Ослепший парень только матерился. Но его старший напарник в ответ на простой вопрос Ростислава об имени и звании разразился пафосной речью:
— Я, есаул Прохор Дьяченко, православный казак, слуга своему царю и отечеству! А ты — нехристь, японский шпион и бунтовщик! Больше ничего тебе не скажу, хоть на куски режь!
— Может быть, и разрежу, — усмехнулся физик. — Ты что, думаешь, трудовой народ можно безнаказанно оскорблять?
— Не горячитесь, товарищ Вельский, — в разговор вмешался подоспевший Штернберг. — Убеждения гражданина есаула с наскока не переменить. Надо вежливо объяснить человеку, как ему морочили голову офицеры и попы. Со временем разберется.
Ростислав выругался про себя. Наивность вроде бы опытных революционеров поражала. Впрочем, ученый прекрасно знал об опрометчивых действиях Советского руководства после Октябрьской революции, когда генерала Краснова, да и многих других злейших врагов социализма освобождали под честное слово.
— Павел Карлович, морально только то, что полезно для революции, — возразил астроному Ростислав. — А гуманизм по отношению к царскому холую чреват жертвами среди наших товарищей. Вам мало рабочих, погибших в Петербурге? А сколько людей казаки и боевики православного союза самым зверским образом убили в восставших деревнях?
— Товарищи, чего тут философствовать? — нетерпеливо сказала Ольга, направляя на казаков лазер. — Сейчас я еще маленько поджарю этих петухов из царского птичника.
На есауле загорелись штаны — Ольга включила аппарат на минимальной мощности. Дружинники расхохотались. Даже сдержанный Штернберг улыбнулся, глядя на плюхнувшегося в сугроб казачьего офицера.
Десять минут проводившегося обозленными молодыми коммунарами допроса с пристрастием превратили заносчивого казака в плачущего безумца. Сломавшийся пленный рассказал, что после уничтожения руководства революционной Москвы должен был дать сигнал с помощью ракетницы (однако сигнальные ракеты взорвались под действием лазерного инфракрасного луча). В подробности дальнейшего плана снайперов не посвящали, но среди казаков последнее время ходили слухи о подготовке большой совместной операции кремлевского гарнизона и карателей, прибывающих из Санкт-Петербурга.
Надо что-то срочно предпринять! Если белые сумеют подтянуть к Москве резервы и нанести удар одновременно с вылазкой из Кремля, красногвардейцам не помогут и автоматы. Революционеры контролировали телеграфную связь, но последнее время эфир забит шифрованными передачами с мощной искровой радиостанции кремлевского гарнизона. По предложению Ростислава во время таких сеансов Ольга подключала к пресненскому передатчику генератор белого шума, чтобы заглушить вражескую связь. Однако стопроцентной гарантии подавления не было, да и перехватить всех вестовых противника красногвардейские патрули тоже не могли.
— Нужно атаковать Кремль, — заявил Шанцер. — Сейчас царские держиморды уверены в успехи своих душегубов и не ждут нападения. Внутри бульварного кольца сейчас не действует ни газовое, ни электрическое освещение. По сообщениям разведчиков, у врагов есть пулеметы на колокольне Сретенского монастыря и над Спасскими воротами, но в темноте они бесполезны.
— Товарищ Марат, чтобы справиться с казаками и пээсовцами, нам придется атаковать всеми имеющимися силами, — возразил Штернберг. — Если царские войска наступают на Москву со стороны Петербурга, они легко прорвутся на оставленную без защиты Пресню. Подумайте о женщинах и детях.
— Думаю, товарищи, надо ограничиться небольшой диверсией, — предложил Андрей Вельяминов. — Заодно и опробуем технические новинки.
— Неплохо бы незаметно просочиться во вражеский тыл, — Ростислав высказал еще толком не оформленную идею, вспоминая прочитанную в детстве книгу Гиляровского. — Кто-нибудь знаком с устройством подземного русла Неглинки?
