Когда большая часть пострадавших уже спускалась по лестнице на первый этаж, ко мне кинулась женщина.

— Моя дочь! Моя девочка! Она всё ещё там!!! — кричала она, вцепившись в мою руку. — Спасите её!

— Где она?

— Там, — и отчаявшаяся мать указала рукой в дальнюю сторону коридора, по которому уже начал распространяться едкий дым. — Она в комнате матери и ребенка…

— Одна? — удивился Алекс, пропуская последнего заложника. — Сколько ей лет?

— Она ещё младенец, — всхлипнула женщина. — Мы зашли поменять памперс, но пачка закончилась. А запасная в сумке у мужа. И я оставила её в коляске на минутку. Но меня на выходе из комнаты схватили террористы…

— Понятно…

— Коммандор, огонь вот-вот доберется до лестницы, нам пора уходить, — сказал Алекс.

— Уводи её, — кивнула я на заплаканную мамашу.

— А вы?

— Я пойду за ребенком.

— Коммандор…

— Уходи, Алекс! Это приказ!

— Спасите мою дочь! Ради всего святого!!! Спасите!!! — кричала мне женщина, когда Алекс выталкивал её из коридора на лестницу.

Комната матери и ребенка нашлась быстро. Она оказалась вся в дыму, который буквально валил из вентиляционных отверстий. Я кинулась к коляске. Девочка сильно кашляла, но была ещё жива. Взяв ребенка на руки, я выскочила в коридор. Он был задымлён, и то тут, то там виднелись языки огня. Мне пришлось юркнуть в ближайшую дверь, чтобы спрятаться от дыма, оценить обстановку и подумать. Я запросила у Макса данные о пожаре. Информация высветилась на моем визоре: в комнатах по всему этажу бушевало пламя, лишь эта маленькая кладовка каким-то чудом не была охвачена огнём.

"С ребёнком на руках мне сквозь пожар до лестницы не пройти, малышка попросту это не переживёт", — подумала я и покрепче прижала девочку к груди, надеясь, что спасатели потушат огонь раньше, чем она задохнётся от дыма или погибнет от теплового удара. На полках с разными моющими средствами нашлась подходящая по размеру тряпка и каким-то чудом оказавшаяся здесь бутылка воды. Смочив ткань, я обернула малышку, особенно тщательно закрывая её лицо. Температура в комнате ощутимо поднялась, и ребенок заплакал. Я успокаивающе погладила младенца по спинке, мысленно проклиная пожарных за их медлительность. Ещё пара десятков минут и мы здесь поджаримся как курица в духовке.

— Рейн! — раздался в динамике сквозь треск взволнованный голос Макса.

— Да, Макс.

— Коммандор! Ты слышишь меня? — похоже, мой микрофон вышел из строя. — Они отзывают группу спасения! Нижние этажи тоже в огне, и был дан приказ отступить!!! Они не хотят рисковать пожарными. Говорят у них на такие случаи есть инструкции… — снова послышался треск. — Я не могу их убедить вернуться, — в голосе мужчины было отчаяние. — Рейн! Ты должна выбраться сама!

— Твою мать!!! — не сдержалась я, зная, что Макс меня не слышит. — И каким образом я должна выбраться из огня, чтобы не пострадал ребенок? Сквозь стены что-ли просочиться? Погоди-ка, — у меня зародилась одна шальная идея. — Сквозь стены, сквозь стены, — повторяла я, загружая на свой визор план здания. — Вот оно! — Коморка, в которой мы прятались, находилась практически в конце здания, от наружной стены её отделяли лишь две комнаты.

— Если буду бежать достаточно быстро, то малышка не успеет пострадать от огня, — оставалась лишь одна маленькая деталь: мне нужно было проломить межкомнатные стены. В своем миникомпьютере, вмонтированном в шлем, я не нашла данных о материале, из которых они были сделаны. И мне оставалось надеяться, что не из железобетона.

