– А где все? – спросил Сашка.

– Свалили, пока ты тут мечтал, закатив глаза, – сказал Пёс и отложил каску. – Алкоголь кончился, вот они и ушли. К Уксусу. Он тоже что-то празднует.

– Забавно, – хмыкнул Сашка. – А ты чего не пошёл?

– Мне хватит уже, – пояснил Пёс. – Да и тебе хватит. Ты собирался куда-то.

– Угу, к девушке. Ты, Максим, ходил к девушкам?

– К таким, как эти, сегодняшние? – уточнил Пёс.

– Нет, к нормальным. К гимназисткам, например.

– Я некрасивый, да ещё и штурмовик. Нормальным девушкам я не нужен.

– А ты хоть раз любил?

– Любил, а что с того, – Пёс вздохнул и напялил каску. – Даже признался. Конечно, мой объект влюблённости меня послал. Сказала, что мои нездоровые чувства выводят её из себя. И вообще, мол, иди, Максим, на… Далеко, в общем. Наверное, она была права. Я так поразмыслил потом…

– Давно?

– Давненько уже, – Пёс пошёл к выходу. – Вздремну. И тебе советую.

Сашка, оставшись один, почувствовал себя совершенно потерянным и поспешил из комнаты – куда угодно, пусть даже к Уксусу, лишь бы не оставаться здесь.

В коридоре столкнулся с Шизом, внимательно посмотревшим на него. Сашка остановился, ожидая обычных Шизовых слов, но тот молчал.

– Чего, Шиз, скучаешь? А у меня день рождения. Бери пузырь и айда к коменданту бухать.

– Тебе это не поможет.

– Кретин, – сказал ему Сашка, уходя.

Через десять минут, раздобыв полбутылки ячменного пива, Сашка вошёл в квартиру Уксуса. С порога его обдало жарким, словно в бане, воздухом, в котором смешались запахи пота и сивухи. Уголь здесь не экономили. С кухни раздавались стоны девок, отрабатывающих водку, пищу и хорошее отношение. В коридоре валялся лицом в собственной рвоте какой-то парень. Перешагнув через него, Сашка оказался в бывшей комнате Волка, где собрались парни из соседних бригад, в их числе Гога с Джоном и Юра. Они приветливо помахали ему и усадили рядом, на продавленный мягкий диван, неизвестно откуда взявшийся. Скоро, на ходу застёгивая штаны, появился сам Уксус и, увидев Сашку, вдруг предложил на выбор несколько стаканов разной выпивки – от бурды из картофельной кожуры до чистого спирта.

– Давай, командор, выпьем. Хорошо, что я тебя ещё не пришиб со зла.

Сашка пил, и с каждым глотком росло его раздражение. Всё смешалось в голове: самогонка, пиво, слова Пса, слова той убежавшей девчонки, Катино «я тебя люблю». Слилось в какую-то неподъёмную, неохватную безнадёгу…

– А ты чё к бабе своей не пошёл? – поинтересовался подсевший на диван Юра. – Чё к ней Янсен попёрся?

Юра был совершенно пьяный, гимнастёрка расстёгнута, бритый череп блестел от пота.

– Правда, – Сашка помотал кружащейся головой, – зачем он попёрся?

– Так ты проверь, – предложил Юра.

Сашка встал и махнул рукой, чуть не свалившись.

– Ладно, пацаны, шикуйте, а я к своей тёлке.

Пьяный Гога и несколько Уксусов помахали ему руками.

– Я с тобой, – заплетающимся языком сообщил Юра.

Они вышли на улицу. Конечно, автобуса не предвиделось, и в центр двинулись пешком.

– Зачем мы туда идём? – периодически интересовался Сашка.

– К твоей девке, – напоминал ему Юра.

Дорога казалась изрытой ямами, кочковатой, грязно-липкой. Сашку сильно тошнило и пару раз вырвало, но легче не стало. Возле Катиного дома Юра купил ещё выпивки. Сашка, преодолевая отвращение, сделал из горлышка несколько глотков, потом Юра тоже отхлебнул, а бутылку завернул в газету.

– Спрячем от девушки, – сказал он, подмигивая.

Катя открыла сразу и улыбнулась.

– Я так и знала, что ты придёшь. Хоть Кеша и врал, что нет. А мама уехала. Мы с Кешей дома одни.

– Одни? – тупо переспросил Сашка. За длинную дорогу он несколько протрезвел, но всё равно соображал плохо.

За спиной Кати показался Кеша. Оглядел Юру и Сашку с осуждением.

– Наквасились, аж на ногах не стоите. Как не стыдно!

– Мне стыдно? – удивился Сашка. – А ты вообще чего сюда приволокся? Я тебя отпускал? Ты правил не знаешь? Уходишь – предупреди командора.

