— А главное, — сказал Кирилл, — государь о тебе помнит и просит порадеть за землю Русскую. Князь Семён наказывал, чтоб я доставил тебе гостинец. — Кирилл вынул из-за пазухи мешочек и подал его Хоробриту. — Чай, соскучился по родине!

В мешочке была земля. Чёрная, жирная, запашистая. Хоробрит жадно вдохнул её, размял на ладони, потёр, опять вдохнул, в ней сохранился пряный осенний аромат; показалось Хоробриту, что зашумел над его головой могучий дуб, прошелестела берёзка, — это был запах родины, росных трав, синих туманов. До смертной тоски захотелось увидеть луга за рекой Осётр в красном зареве заката, полежать в луговых травах, побродить по знакомым тропинкам. И вдруг Хоробрит явственно услышал, как голос волхва произнёс:

— Берегись!

Но безлюдно было вокруг и тихо. Хоробрит бережно ссыпал землю обратно в мешочек, спрятал на груди.

— Передай князю Семёну, Кирилл: что нужно сделать, то сделаю. Тебя мне в помощь прислали?

— Нет, друже. Князь строго наказывал, мол, встреть, дай ему денег, всё выспроси — и незамедлительно возвращайся. Сведения твои, Хоробрит, очень нужны! Государь их ждёт! Рассказывай, что видел, что слышал, какие страны проехал, велики ли у тамошних шахов войска, кто с кем воюет, с кем нужно незамедлительно дружбу завести аль союз заключить, какая от того выгода, главное — сколько крепостей, мощны ли.

А знал Хоробрит много. Останавливаясь в странноприимных домах, путешествуя с Ходжой Насреддином, встречаясь с купцами, с жителями городов, слушая рассказы, запоминая увиденное, задавая между делом мимолётные, как бы случайные, вопросы, Хоробрит выяснил то, ради чего сюда прибыл.

Рассказывал он Кириллу долго. Выводы из наблюдений проведчика в основном сводились к тому, что Ирак, Сирия, Персия да и Аравия и Малая Азия пока слабы, не поднялись после разрушительных походов Тимура-хромца. И поэтому союза с ними сейчас искать не нужно, союз будет лишь обременять Русь. Ни одного чужедального племени, могущего в скором времени появиться в южнорусских степях, опасаться не следует. Тылы Руси в обозримом будущем обеспечены. Ширван слаб. Персия не сможет собрать рать числом выше ста тысяч воинов. Турки-османы воюют с Узуном Хасаном и, вероятнее всего, победят, но замыслы их направлены на Балканский полуостров — Греция, Болгария, Кипр и далее. Возможно, они захватят Крым, скинут Менгли-Гирея, но за крымским перешейком лежит дикое поле, прикрывающее и Русь, и Литву. Слишком долго нужно готовиться к переходу через него. Зачем? Овладев Грецией и Албанией, османы нависнут над Италией, встанут на рубежах западных стран — богатейших, многолюдных. Поэтому турки спешно строят флот. Уже сейчас он насчитывает до трёхсот судов с артиллерией.

Кирилл слушал внимательно, некоторые места и цифры просил повторить, чтобы лучше запомнить. А после заметил:

— Рассказываешь ты чисто как бусурманин...

Он не успел договорить. Из-за угла ближнего склада вылетели два аркана и пали на плечи Хоробрита и Кирилла. Выкатилась из-за моря поздняя багровая луна, осветив желтоватым светом берег. Засеребрилась лунная дорожка.

Проведчиков спасло то, что они были воинами, готовыми встретить опасность в любой момент. Петли арканов мгновенно затянулись, но Хоробрит и Кирилл перехватили ремни и рванули к себе, выдернув из-за угла сразу двоих. Сила бешеных рывков была такова, что напавшие упали на каменистую площадку и плашмя заскользили к валуну. За углом взвыли.