— Мы выберемся отсюда, — прошептала я девочке, плотнее заворачивая её в ткань и выливая остатки воды на материю. Убедившись, что каждый миллиметр тела младенца закрыт, отодвинула стеллаж от стены, через которую предстояло пробиваться, и отошла к противоположной. Прижав ребенка к левому боку, я вытянула вперёд согнутую в локте правую руку, наклонила голову, словно бык перед атакой, глубоко вдохнула и вошла в транс. И после короткого разбега словно разжавшаяся пружина прыгнула в стену. Мое тело вошло в нее как нож в масло, посыпались кирпичи, и мы оказались в комнате объятой огнем. Не снижая скорости я бежала сквозь ревущее пламя к следующей стене. Прыжок — и ещё одна преграда была преодолена. Сквозь пожар и дым я увидела окно, выходившее на улицу. Но мне нельзя было прыгать сквозь него. Осколки стекла могли поранить девочку, поэтому я взяла чуть правее и, сломав очередную стену, выпрыгнула из здания. Это был четвёртый этаж — достаточно низко, чтобы самортизировать и не повредить нежные органы ребенка при приземлении. В падении я перехватила девочку обеими руками и подняла над головой. Как только подошвы моих ботинок коснулись асфальта, спружинила коленями и быстро опустила руки со своей драгоценной ношей, чтобы жёсткий толчок от приземления не передался ей. Быстро размотав ткань, закрывающую лицо малышки, я с облегчением увидела, что с ней всё в порядке. По крайней мере, на первый взгляд. Она открыла свои глазки и что-то пролепетала.

— Ну, что? Теперь надо найти твоих родителей, — сказала я, поднимая глаза и осматривая толпу, стоявшую за заградительной лентой. Все молча смотрели на меня с отвисшими челюстями.

— Да. Эффектное появление — это наше всё, — пробурчала я, делая шаг вперёд.

— Коммандор!!!

— Рейн!!! — сквозь толпу пробились и кинулись ко мне Макс и Клод, а за ними, стряхнув с себя оцепенение несколько спасателей.

— Девочка возможно надышалась дымом, — сказала я, отдавая ребенка в руки врача. — И найдите её родителей.

Медик кивнул и понёс малышку к ближайшей карете скорой помощи. Из-за ленты оцепления ему навстречу кинулась растрёпанная и вся в слезах женщина, а за ней примерно в таком же состоянии мужчина.

— Боже мой! Боже мой! Она жива? Моя девочка! Она жива?

— Да, — кивнул спасатель. — Но нам нужно провести полный осмотр и сделать несколько анализов, прежде чем она сможет вернуться домой.

— Вы спасли её! Вы… Вы… Вы ангел… — кинулась ко мне мать девочки.

— Я не ангел, уж поверьте, — покачала я головой, слегка смущённая этой ситуацией.

— Может и не ангел, но герой точно, — сказал подошедший к нам мужчина, видимо, отец ребенка.

— Это моя работа, только и всего, — снова покачала головой я.

— Вам нужна медицинская помощь? — спросил у меня один из спасателей.

— Нет.

— Но ваши ноги… Да и всё остальное…

Я опустила глаза на свои ноги. Сказать, что они выглядели хреново, не сказать ничего. Ткань моего комбинезона, защищавшая от пуль и ножей, видимо, не была огнеупорной. От прямого контакта с пламенем она нагрелась слишком сильно и вплавилась в кожу. Я поморщилась. Пока что мне не было больно. Адреналин после транса ещё гулял по моим венам. Но вот снимать броню, а точнее отдирать её будет крайне неприятно.

— Всё нормально, — отмахнулась я от медика, и когда он отошёл, повернулась к Максу. — Как остальная группа?

— Все в полном порядке. Ты сама как?

— Отлично, тогда поехали. Здесь наша работа выполнена, — сказала я, игнорируя вопрос своего подчинённого.

— Ну вы даёте, коммандор! — восторженно заявил Клод, когда мы залезли в наш фургон. — Прям сквозь стену! С четвёртого этажа. А кирпичи во все стороны так и посыпались! Как в кино!

— Ага, — буркнула я и приказала водителю: — гони в управление, что есть мочи и мигалку включи. — Адреналин схлынул и начала ощущаться боль в обожжённых местах, которая сменилась нестерпимым зудом регенерации. Травмированные клетки заменялись новыми, но ткань, вплавленная в тело, не позволяла идти процессу своим чередом. Всё чесалось так, что я с трудом сдерживалась, чтобы не начать отдирать свой костюм вместе с кожей и мясом.

— Учитывая твои повреждения, просто удивительно, что ребенок не пострадал, — сказал профессор, отделяя от моей ноги очередной кусок ткани, когда я сидела на кушетке в лаборатории УГБА.

— Я полила ткань, в которую её запеленала, водой.

— Почему себя не полила?