Сашка удивлённо посмотрел на лестницу, подумав: «Кто меня мог искать?» В общей комнате на разломанном кресле сидел Шиз и рассказывал Павлику что-то про домовых. Дверь в комнату Пса и Юры была открыта, Пёс спал на полу, а у порога поблёскивали раздавленные очки. Сашка поднял оправу, бросил на кровать и пошёл к себе. У мангала спиной к нему сидел парень в чёрной форменной гимнастёрке и совал в огонь ветки. Сашка сел рядом.

– Привет, – сказал Илья. – С днём рождения!

Чай вскипел, и Сашка с Ильёй прихлёбывали его из мятых кружек. Илья, щурясь, смотрел в огонь, а окончательно протрезвевший Сашка – на него.

– Я думал, ты умер, – наконец сказал он.

– Ну ты же меня спас.

– А Контора?

– Утром приходили мужики какие-то, да я не стал ждать, чего им надо, – вылез в окно, и пусть ловят. Только ты, Сань, зря им назвал своё имя, теперь они меня смогут у тебя найти.

– А ты им что сказал?

– Я молчал всё время, врач решил, что я сурово контуженный.

– Ну ты даёшь! Ты же в Корпусе полчаса помолчать не мог, даже на построениях вертелся, поговорить хотелось. А тут столько дней!

– Жить захочешь… – мрачно произнёс Илья.

– А почему ты меня в степи бросил? Стукнул и бросил. А если бы я умер?

– Я специально несильно стукнул, а потом ещё подождал, убедился, что тебя подобрали. Так что умереть ты не мог.

– Мог, – мстительно возразил Сашка. – Я потом знаешь сколько раз чуть не умер! А виноват ты. Из-за тебя меня выгнали.

– Ну, Сань, я же не знал, – Илья занервничал. – Ты ведь меня простил, мог и не подбирать в степи, а подобрал.

– Я не ты, и потом, тебя Витька Шиз спас, – сказал Сашка.

– Мне вообще так плохо, Сань! Всё наперекосяк… – вдруг признался Илья.

– У меня, думаешь, лучше? Ты меня подставил… Да и не меня одного. Краева из-за тебя в пехотную часть перевели, а потом он на Южном погиб. Василя, Макара, Вовку – всех выгнали. К матери моей из Конторы приходили… Ради чего? Зачем ты в этот Энск побежал? Теперь-то можно сказать?

– Можно, – Илья кивнул, – только ты не смейся. Я сам знаю, что дурак. Только тогда мне казалось, что я всё правильно делаю…

Илья замолчал, поболтал в кружке остатки чая и, глядя в пол, сказал:

– Я к отцу своему бежал.

– К отцу? – Сашка оцепенел. – У тебя же нет его…

– Конечно, нет! – Илья подошёл к окну и встал, отвернувшись от Сашки. – Только когда мне сказали, что есть, я поверил.

– Кто сказал?

– Один офицер у нас в Корпусе. Тебе незачем знать кто… Сань, ты не понимаешь… Ты не жил в приюте. У тебя мать не умирала…

Сашка промолчал.

– Она мне говорила, что отец был солдатом и пропал без вести. То есть погиб, а могилы нет. А в приюте знаешь как к нам относились… Особенно к тем, у кого никаких родственников. Да что приют, – в голосе Ильи появилась обида, – даже в Корпусе. Никто не считал меня таким, как все. Потому что я приютский. Хоть что бы я делал, хоть как бы я учился, всё равно не был своим. А тут этот тренер… Он мне сказал, что всё обо мне знает, что мать мне врала от стыда, а родила меня от солдата из Энска, когда энские в ту войну их посёлок взяли. Он сказал: хочешь отца увидеть?

– И ты захотел…

– А ты бы не захотел? Он и просил-то ерунду: мол, пакет надо в Энск передать, так вот он мне карту даст, адрес в Энске, а я, как пакет отдам, могу там остаться и отца найти. Теперь я думаю, он сам перебежать хотел, только связей не было, вот и послал меня, дурака, наугад – авось получится.

– И что? Он тебя обманул?

– Естественно. Пакет у меня забрали, пинков надавали – и в штрафбат. Там мне уж и приют за мечту показался. Вот, у форпоста нас в бой кинули, когда уже понятно стало, кто победит. Считай, на убой. Мы с пацанами двумя испугались, решили к вам перебежать. Я сказал: попытаемся в штурмовики записаться. Форму с трупов поснимали, да мне не повезло: как шарахнуло в грудь, думал, сдыхаю, потом очнулся – грузовик, и ты на меня смотришь, второй раз очнулся – опять ты. Я думал, это бред. Не может быть, чтобы мы встретились. А теперь я пришёл, чтобы всё объяснить. Мне ни тут, ни в Энске места больше нет. Найдут – расстреляют. Так чтобы хоть ты зла не держал…

– Да пошёл ты, злиться на тебя, – вздохнул Сашка.

