— Более чем. Что вы имеете в виду под словами "она сама со мной разберется"?

— Это не мои слова. Но мне кажется, она плохо вас знает. Я бы на ее месте не давал таких поспешных обещаний. Вы же редкостная мегера. Достаточно посмотреть, что вы сделали с вашим душителем.

— Жаль, вы не сумели увидеть, что бы я с ним сделала, если бы вы не вмешались.

— Не стоит, я уже насмотрелся трупов.

— Когда вы успели? — я приподняла брови.

— Ладно, хватит, — герцог поднялся со стула, — обмен колкостями продолжим за завтраком. А сейчас уже поздно.

— Нет, уже рано, — я указала за окно, где уже почти рассвело, — но в любом случае, я благодарна вам за то, что вы разрешаете мне немного поспать.

Наверное, он хотел что-то сказать, но воздержался. Неопределенно кивнув, развернулся к двери и вышел, аккуратно прикрыв ее за собой. Я допила коньяк, который плескался на дне моего бокала и отправилась в постель. Не передать словами, как я устала. До такой степени, что даже не стала обдумывать все сказанное выше. Мне было просто все равно.

Не стоит тешить себя ненужными иллюзиями, завтрак я со спокойной совестью проспала. Проспала бы и обед, если бы Эмили меня не разбудила. Делала она это очень осторожно, но все равно брыкалась и отправляла ее куда-то далеко-далеко, не буду уточнять, куда. Но все-таки открыла глаза и спросила:

— Ты что, с ума сошла?

— Простите, госпожа, — виновато заморгала она, — я понимаю, после того, что вчера случилось… Но господин герцог велел вас разбудить. Вы должны собраться.

— Куда? — с раздражением протянула я.

— На королевский прием, госпожа.

— О Господи! — я спустила ноги с кровати, — совсем забыла. Да, встаю.

Собиралась я недолго, некоторое время, правда, поспорив с Эмили насчет корсета. Но в этом вопросе я была тверда. Либо я еду на прием в корсете, затянутом так, как мне это нравится, либо надеваю его на Эмили для наглядного представления, что же это такое. Этот аргумент произвел на нее колоссальное впечатление.

Я прихватила с собой пистолет, так, на всякий случай. А еще, у меня был кинжал, только его я хорошенько спрятала. Пистолет же был выставлен на всеобщее обозрение. В карете я положила его себе на колени, хотя, конечно, не думала, что на меня кто-нибудь нападет. Герцог ничего не сказал по этому поводу, но пару раз очень выразительно на него покосился.

— Как спалось? — спросил он.

— Неплохо, — отозвалась я, — но могло быть и лучше, если бы меня не будили в самый неподходящий момент.

— Вы слишком много спите.

— Да, наверное.

Спустя минуту молчания, герцог сказал:

— Странно.

— Что?

— Вы почему-то не стали со мной спорить.

— У меня сегодня нет настроения с вами спорить.

— Понятно. Все упирается в это. Хорошо. Надеюсь, вы не возьмете с собой на прием эту штуку? — он кивком головы указал на пистолет, — вас могут неправильно понять.

Я посмотрела на пистолет. Да, пожалуй, он прав. Могут и неправильно понять. Вероятнее всего, так и будет. Не буду же я объяснять всем и каждому, зачем ношу его с собой.

— Тогда я не возьму его, — я кинула пистолет рядом с собой на сиденье, — пусть полежит тут. Надеюсь, его никто не украдет?

— Мадам, я не понимаю, зачем вы вообще его взяли?

— Хотелось пострелять в ворон.

На мой взгляд, это было вполне разумное объяснение, но герцог почему-то впал в ступор. Этот ступор длился минут пять, после чего он произнес:

— А. Понятно.

Ну, кажется, теперь он не станет много болтать.

На прием мы подоспели вовремя. В зале уже было много народу, но никто из королевских персон еще не прибыл. Оглядевшись, я обнаружила поблизости знакомые лица. Ими оказались Вероника и Дельфина: две неразлучные подружки. Я, конечно, подошла к ним, тем более, что они меня усиленно зазывали.

— А вот и вы, Изабелла! — весело заметила Вероника, — рада, что вы наконец решились последовать моему совету.

