— Добрый день, господа. Изабелла, вы настоящая отшельница. Не показываетесь ни на одном приеме. Я думала, ваши синяки давно прошли.

Мы обменялись приветствиями.

— Да, — сказала я, отвечая на ее вопрос, — мои синяки уже прошли.

— Надеюсь, вы не болеете? Какая-то вы бледная. Что-то мне это не нравится. Еще что-то случилось?

Ну, не рассказывать же ей правду. И я ответила:

— Случилось.

— Что?

Эвелина бросила на меня предостерегающий взгляд.

— Кадо умер.

— О-о-о! — Вероника всплеснула руками, — как это случилось?

Хороший вопрос. Теперь я посмотрела на Эвелину. Она едва заметно пожала плечами и тут же выпалила:

— О, баронесса, это было ужасно! Мы все так расстроены! Места себе не находим. Бедный Кадо!

— Нет слов, как я вам сочувствую, — покачала головой Вероника, — он ведь был еще молодой. Года три-четыре, так?

Я признала ее правоту кивком головы.

— Я вас прекрасно понимаю. Собака — это член семьи и терять его также больно. Но неужели вы из-за этого не ездите на приемы? Траур по собаке? Печально, но…

— Дело не в этом, баронесса, — вновь вмешалась Эвелина, сегодня она была на редкость сообразительна, — Белла никак не может прийти в себя. Она так впечатлительна.

Посмотрев на нее с укором, я сдвинула брови. Это уж слишком. Вероника подумает, что я истеричная девица. Но баронесса восприняла ее слова как должное.

— О, понимаю. Вы к нему привыкли, Изабелла. Кстати, очень милое имя — Белла. Красиво. Знаете, по-итальянски это значит "красавица". Вам очень подходит.

— В самом деле, это значит? — всплеснула руками Эвелина, — ну, Этьен! Это он придумал.

— Этьен? — чуть удивилась баронесса.

— Наш кузен.

— Ах, да. Что ж, значит, у вас горе. Жаль. А я хотела пригласить вас в гости. Не надо так убиваться. Горе не может длиться вечно. Жизнь продолжается, Изабелла. Кадо, конечно, был великолепным, преданным псом, и мне его очень жаль. Но я не могу смотреть, как вы убиваетесь. Заведите новую собаку. Уверена, она будет не хуже.

— О да, конечно.

Мне стало вдруг безумно жаль бедняжку Кадо. Стыдно прикрываться его именем. Просто отвратительно. Но что я могу поделать? Правду говорить не в коем случае нельзя. И не только Веронике, но и самой Эвелине. Но перед остальными я еще могу прикрываться самим фактом покушений. Что до остальных моих догадок, то озвучивать их не рекомендуется. Эвелина с возмущением их опровергнет, и еще, чего доброго, побежит жаловаться братцу. Уж не для того ли она за мной ходит?

На мгновение я похолодела. Но потом опомнилась. Нет, Эвелину в этом заподозрить нельзя. Она ничего не может скрывать дольше пяти минут. Она бы непременно проговорилась.

Итак, первые подозрения начали разъедать мою душу. Причем, взялись они за нее на совесть.

— В пятницу прием, — продолжала Вероника, не подозревая о моих мыслях, — думаю, вам непременно нужно на нем побывать. К тому же, может показаться странным, что вы их не посещаете. Мадемуазель Каронак, убедите свою сестру не сидеть в одиночестве.

— Я ей это все время говорю, — с готовностью подхватила та любимую тему, — вот, например, она совсем не выходит из дому.

Эви, это слишком. Что за манера привлекать к этому посторонних?

— Неужели? — воскликнула баронесса, — это нужно непременно исправить. Пойдемте в парк, Изабелла. Сегодня такая чудесная погода.

Я сдержалась от желания скорчить им двоим гримасу.

— Хорошо, пойдемте. Я вовсе не отказываюсь.

— Да, только позову Этьена, — спохватилась Эвелина.

— Не стоит, он сегодня уже гулял, — я подхватила Веронику под руку и повела к двери.

Вот только Этьена нам и не хватало. Эвелина была не слишком довольна, но ей просто пришлось последовать за нами. По пути она с укором смотрела на меня и что-то тихо бурчала себе под нос. На здоровье.

В парке мы сели на скамью, устроившись со всеми удобствами. Вероника продолжала болтать.

