«Интересно, если бы он знал, что я «сосу» за деньги, продолжил бы со мной разговор»? – спросила себя, по дороге к Станции. «Какое ему дело до меня? У каждого своя игра».
Рэя шла по краю дорожки, на своей полосе, для пешеходов. Под мышкой держала курточку, свёрнутая в трубочку, рубашка – нараспашку, и лёгкий тёплый бриз поддевал её края, показывая прохожим рисунок нательной майки, что была под ней. На груди гордо красовалась рожица существа, с маской вместо рта, с гривой волос вдоль черепа, похожие на иглы дикобраза. Своеобразная чёрная клякса, нарисованная дочерью.
Она шла, всунув руки в карманы, наслаждаясь заботой и теплом дневного солнца. Волосы были темно-коричневого цвета, с черными прожилками, от рождения, и ей не плохо в голову пригревало – перед жаркими лучами кожа была беззащитная и очень быстро сгорала. Но, тем не менее, она шла навстречу солнцу, по прямым улочкам, взбираясь, то на горку, приближаясь к перекрёстку, то спускаясь вниз, к подножию архитектурных холмов.
Не зря жители данного Района отказались от высоких небоскрёбов. Большую часть года солнце поднималось высоко, но стройные блоки были известны своей способностью перехватывать его лучи и отбрасывать холодные тени. Потому, каждые улочки – однотипные, с такими же ничем неприметными кубиками, высотой с пятиэтажное здание. И, прогуливаясь в пешеходной зоне, не покидало чувство, что она – подопытное животное, выпущенное в лабиринт, задание которого найти кратчайший путь к высотной Станции, чтобы завершить игру. А сами домики казались мини-крепостью, к которой не подступиться любому человечку-муравью – с улицы не было ни единой двери, а лишь высокий фундамент пятиметровой высоты, что по периметру опоясывал каждый блок. И окна начинались где-то аж на третьем этаже.
«Очевидно, что под землёй имеются ещё одни коммуникации, дороги местного значения», – думала, шагая по улице, оглядываясь по сторонам. «Давно я тут не была и, похоже, они уже успели тут всё переиначить, перестроить под себя. Хотя, судя по жёлтым отметинам на дорожном полотне возле каждого домика – это могут быть парковочные места. Скорее всего, подъехав к дому, машины проваливаются под землю, и отправляются на нулевой этаж. По крайней мере, это логично. У них мало свободного пространства, чтобы улицы засорять машинами. А домики без дверей – лишь потому, что есть другие пути проникновения внутрь, известные только хозяину. И, ясно, почему отказались от многоуровневых домов – на крыше у каждого свой райский уголок. Без солнечного света и тепла их смысл существования сводится к нулю».
Дорога вела к Станции скоростных составов, расположенная в нескольких километрах. Как только вышла из бара, её увидела издалека, и не могла оставить без внимания ту башенку, что распустила свои сети, как проводки транспортных артерий Города. Её невозможно было не заметить – высотой с двадцатиэтажное здание. Для Района, где преобладали низкорослые и одноуровневые дома – стандартное положение. Башня всегда должна быть на три уровня выше любого строения, чтобы было видно издалека потенциальному пассажиру.
Шея почти не болела, губа перестала кровоточить, в голове заметно посветлело, а в груди – потеплело. Ей повезло, что машина не вышла на большой круг, а дед – выбросил в кармане, выход из которого, проехавшись на вертикальном лифте, был в нескольких минутах ходьбы. Потому-то, она и вышла в южном крыле. А могло бы завершиться всё иначе – выкинул бы, где-нибудь в технической зоне, откуда пришлось бы пилить пешком, с десяток километров. И, с порванным браслетом, без доступа к генетическому ID и электронного кошелька, ей бы пришлось долго выбираться из дебрей Южного Района, что являлся «хвостиком» материковой части континента, края которого омывались двумя морями.
Порванный браслет – это не самое страшное, что могло бы произойти. Его восстановить было не так просто, и только в своём Районе. Подключившись к Системе Города, обратившись к любому из электронных дорожных значков, к вечеру была бы дома, получив временный билет в одну сторону. А могла бы получить по голове, мог бы наручниками связать, штаны содрать и в задницу «отыметь» так, что домой бы на коленях приползла. Она это проходила, но только в Клубе.
