Десять месяцев в году Марианна была милой и приятной во всех отношениях женщиной. В оставшиеся два превращалась в совершенно другого человека, причем, этого человека хотелось придушить как можно скорее. Марианна словно превращалась в фурию из обычной, доброй и мягкосердечной дамы. Она становилась злой, вспыльчивой, раздражительной сверх меры и творила очень неприятные вещи. Как-то она забила свою служанку до смерти за то, что бедняжка принесла ей остывший чай. Она сквернословила, портила предметы мебели, била стекла, устраивала злые шалости, от которых волосы становились дыбом. Причем, в такие минуты ей было все равно, кто перед ней: родственник, слуга или абсолютно посторонний человек. Самым вопиющим случаем был такой. Марианна подсыпала гостю в тарелку битого стекла и несчастный едва не отправился к праотцам. К счастью, его вовремя успели остановить.

Вот таковы были милые причуды графини де ла Важери. А в остальном это была милейшая женщина: красивая, умная, приятная в общении, мягкая и добросердечная. Самым интересным было то, что Марианна не помнила ничего из того, что творила в своей другой ипостаси.

Кода она исчезла, граф отнес это на счет ее болезни. Он, конечно, встревожился, опасаясь того, что может натворить больная, не соображающая, что делает. Граф разыскивал ее, но очень осторожно, не желая афишировать новый приступ болезни своей жены.

Кажется, бедняга граф получил больше, чем заслуживал. Хотел заарканить богатую женушку, а в довесок обзавелся лишней головной болью. Представляю, как несладко ему приходилось. Наверное, он сто раз пожалел, что решил исправить свое материальное положение таким способом.

Дочитав до конца страницы, я перевела дыхание и взглянула на Эвелину. Она сидела, полуоткрыв рот, с глазами, полными изумления.

— Боже мой, — прошептала девушка, — как ему, должно быть, было неловко за ее выходки! Бедный граф де ла Важери! Правда, сперва он мне не понравился. Женился на девушке из-за денег. Думала, так ему и надо. А потом представила все эти ужасы и… Как ты думаешь, он знал о ее болезни, когда шел к алтарю?

— Думаю, нет, — отозвалась я, — будь у меня такая родственница, я бы постаралась сбыть ее с рук по-тихому. Всем бы расписывала ее необыкновенные достоинства, а о недостатках ни слова.

Эвелина фыркнула.

— Читай дальше.

Я вернулась к письму. Оставшееся не представляло большого интереса. Вероника рассуждала о том, что же могло случиться с бедняжкой Марианной. Того, что она увидела, ей хватило до конца жизни. А позднее она пожалела, что не смотрела внимательней. Было много странного, например, то, что женщину обнаружили в кустах. Как она туда попала и почему умерла?

Меня еще настораживал клочок материи на ветке, а также примятая трава. Все говорило о том, что там тащили что-то тяжелое. Господи, неужели? Неужели, Марианну убили?

Мое лицо, должно быть, стало мрачным, потому что Эвелина спросила:

— О чем ты думаешь, Белла?

— Так, — неопределенно отозвалась я, не желая посвящать ее в свои сомнения, — неприятная история.

— Это верно, — согласилась она, — ужасная. Все-таки, как она попала в кусты? Как ты считаешь?

— Этого нам никогда не узнать.

Эвелина продемонстрировала догадливость и я всеми силами старалась отвлечь ее от ненужных мыслей. Эту историю нужно выбросить из головы. Хотя загадочность происшедшего интриговала. Я бы поразмышляла на эту тему в одиночестве. Правда, я могу и ошибаться. Все могло быть очень просто и грубо. Во время приступов Марианна не контролировала себя и была способна на любую гадость. А кому-то это не понравилось. Ведь неизвестно, с кем она общалась с тех пор, как ушла из дома. Я представила здоровенного бандита с пистолетом, направленным в лоб женщине. Или пусть не пистолет, у него мог быть огромный нож. А может, он просто свернул ей шею своими ручищами. Фу, какая гадость! И угораздило же меня сунуться в те проклятые кусты!