— Вас, помнится, очень интересовала история с графиней де ла Важери, — говорила она.

— Да, очень, — живо поддержала эту тему Эвелина.

Меня в данный момент она абсолютно не интересовала, но я сделала заинтересованное лицо. В нашем доме разыгрывается трагедия поувлекательней. Вот только мне хотелось бы быть зрителем, а не действующим лицом этой драмы. Особенно, не первой жертвой.

— Так вот, ничего нового о ее смерти нет. Все осталось загадкой.

— В чем же здесь загадка? — удивилась Эвелина, — я поняла, что она упала и убилась, так?

— В том-то и дело, мадемуазель, — улыбнулась Вероника, — что никто толком ничего не знает. Ни то, как она умерла, ни то, каким образом оказалась в том месте. Это осталось тайной.

Я посмотрела на нее, гадая, говорит она правду или нет. И стоит ли мне вылезать с сольной партией. Мне и своих забот хватает. Решено, не буду.

— Значит, несчастный случай, — подвела итог Эвелина, — какое горе для ее мужа!

— Полагаю, он не столь горюет, как вам кажется.

— Почему?

Наивное создание. Да ведь он женился на ней из-за денег, вот почему.

— Графиня была не из тех женщин, о которых долго скорбят, — сказала Вероника.

— Но ведь она не виновата в своем несчастье! — возмутилась девушка.

— Вы совершенно правы, мадемуазель, — согласилась гостья, — но ее мужу было не легче от этого. Ведь выносить ее в определенные моменты было абсолютно невозможно. Я помню один случай. Так вот, все были глубоко шокированы. Она вышла к гостям совершенно голая, представляете? — она понизила голос.

Эвелина сдавленно охнула и покраснела. Я сделала большие глаза.

— Правда?

— Совершеннейшая, — кивнула Вероника, — я это сама видела. Одно могу сказать, фигура у нее, конечно, замечательная.

Я фыркнула и подавила неуместный смех. Эвелина посмотрела в мою сторону очень недовольно. А баронесса подмигнула.

— Все равно, мне ее жалко, — упрямо произнесла девушка, — бедняжка. В чем тут ее вина? Она же не понимала, что творила.

— Да, да, конечно, — поспешила согласиться гостья, — но граф, кажется, не особенно жалеет о ее смерти. Во всяком случае, его несколько раз видели в компании графини де Токелен.

Имя показалось мне знакомым.

— Ситуация была компрометирующей? — спросила.

— Совершенно невинная, я бы сказала. Но она ему нравится, это точно. Впрочем, она не может не нравиться.

— Она красивая? — полюбопытствовала Эвелина.

— Очень. Хотя, понимаете, я не могу судить объективно. У нее, конечно, есть недостатки, но мужчины от нее без ума. Высокая, стройная, черноволосая, такие тяжелые кудри, и серые глаза.

Портрет тоже показался мне смутно знакомым.

— Кажется, я ее видела.

— Вполне возможно и даже наверняка. Я приглашала ее к себе на прием.

— Да, наверное, там.

Вероника открыла рот, чтобы высказаться боле пространно, но осеклась.

— Ваш муж, Изабелла, — прошептала она, — он идет сюда. Думаю, нам не стоит больше обсуждать эту тему. Мужчины не любят сплетни такого рода.

Я обернулась и с неудовольствием заметила приближающегося герцога. Черт принес его так не вовремя! Опасается, что я сбегу и ему не удастся меня прикончить?

— Замечательный у вас парк, — завела разговор Вероника, — столько кустов и деревьев!

— Кто бы еще их подстриг, — проворчала я.

Подойдя ближе, герцог задал нам самый уместный вопрос в данной ситуации:

— Что вы здесь делаете?

Так и хотелось ему ответить: "Вышиваем гладью". Я сдержалась лишь потому, что рядом была баронесса.

— Мы гуляем, — немного испуганно отозвалась Эвелина.

Тут он заметил баронессу, сидящую скромно и тихо и счел нужным ее поприветствовать. А потом преспокойно сел рядом. Мне захотелось отодвинуться и я едва сдержалась. Черт возьми! Вот так, именно, черт возьми! Заявился, сидит тут, как у себя дома! Черт, а ведь он и в самом деле, дома. Это я здесь чужая.

— Вы не видели наш парк летом, — торопливо заговорила Эвелина, — столько зелени, просто прелесть.