— Как я вам сочувствую! — тут же вмешалась Дельфина, — такое горе! Когда Вероника мне рассказала, я была сама не своя. Просто ужас!

Я не сразу поняла, что она имеет в виду. Откуда Вероника могла знать, что меня пытались убить? Кто ей об этом сказал? И лишь спустя некоторое время до меня дошло, что она имеет в виду Кадо. Я совсем о нем забыла. Впрочем, это и неудивительно после всего, что произошло после его смерти.

— Да, это очень печально, — сказала Вероника, — но все-таки, я рада, что Изабелла держится и не падает духом. Жизнь продолжается несмотря ни на что.

Разумное и оптимистичное утверждение, но все-таки кое-что может ей и помешать. Кинжал, к примеру. Или обыкновенная подушка.

— Вы не представляете, что у нас случилось, — прошептала Дельфина мне почти на ухо.

— Что же?

— Представьте, де Пуайе, наконец, влюбился!

— О-о, — протянула я, хотя это меня интересовало меньше всего, — и в кого же?

— Как, вы не знаете? В вас, конечно.

— В меня? — я приподняла брови, — странно, он мне об этом почему-то не говорил.

— А когда вы его видели в последний раз?

— Не помню. Давно. На приеме у Вероники, кажется. А что?

— Ничего, только в таком случае, он и не мог вам об этом сказать. Он сам узнал об этом совсем недавно. Буквально, на днях.

Они с Вероникой переглянулись и рассмеялись. Я фыркнула.

— И что, узнав об этом, он тут же сообщил вам?

— Мы сами догадались.

— Да, — подтвердила Вероника, — несложно было это сделать. Мы беседовали о том, как долго вы отсутствуете и я высказала мысль, что вы наслаждаетесь семейным счастьем. Боже, что с ним стало! Он так побледнел!

Последнее меня почему-то не занимало. Поразили слова о семейном счастье. Если все то, что со мной происходило, называется столь мило, то может, ну его к черту, это семейное счастье? Не спорю, моя жизнь стала гораздо насыщеннее. Но все-таки, я вполне могла бы обойтись без этого.

— А вот и он, — пропела Дельфина лукаво улыбаясь, — легок на помине. Изабелла, ваш томный воздыхатель. Добрый день, месье, — это прозвучало куда громче.

Томный воздыхатель раскланялся с самым учтивым видом и обратил свои глаза на меня. Дельфина права, в них было что-то томное.

— Ваша светлость, — произнес де Пуайе тоном, за который вызывали на дуэль, — неужели, это вы?

— Вероятнее всего, да, — признала я очевидную вещь, — но вы приглядитесь получше. Возможно, вам это только кажется.

Дельфина и Вероника отвернулись, чтобы скрыть смех. Герцог отворачиваться не стал, но смеялся очень весело. Один де Пуайе был, кажется, огорчен. Жаль, а мне хотелось его повеселить. Но почему я должна щадить его чувства? Мои, почему-то, никто не щадит. И потом, то, что он в меня влюбился — это его личные, субъективные проблемы, я здесь абсолютно не причем. Ну, скажите, разве я давала ему хоть какой-нибудь повод? Да я даже не кокетничала с ним ни разу. Он мне с первого взгляда не понравился.

Де Пуайе был из тех мужчин, которым все нужно объяснять на пальцах, популярно, простыми, доходчивыми словами. Намеков он, кажется, не понимал вовсе. Впрочем, я сама страдала этой болезнью. Так что, мне ли бросать в него камень?

Не поняв, что именно ему пытаются объяснить, он не нашел ничего лучше, как пригласить меня на танец. После такого мне и в голову не пришло его жалеть. Человек, который за столько времени не понял, что я просто ненавижу танцевать, не может вызывать ничего, кроме недоумения. Я, конечно, подозревала, что он воспользовался этим, чтобы обсудить со мной какие-то вопросы. Но даже в этом случае его недогадливость была более чем странна.

— Вы так долго отсутствовали, ваша светлость, — сказал он мне, — почему?

Если он ожидал, что я тут же пущусь в пространное рассуждение на эту тему, то он жестоко ошибался. Я пожала плечами.

— Не люблю приемы. К тому же, очень много домашних проблем, месье. — если это можно назвать таким словом. С некоторых пор попытки убийства в благородных семействах называются домашними проблемами.