— Да прекратится это когда-нибудь? — спросил герцог у пространства, — что на сей раз?

Я молча указала на дверь. Он отодвинул голосящую Эмили, по ходу дела велев:

— Уймите ее кто-нибудь.

Этим занялся Этьен, не придумав ничего лучше, как отвесить служанке звучную оплеуху. Эмили тут же замолчала, но ненадолго. Она начала всхлипывать, дрожать и причитать, что ни за что бы не поехала в этот жуткий дом, если б знала, чем все это обернется.

Герцог тем временем распахнул дверь, явив миру вышеописанную картину. На несколько минут воцарилась тишина, даже Эмили перестала всхлипывать.

— О Боже, — прошептала Эвелина сдавленным голосом.

Кажется, ее тоже тянуло завизжать.

Герцог шагнул к раскачивающейся фигуре, поднял голову и внимательно осмотрел то, что представилось его глазам.

— Черт побери, — наконец, отозвался он, — это же кукла.

Я, пересилив природное отвращение, подошла ближе.

Да, он был прав. Дура, Господи, где были мои глаза? "Лицом" этой гротескной фигуре или, точнее, головой служила подушка, вспоротая крест-накрест. Сверху на нее был наброшен пучок пакли. Все остальное довершала простыня.

Герцог обернулся к остальным и окатил таким взглядом, что все побледнели и затряслись, даже Эвелина, хотя она-то ни в чем не была виновата.

— Найду того, кто это сделал, — негромко, но очень веско сказал он, — удавлю.

После таких слов не нашлось ни одного человека, кто счел бы своим долгом задержаться здесь дольше двух секунд.

Я вновь подняла голову, прикидывая, какого роста должен быть этот неизвестный, чтобы умудриться повесить "это". Наверняка, он встал при этом на стул. Нет, на стол. Точно, вон и стол. Его не удосужились отодвинуть на место.

Дернув за простыню, я сорвала "куклу" с потолка. То, что от нее осталось, мягко шлепнулось на пол.

— Испугались? — спросил герцог.

— Не очень, — отозвалась я, — скорее, удивилась, кто бы это мог быть.

— Жаль, что не напугались. Может, поумнели бы.

И с этими словами он удалился. Наглец! Что нужно сделать, чтобы ты сам поумнел? Нахал. Удара подсвечником, явно, недостаточно.

Итак, возникает старый вопрос. Кто это сделал? Кто-то, подкупленный моим предприимчивым убийцей, спору нет, но вот кто? Меня это очень интересовало. Знала бы, повесила его рядом с этой куклой.

Сколько же денег у убийцы, раз он, не задумываясь, так швыряет их направо и налево! Думаю, не меньше миллиона. Предыдущие попытки уже обошлись ему в кругленькую сумму. Тысячу одному. Тысячу другому, третьему, так никаких денег не напасешься. Какое завидное упорство! Какое восхитительное терпение! Вот уж, чем никогда не могла похвалиться, так это терпением.

Я забралась в кресло, любимое место для моих размышлений и начала думать. Значит, так. С каждым покушением личность убийцы становится все яснее. Что я теперь могу о нем сказать? Этот человек очень упрям и упорен, обладает завидным терпением и изобретательностью. Он богат и он очень хочет от меня избавиться. Что еще? Кажется, все. Нет, есть еще одна деталь. Он очень хорошо знаком с обстановкой, которая меня окружает. Это значит, что у него хороший осведомитель.

Я сидела довольно долго, вертя эту идею и так и эдак, рассматривая под любым углом, не обращая внимания ни на что. А что, если подойти к этой проблеме проще?

У кого в этом доме есть мотив для моего убийства? Кто меня терпеть не может и не скрывает этого? Кто очень хочет от меня избавиться? И наконец, у кого есть прекрасная осведомленность и возможность для покушений?

Думаете, я очень долго соображала? Не такая уж я дура. Я быстро нашла подходящую кандидатуру. Ответ был один: герцог. Все сказанное выше прекрасно к нему подходит. Упрям, как осел, упорен, еще бы нет, терпелив — достаточно, изобретателен — наверняка. И богат.