Илья был одет совсем легко и, добираясь сюда по развалинам, замёрз. А ещё ему наверняка было очень страшно. Только холод, боль и страх можно получить в городе запросто, а счастье и тепло приходится добывать. И в Энске, наверное, тоже. И везде. Во всех городах, разбросанных по земному шару… Кроме, пожалуй, одного.

– Илья, а ты слышал про город счастья на юге? – поинтересовался Сашка.

– Слышал, – неожиданно сказал Илья. – В Энске, в бараке штрафбатовском пацаны болтали. Типа, развалин там нет и никто друг друга не убивает…

– И махорка на улицах…

– Может быть, – Илья глубоко вдохнул, скривился от боли. – Вот зараза, болит, и всё.

– Илья, – Сашка подошёл к другу и встал рядом, – ты вон до Энска добрался. Как думаешь, вдвоём мы добежим до того города?

– Нет. У нас ни карты, ничего. Мы подохнем в степи, Санька. Да и тебе-то зачем бежать, ты что, мать одну бросишь?

– Она умерла. Сердце.

– После того как тебя выгнали? – сочувственно спросил Илья.

– Да. Я думал, скрою, что из Корпуса вылетел. Пошёл в штурмовики, а зря. Ещё и командор теперь. А какой из меня командор? – Сашка подвигал железным прутом угли в мангале. – И ещё… помнишь Катю Краеву?

Илья кивнул.

– Я её люблю, – Сашка первый раз сказал это вслух. Звучало странно.

– Это повод убегать из города?

– Да. Я ей таких гадостей сегодня наговорил, пистолетом пугал. Хуже Уксуса, нашего коменданта. А она не виновата нисколько, она любит меня. Любила… Теперь всё кончено, она меня ненавидит. И правильно, потому что я злой стал после войны. Я застрелиться хотел на боёвке. Испугался. А высадил бы себе тогда мозги и не мучился бы сейчас…

– Может, просто объясниться с Катей? Может, простит?

– Нет, такое, Илья, не прощают. Раньше мне казалось, что я Катю не люблю, а теперь поздно. И ещё мой друг собрался на ней жениться. Я не смогу, чтобы всё спокойно было. Я чего-нибудь натворю. Поэтому нужно бежать…

Стало тихо, только огонь потрескивал, наполняя комнату теплом и дымом.

– Сань, ты не прав. Нельзя бежать куда попало. То, что ты говоришь, грустно, но не повод помирать…

– Идиот! – Сашка зашагал по комнате. – Мне теперь кажется, что ты дурней, чем я. Как ты не понимаешь! Тут больше ничего не будет! У тебя не будет, и у меня тоже! А там… Вдруг мы дойдём! Вдруг нам повезёт!

– Сейчас бежать – безумие, – сказал Илья.

– Безумие? – переспросил Сашка. – Конечно! Хочешь, я тебя познакомлю с одним парнем, он тебе всё о безумии расскажет…

– Мы погибнем.

– Мы погибнем, даже если не побежим.

– Что ты знаешь о бегстве! – прохрипел Илья и снова отвернулся к окну.

Дверь с громким стуком открылась.

– Ну Санёк, ну скотина! – заорал Кеша с порога и только потом увидел Илью. – Чё тут у нас, новенький? Вроде рожа знакомая.

– Новенький. Мы его в бурю в степи подобрали, помнишь? Вот он к нам пришёл.

– Хорошо, что пришёл. А то бы я тебя, Сашка, сейчас так треснул!

– Да чего уж теперь, – вздохнул Сашка. – Кеша, я гад, я был неправ. Обидел хорошую девушку, она меня теперь ненавидит…

– Не угадал, – мрачно сказал Кеша. – Она потом полчаса ныла, какой ты хороший и как тебя наша жизнь поганая довела. А я ведь на тебя так разозлился, что Рощика оттуда пинками выкинул и тебя отпинать решил. Тебе повезло, что этот парень пришёл.

– Повезло, – подтвердил Сашка. «Мне очень повезло. Теперь мы с Ильёй уйдём из этой помойки. Туда, где люди – и правда люди, а не червяки».

– Говоришь тебе, Ерхов, говоришь, а ты не слушаешь… А потом получается ерунда. – Кеша вылил из чайника остатки воды в кружку, глотнул. Потом полез в карман, извлёк что-то, бросил на Сашкину постель. – Это тебе, алкоголику, подарок на день рождения. Катя передала.