Две огромные собаки, рыча, метнулись на русичей, чтобы в прыжке опрокинуть, сдавить врагу горло мощными челюстями. Одна бросилась на Хоробрита, другая — на Кирилла. Но те уже успели вскочить на ноги. Хоробрит гибко склонился, и когда тело выжлеца взлетело над ним, поймал пса за задние ноги, крутанул над головой и кинул в море. Кирилл схватил выжлеца, и одним махом размозжил ему голову о камень. В море завыла собака, пытаясь взобраться по крутому откосу. Из-за валунов к русичам метнулось несколько человеческих фигур. Враги не захватили с собой луков, опасаясь вызвать подозрение стражей «обители безопасности». Поэтому шестеро татар кинулись на проведчиков с саблями. Но их уже ждали. Двое нападавших, задавленных собственными арканами, валялись в пыли. Хоробритом и Кириллом владела ярость. Та самая, что превращает воина в героя. Двое против шестерых — о, это славный бой! Жаль, он закончился слишком быстро. К несчастью для нападавших, не ожидавших встретить столь свирепое сопротивление. Два дамасских клинка с быстротой молнии отбили удары врагов, у троих татар сабли были вырваны из рук и отброшены прочь. Двое тотчас зарублены. И опять дамасские клинки взлетели, тускло отсвечивая в лунном разгорающемся свете. Один ордынец оказался разрублен на две половинки, словно его разделили на двух близнецов, у третьего слетела голова, покатилась по площадке и упала в море. Князь Ряполовский мог бы гордиться своими питомцами, видя столь молниеносный бой. Да боя, собственно, и не было. Нападавшие не оказывали сопротивления. Это было всё равно как если бы десяток детей пытались атаковать полного сил и отваги воина. А тут их двое. Все шестеро оказались искромсаны в мгновение ока. В море всё ещё выла собака. И вдруг замолчала. В лунном свете на поверхности воды промелькнул плавник акулы. Где-то за складами послышался тревожный вопрос, произнесённый по-фарсидски:

— Вай, что там происходит?

Уже ничего не происходило. Восемь трупов валялись на каменистой площадке. Кирилл и Хоробрит обыскали ордынцев, забрали деньги, перстни, кольца. Муртаз-мирзы среди убитых не оказалось. С досады Хоробрит плюнул. Кирилл поднял один из трупов над головой, бросил в море. Далеко внизу послышался плеск. Скоро все восемь оказались под обрывом. Сегодня у акул пиршество.

— Сколько ордынцев ещё осталось? — деловито спросил Кирилл. — Прикончим их всех разом?

— Гналась за мной сотня, — ответил Хоробрит. — Сколько осталось — не считал. Где ты их сейчас искать будешь? Вот что, Кирилл, сведения, что я тебе передал, очень важны. Тебе ни в коем случае не следует рисковать. Ступай сейчас к Таусену и переночуй у него. Утром вдвоём отправитесь на твой постоялый двор и заберёте лошадь. Муртаз-мирза за тобой не погонится, ему нужен я. Повторю, друже, сведения очень нужны государю. Он ждёт их!

— Я знаю, — проворчал богатырь, почёсывая затылок. — Ты-то как?

— Обо мне не беспокойся. Оба письма доставлю кому нужно. Как только узнаю, что в Индии, — сразу же вернусь. Прощай!

Им всё-таки пришлось ещё свидеться. И очень скоро. Воры в Ормузе, да будет всем известно, отсутствуют, а значит, нет надобности и в воротах. Лишь стражи порядка время от времени обходят улицы города с пылающими факелами, покрикивая:

— Всё спокойно в обители безопасности! Всё спокойно!

Двери странноприимного дома, где остановился Хоробрит, тоже были открыты. По случаю ночной прохлады многие спали во дворе. Из тёмных углов доносился храп, сонное бормотание. Здесь же горел очаг, на нём кипело мясное варево для припозднившихся гостей. Возле костра расположились несколько странников в ожидании позднего ужина. У коновязи хрустели сеном лошади. Хоробрит не стал таиться. Зачем? Люди Муртаз-мирзы уже знают, где он поселился. Поэтому он открыто прошёл к конюшне проверить перед сном Орлика. В тёплой душной темноте Орлик вдруг встретил его тревожным ржанием.

Верный конь предупреждал об опасности. Значит, его здесь ждали и эта ночь будет беспокойной. Хоробрит чувствовал усталость, не было привычного азарта. Возвращаясь в завийю, он постоянно думал о сыне, — как хорошо было бы подержать сейчас мягкое тёплое тельце, родную кровиночку, вдохнуть его запах, ничего бы больше не надо, только покой. Это его и расслабило. Страшный удар обрушился ему на голову. Падая возле денника, он видел Алёну и сына, слышал ржание Орлика.

Когда он пришёл в себя, то обнаружил, что лежит связанный в углу конюшни. В маленькое оконце светила угасающая луна. Голову разламывало от боли, по лицу текло что-то липкое.