«Может, повезло, что машина тесная, сам он – брезгливое животное, не захотел бы насиловать лишь из-за того, что может испачкать салон. Клеёнку постелил. Надо было взять в рот и откусить тот член. Чтобы помучился, когда будут новый пришивать».
Станция была единственная в южном крыле. И, свои сети выбросила в северном направлении не зря – было чрезвычайно важно держаться материка. По жилам текла настоящая кровь, что питала Район жизнью – по транспортным сетям перемещались люди. Ей же, всегда казалось, что каждая Станция стояла, как маяк, притягивая к себе людей, забросив невод. Но стоило ей подняться наверх, став посреди переходных тоннелей, где всегда можно было кинуть взор на весь Район, понимала, что Станция – это настоящий мост, или его составная часть, а транспортные сети – канаты четырёхметровой толщины. И, этот мост – единственная надежда для всего Района не оторваться от континента, цивилизации, и не уйти в открытое плавание всей «косе».
К Станции она добралась быстро, хотя и шла неспешно, по дороге, минуя условные обозначения, и призывы соблюдать правила уличного движения. А могла бы, по старинке – перелезть через сетку, обойти сканер движения и пройти через зелёную зону, что располагалась по периметру, наслаждаясь внутренней атмосферой. Но, это не её Район, она не знала полный пакет свода правил поведения, и шастать повсюду, где захочет, моральным правом не обладала.
Надоело бегать по углам и закоулкам, как подросток. Надо взрослеть и отвечать за свои поступки. Если дорожка ведёт к Станции, то не зря она там расположена, и не стоит бегать напрямую, затаптывать те зелёные коврики. Они и так плохо растут! Всё сделано «для людей», и любой указатель приведёт к пункту назначения. Нужно просто подойти, приложить браслет, не много поделиться с Районным Управлением – стрелочки на табличках оживут, и будут вести только тебя, всю дорогу.
Рэя заняла своё место у окна. В капсуле была тишина – люди, не дождавшись, когда погрузятся во мрак, нырнули первыми в пучину виртуального мира, где, на время поездки, смогут заняться личными делами. Тот самый, который рисует её дочь. Она не могла себе позволить так рано уйти в мир изменённой реальности. Подход к платформе, подготовка и ожидание, когда станционный путеводитель подгонит их состав к свободной вакуумной ветке – самое интересное зрелище. Ещё, её взгляд притягивало полотно Района, расположенное внизу. Было интересно ощущать всем телом вибрацию, улавливать высокочастотный свист, наблюдать за подъёмом на необходимую высоту, а также – как набирают скорость, только что отчалившие, и опускаются вновь прибывшие.
«Тому, кто придумал этот вид транспорта, люди должны быть благодарны. Я благодарю его за то, что к вечеру буду дома с дочкой, что находится в нескольких тысячах километров от этого Района. Хоть он и умер, не дожив до старости, на Земле, а не на Марсе, мы все – его дети. Хоть он и был, всего лишь, энтузиаст, у которого полно денег, но первым понял, что деньги должны построить будущее такое, о котором мечтал. Мне нравятся его фантазии. Там много места для людей, весь их смысл – жизнь и лёгкость передвижения.
В некотором смысле, я согласна с тем, что эти «мосты» со своими транспортными сетями – кровеносная система всего Мега-Сити. Люди – это кровь, основа жизни каждого Района. Мы перемещаемся по скоростным артериям, венозным сетям местного значения, ходим по капиллярам-дорожкам и даём Мега-Сити энергию».
Спустя десять минут, их путеводитель поднял на нужную высоту, на самый верхний Уровень, и весь состав, похожий на ракету с острым носом замер в ожидании, когда автопилот получит разрешение отправиться в путь. Их ветка была самая длинная, полторы тысячи километров протяжённостью, потому и самая высокая платформа. Она специально выбрала такой длины маршрут, без пересадок.