– Ты говно, а не командор, – заявил Кеша.

– Пойдёмте в дом, – предложила Катя. – Я чай поставлю. Проходите.

Юра подмигнул Сашке и шепнул:

– А чё это они тут делали одни? Ты подумай.

Сашка исподлобья глянул на Кешу и подумал, что тот пришёл не просто так. Наверняка он целовал Катю… И не только целовал. А она ему всё позволила, потому что он выгодный жених. Сашку зашатало.

– Ты мразота, – зло сказал Кеша, хватая его за воротник, чтобы Сашка не упал, – нализался так, что на ногах не стоишь! Я тебя как человека просил: пойдём вместе!

– Не надо, Кешечка, его ругать, он не специально, – вмешалась Катя. – Просто у него праздник.

– Да, суки, у меня праздник. У меня-то праздник. А у тебя и Кешечки твоего? – Сашка изо всех сил отпихнул от себя Кешу и прижал к стене Катю. Тоска и злость вдруг слились и выплеснулись словами, которые Сашка не решился бы произнести раньше. А теперь было всё равно. Хотелось сделать как можно больнее этой дуре, позарившейся на Кешу, и Кеше, и себе самому. – Да, у меня праздник! – кричал Сашка. – Я сегодня жив! Завтра, может, меня на боёвке убьют… В любой день вызовут и убьют! Придёт Кролик и спросит: «Готов кровь проливать?» Что ты, Ерхов, скажешь? Скажешь: «Есть!» Мы же дохнем, как собаки! Олега вон очередью из броника прошило, от Волка вообще ничего не осталось, папе твоему ноги оторвало. Я видел его! Он ужасно умер! Поэтому и гроб запаяли, чтобы у тебя крышу не унесло, когда глядеть станешь! И многих так… Вы ни черта не знаете! У вас всё хорошо! Никакой войны нет! Всем в центре плевать, что нас убить могли. Вас бы в степь! Что ты тут в войну делала? В свою мерзкую гимназию ходила? Крыс разводила? А ты их жрала?

По щекам у Кати покатились слёзы.

– Что сопли распустила? Хреново тебе? А чаи тут пить, пока других убивают, не хреново? А от одного парня к другому перебегать не хреново? Сашенька, Сашенька, а теперь прыг – и Кешенька!

Сашка пошарил за поясом и вытащил свой браунинг.

– А вот когда возле твоей рожи пистолетом махают – ты это хоть раз чувствовала?

Он направил браунинг Кате в лицо. Катя молча плакала.

– Не бойся, он не заряжен. Я, конечно, могу зарядить и выстрелить, но не буду. Молись своему Богу, который делает таких свиней, как ты. Кстати, спасибо за свечи. Я их на этот классный ствол сменял.

Сашка опустил руку и повернулся к Кеше. Тот стоял совсем белый.

– Ну, давайте, целуйтесь, тыры-пыры, – сказал Сашка напоследок и, шатаясь, пошёл из квартиры вон.

Дорога до дома казалась очень долгой. У развалин Сашка уже не шатался и не спотыкался, только ругал себя последними словами. Изменить то, что он натворил, было нельзя. Войдя в развалины, вытащил браунинг и зарядил его. Неподалёку слышались вопли пьяных штурмовиков и их подруг. К Сашке вернулось почти забытое чувство одиночества. Вчерашний сон казался сейчас куда лучше реальности. Под ногами вдруг послышался визг. Что-то чёрное бросилось бежать. Сашка вскинул пистолет и выстрелил, потом ещё раз. «Для крысы завтра уже наступило. Интересно, когда оно наступит для меня?»

Послышались шаркающие шаги. Из темноты показался пьяный парнишка.

– Чего стреляешь? – спросил он.

– Да так, патроны лишние.

– Ну так отдай мне, – хмыкнул парнишка.

– Держи, – Сашка отдал ему пистолет и быстро пошёл прочь. Удивлённый парень что-то кричал вслед, но Сашка его уже не слышал.

На мешках сидел Зомби, вертел в руках самокрутку и плевал себе под ноги. Сашка хотел пройти мимо, но Зомби поставил ему подножку.

– Охренел? – заругался Сашка, свалившись на мешки. – В рыло хочешь?

– Не, – идиотски улыбнулся Зомби. – Хочу сигарету за новость.

– За какую новость?

– Сигарету гони.

Сашка достал из кармана немного махорки и газетный обрывок.

– Хватит с тебя. Новость?

– Тебя пацан чокнутый искал. Прикинь, холод такой, а он в одной гимнастёрке, и на груди дыра, как от пули. Я хотел его послать, а потом подумал: может, тебе интересно, – Зомби опять заулыбался щербатым ртом. – Он там, наверху.