Следующее утро началось с неприятности. Во-первых, Кадо был почему-то в очень игривом настроении. Возможно, ему не хватало прогулок и пробежек по парку и его окрестностям. Он ведь очень активный пес. Давая своей кипучей энергии выход, он прыгал вокруг меня, пока Эмили застегивала платье, мешая служанке заниматься своими прямыми обязанностями. Эмили пару раз споткнулась и в сердцах обозвала его гадкой псиной. Кадо не унимался и схватил меня за подол, таща к двери. Я успела вцепиться руками в стол и устояла на ногах, зато платью не поздоровилось. Так что, пришлось переодеваться и я рисковала опоздать на завтрак.

— Что это на него нашло? — ворчала Эмили, выпроваживая Кадо за дверь, — как с цепи сорвался.

— Ему скучно, — пояснила я, — нужно будет погулять с ним после завтрака.

— Его нужно вздуть как следует хворостиной, — ворчала служанка, полагаю, ее не радовало то, что меня приходилось одевать снова.

Я упоминала, что Эмили не очень любит работать?

Когда я подошла к лестнице и сделала шаг, спускаясь на первую ступеньку, что-то сильно толкнуло меня в спину. Толчок этот был столь неожидан, что я не сумела удержать равновесие, покачнулась и упала. Скажу честно, ощущения, которые я испытала, скатываясь вниз, нельзя было назвать приятными. Хотя были в моей жизни ощущения и похуже. Помню, в детстве я каталась по перилам, не успела затормозить и с размаху врезалась в дверь. Вот это, скажу вам, было ощущение! По сравнению с ним мое падение с лестницы можно было назвать даже удачным.

Нужно заметить, мне повезло. Если бы на моем месте был кто-нибудь другой, менее искушенный в таком виде спорта, он был бы хладным трупом. Но многочисленные падения в детстве, в том числе, и с лестниц (как их было много!) сделали свое дело. Я приобрела определенные навыки. В частности, падая, я хваталась за все, что было в пределах досягаемости. Поэтому, сумела замедлить падение, хотя обломала при этом все ногти на пальцах, некоторые под корень. Кстати, жуткая боль, которая на время заглушила все остальное.

Наконец, я докатилась до основания лестницы и остановилась. В первую минуту просто лежала, не в силах пошевелиться. Нужно было привыкнуть к расположению потолка, уже не вертящегося вокруг, а находящегося над головой. Кстати, о голове. Кажется, я набила та-акую шишку! Я поморщилась и подняла руку.

Тут над собой я увидела лицо Луизы, склонившейся надо мной. Она прибежала на место происшествия первой.

— Госпожа! — ахнула она, всплеснув руками, — вы живы? Боже мой, какое горе!

В этом доме этот вопрос почему-то пользуется огромной популярностью. За прошедшее время мне его задавали уже трижды.

Кадо двумя огромными прыжками подскочил ко мне и заскулил. Потом грозно рыкнул на Луизу, зарычал, оскалив зубы. Она взвизгнула и отскочила в сторону. Кадо ринулся за ней, намереваясь цапнуть. Я догадалась об этом сразу, так как прекрасно изучила своего пса.

— Прекрати! — крикнула я, — фу! Иди сюда, немедленно!

Он нехотя повиновался. Луиза, визжа, умчалась по коридору.

— Противный пес, — сказала я ему, пытаясь встать, — плохой, противный пес.

Встать было непросто. Во-первых, я лежала головой вниз, ноги при этом располагались на ступеньках много выше. Пришлось перевернуться, обнаружив пару синяков на спине, плечах и других выступающих частях тела. Мне в этом отношении сложнее, у меня таких мест слишком много. Я имею ввиду кости.

— Ох, — вырвалось у меня, когда я наконец приняла нормальное положение, — ну и ну.

Сев на ступеньку, я поморщилась. Кажется, нашла еще синяки. На том месте, на котором сидят. Кадо подошел ближе и лизнул меня в щеку с виноватым видом.

— Не подлизывайся, — строго проговорила я, — напроказил, а теперь стыдно?

В это время вернулась Луиза, и не одна. За ней бежали герцог и Эвелина, должно быть, прямиком из столовой.

— Эта собака взбесилась! — твердила горничная, прячась за спину герцога от Кадо, который снова зарычал, — она прыгнула на госпожу и та упала! А потом кинулась на меня!

— Я на тебя не кидалась, — огрызнулась я.