Так, приехали. Нет, не может быть. Он ведь сам на мне женился, никто его не заставлял. Даже после того, как я продемонстрировала ему свой нрав в миниатюре. Да, но этим мой чудный характер не исчерпывается. Должно быть, я ему основательно подпортила нервы. Конечно! Нужно еще вспомнить Жанну. Она говорила, что этот дом должен был принадлежать ей. Стало быть, она серьезно претендовала на место герцогини де Каронак. А тут, какая досада, приходится жениться на противной девице. Слово — не воробей, вылетит — не воротишь.

Я долго сидела, не меняя позы, ужаснувшись представившимися картинами. Ведь если убийца — герцог, то я могу считать себя покойником. Я, конечно, очень везучая, иначе давно была бы мертва. Но и мое везение не может длиться вечно.

Чем дольше я думала, тем сильнее мне казалось, что я права. Ночной убийца был в маске. Зачем? А затем, чтоб я его не узнала в случае, если затея не удастся. И потом, кого я стукнула по голове подсвечником? Что он делал ночью в коридоре? Ответ один: охотился на меня. Проще ничего быть не может. Остается только удивляться, как я не додумалась до этого раньше.

Неясен только мотив. Какой-то он расплывчатый. Хотел бы он жениться на Жанне, так женился бы и дело с концом. С покойным отцом можно как-нибудь договориться. Но с другой стороны, откуда мне знать, о чем он думает? Это я бы не задумалась нарушить слово, если б оно причиняло мне такие неудобства. Любые клятвы должны быть разумны и реальны.

Ладно, это оставим. У меня есть более насущные проблемы. Что мне теперь делать? Я не могу чувствовать себя в безопасности в этом доме. Ничто здесь не может гарантировать мне безопасность: ни охрана, ни спрятанный стилет, на запертая дверь. Если подумать, я в ловушке. И мне некуда бежать.

С такими ужасными мыслями я сидела довольно долго, глядя в противоположную стену и ничего там не видя. Я искала выход и не находила его.

И в этот момент в комнату вошла Эвелина. Услышав, как скрипнула дверь, я вздрогнула, впервые продемонстрировав долгожданный испуг. Осталось только дождаться, пока я поумнею.

— Белла, прости, — с ходу сказала Эвелина, — я ужасно с тобой разговаривала. Мне очень жаль.

— Все в порядке, — отозвалась я, когда проглотила комок, застывший в горле.

— Нет, не в порядке. Я не подумала, что происходящее кого угодно из себя выведет. Неудивительно, что ты взвинчена. Мы все взвинчены. А тут еще эта кукла. Господи, кто додумался повесить ее здесь?

Я пожала плечами. Да кто угодно. Герцогу стоит только приказать. Неудивительно, что ни один из допросов не увенчался успехом. Странно было бы, если б было наоборот.

— Какая гадость, — Эвелина передернула плечами, — чем дальше, тем все хуже и хуже. Иногда я думаю, может быть, уехать куда-нибудь?

— Куда?

— Не знаю. В другой город. В другую страну.

— Сомневаюсь, что поможет.

Если только уехать без герцога. Какая жалость, что в нашей стране запрещен развод! Развелась бы, не задумываясь. У нас существует один способ: супругу в гроб и вновь свободен.

— А ты не писала своему отцу о происходящих событиях?

— Конечно, нет. За кого ты меня принимаешь?

— Бедняжка, — Эвелина погладила меня по руке, утешая, как маленькую девочку, — не переживай, мы сумеем с этим справиться.

— Эви, не хорони меня раньше времени, — я сдвинула брови.

Мне давно не пять лет, чтобы гладить по голове. Даже тогда это не производило на меня впечатления.

Она не успела ответить. Открылась дверь и вошедший слуга торжественно объявил:

— Ваша светлость, навестить вас прибыла баронесса де Кастро. Изволите ее принять? Она ожидает внизу.

— Изволю, — я встала.

Хоть какое-то разнообразие.

Эвелина посмотрела на меня с тревогой:

— Надеюсь, ты не собираешься ничего ей рассказывать?

— Я никому не собираюсь ничего рассказывать.

— Пойдем вместе, — она взяла меня под руку.

— Опасаешься, что я все-таки расскажу?

— Нет. Но мне тоже скучно. А баронесса показалась мне очень веселой.

Мне не было скучно. Мне было тошно. Вас никогда не пытались убить?

Мы спустились вниз. Вероника ждала в гостиной. Увидев меня, улыбнулась и встала: