, она знает, что душевная боль не проходит никогда и имеет свойство просыпаться, когда чувства оголены, в отличии от временной, физической. И она знала, как её похоронить внутри так, чтобы умолкла навсегда.

Пять дней она с дочкой провела, в роли настоящей мамы. Она её на ночь не бросала, не проводила часами, лёжа в ванной и ублажая себя, не засыпала с ней в кресле от усталости и не вздрагивала по ночам, а помогала, и будила по утрам, в школу провожала и вовремя встречала. Даже вспомнила что такое публичные места для развлечений – побывала там, где можно посидеть, наедине со своими мыслями, почитать и помечтать, провожая взглядом закат.

«Смогла бы так легко провести эту неделю без его денег»? – думала она. «Деньги… Джек был прав, – они дают свободу. А ещё – они вгоняют в рабство. Где та грань и как мне отделить всё то плохое, к чему они приводят? Важно то, у кого ты их берёшь и за что. Зря ему бросала в лицо. И, какая разница «даёшь» ты за деньги или просто так. Это уже, как болезнь, если не можешь отказать. И не стоит искать отговорок».

Она поменяла положение и развернулась лицом к стеклу. На своё бледное отражение было неинтересно смотреть, хотя и лицо посвежело. Всегда, на этом маршруте притягивали взгляд открытые павильоны киноплощадок, где снимались самые культовые фильмы её детства. Это была её мечта, не только попасть внутрь, заблудиться в их искусственной атмосфере, но и стать одной из героинь.

Первое – не сложно осуществить, за маленькую плату, в качестве туриста, а второе – она уже стала тем актёром и играет свою единственную роль, как минимум, лет десять.

Осталось совсем чуть-чуть, и капсула нырнёт в джунгли из стекла и металла. Светло-серые головы высотных домов перехватят лучи солнца, и кабинка причалит к станции. Здесь же, она получила свой заряд от атмосферы полёта; представила, что выше всех, и убедилась, что падать очень высоко. Теперь же, впереди новый год, а далее – новая жизнь, и ей было очень важно понять, как обеспечить себе и своей дочери комфортный полёт, чтобы больше никогда не очутиться внизу. Чтобы не упасть на дно. Не вернуться в мир разврата.

Пока солнце не спряталось за высокими головами небоскрёбов, Рэя прислонилась щекой и прошептала самой себе:

– Я не упаду.

Сегодня решила бросить всё и уйти пораньше домой. Подумала: «Элис будет только рада, что мама заглянула к ней в школу». Она отчётливо запомнила то здание школы изобразительных искусств: с одной стороны – прозрачное, с другой – меняющее цвет. Такой себе гигантский утюжок, или нос корабля, но ей больше всего нравился фасад, стоять перед входной дверью и думать, что ты – на краю причала и этот самый нос сейчас расплющит тебя. Но в летние дни, когда входные двери убирались, её не покидало ощущение, что над ней зависла гигантская беззубая акула.

В дни, когда ничего не болело, отметины на ногах не блестели, когда не стыдно было летом выйти в самодельных шортиках и одной только майке, она ходила по бесконечным коридорам галерей, ловила носом запахи из тех, где лепят тела красивых людей, улавливала лёгкий шелест вентиляторов печатных машин трёхмерных объектов… А на стенах, как вертикальные волны, под прозрачным стеклом глазами искала работы её дочери. Хоть Элис и просила этого не делать, но Рэя копировала себе всё до единой мелочи, чтобы потом, когда будет грустно или сильно больно, открыть и улыбнуться.

Она пошла и прихватила с собой рюкзачок, закинув на одно плечо. Решила пойти другой дорогой, по той, где ходят люди, а не по натоптанной тропе, напрямую, через парк и заборы. Наплевать на то, во сколько раз становится длиннее путь – сегодня решилась пройти по тому зеркальному тоннелю, где с одной стороны, за стеклом растут сады, а с другой – можно рассматривать свое правильное отражение, которое потом не возненавидишь.

За первую неделю работы, она стала понимать значение времени на свободе. Когда ты сам себе хозяин – ты выбираешь направление пути. Чем больше свободного времени – ты идёшь не туда, где короче, а где красивее. Её природа такова, что всегда привлекала уличная музыка. Если раньше пробегала, как можно скорей, с замусоренной головой и пошлыми мыслями, то теперь – стояла, по несколько минут слушая настоящую музыку.

«Они же, в чем-то, похожи на меня», думала стоя, напротив. «Никто из них не клянчит деньги. Они просто дарят гармоничные звуки. Искусство. Слушай и наслаждайся. А, что я? Нельзя же назвать порно искусством? Я хотела дарить любовь безвозмездно, как по природе и должно быть. А, получилось, что стала рабом».

По тому тоннелю она ещё долго шла. Хоть он и был под землёй, ей же казалось, что искусственная змея застряла там навеки, пасть раскрыла и умерла. Там, она остановилась, увидев себя с другой стороны: лёгкие тени на глазах, бровь без кольца и губы чуть подкрашены помадой цвета крови; всё та же спортивная шапочка, чуть приспущена назад, и чубчик не стала ёжиком вверх приподнимать, а оставила на бок. Постояв так пару минут, показав язык несколько раз, поймала себя на мысли: если бы была мужиком или лесби, то припёрла бы к стенке такую, и запустила бы руку в трусы.

«Люди – существа эмоциональные. Кто-то любит глазами, кто-то ушами, кому-то нравятся запахи, а кто-то выбирает друг друга, пробуя на вкус», – думала, рассматривая себя. «Даже я сама себе сейчас нравлюсь. А всё потому, что не много потрудилась привести себя в приличный вид. Проявила уважение к самой себе».

Она получила то, что хотела. Зеркало показало именно то, что увидела утром, когда начинала свой чат. Оставив в покое своё отражение, решила покинуть территорию внутренностей искусственной змеи и выйти на поверхность, где нет столько стеклянного шума, но больше тепла и серых уличных красок.

По дороге домой, успела снова зайти в свой любимый секс-шоп. На этот раз не измеряла длину фаллоса или ширину анальной игрушки, ей нужно ещё больше стимуляторов оргазма, снова смазка, снова мази и побольше кремов. Последний месяц – она постоянный клиент. Даже не знала, хорошо ли это или плохо, но только сейчас зачастила и узнала про специальную косметику, всякую кучу нужных и полезных, для здоровья, аксессуаров. А раньше думала: «Тут можно купить одни только члены, развратно-мазохистские причиндалы, а всякие ваши кремы – для слабаков».