В почти полной темноте — только Луна чуть пробивалась сквозь снежную мглу — небольшой отряд красногвардейцев вышел к Самотеке. По нейтральной территории, где вовсю свирепствовали банды, продвигались осторожно, держа наготове оружие. Бойцы сгибались под тяжестью снаряжения, собранного на складах всего за два часа. На роль проводника вызвался Федор Борисович, пожилой член Совета, несколько лет назад работавший техником под руководством инженера Левичева на реконструкции подземной галереи. С помощью лома Федор отжал ржавую железную решетку, закрывающую вентиляционный колодец.
Снизу тянуло теплом и сыростью. Размотав страховочную веревку, первым спустился Федор, подсвечивая карбидным фонарем. Под мышкой "диггер" держал длинную суковатую палку. Бойцы спустились вслед за проводником. Слабый свет фонаря выхватывал из мрака осклизлые кирпичные своды. Внизу журчал зловонный поток. Многие домовладельцы использовали Неглинку, упрятанную еще в начале девятнадцатого века под землю, в качестве канализационного стока.
— Там рядом со стенами неглубоко, под водой настил. Не сумлевайтесь, крепкий, доски поменяли, когда чинили галерею.
Для убедительности Федор Борисович потыкал перед собой посохом.
Преодолевая брезгливость, Ростислав вслед за проводником пошел по настилу, едва не зачерпнув хлюпающую жижу высокими охотничьими сапогами. Через некоторое время подземная дорога стала казаться бесконечной. Красногвардейцы чертыхались сквозь зубы, поминая строителей галереи и их родственников. Рядом с физиком откуда-то сверху в булькающий поток плюхнулась жирная крыса, а вскоре Федор едва не наступил на полуразложившийся труп человека.
— Мы под Трубной. Здешние душегубы давно навострились избавляться от покойников. Концы в воду, вернее, прости господи, в дерьмо. Дальше надо двигаться осторожнее. Не ровен час, догадаются супостаты часовых у выхода поставить.
— Хорошо, — согласился с проводником Ростислав. — Всем держаться стены, пойдем в темноте, чтобы не засекли фонарь. И потише, по возможности. Автоматчики — вперед.
Двое молодых красногвардейцев, лучше других преуспевших в обращении с автоматическим оружием, выдвинулись в голову маленькой колонны, сразу за Федором. Тот закрыл шторки карбидного фонаря. Теперь мрак подземелья казался почти вещественным. Шаг, еще шаг. Слышны глухие удары посоха о доски настила. Впереди появилось едва заметное пятно света. Ростислав почувствовал, что тоннель сворачивает. Кажется, посторонних в подземелье нет.
— Тс-с, осторожнее. Прибыли на место. Фараонов не видать, то есть, не слыхать. Там подъем, выберемся около Малого театра.
По ржавым скобам первым осторожно поднялся боец с автоматом. Нет ли засады? Вверху голубоватым мертвенным светом мигнул карбидный фонарь. Условный сигнал — всё в порядке.
— Поднимаемся по одному, не задерживаемся, — скомандовал Ростислав. — Будем выдвигаться к Кремлю.
Стылый воздух, наполненный мелкими летящими снежинками, показался идеально чистым и бодрящим после гнусного вонючего подземелья. Красногвардейцы вытащили на снег и собрали два небольших миномета, изготовленных на бромлеевском заводе по чертежам Ма Ян и под руководством Андрея.
— Ратуйте, православные! Тут черти из-под земли лезут!
На отряд наткнулась компания подгулявших пээсовцев. Здоровенные охотнорядцы возвращались от девок с Драчевки, хвастаясь своими сексуальными подвигами на всю округу. При лунном свете и с пьяных глаз защитники империи приняли бойцов в пропитавшейся подземными миазмами одежде за исчадия ада.
Первыми опомнились автоматчики и, не дожидаясь приказа, открыли огонь из своих пистолет-пулеметов. Звук выстрелов смешался с криками боли на фоне ночной тишины. Наверняка часовые в Кремле уже подняли тревогу. Но сокрушаться некогда. Ростислав занялся минометами. К сожалению, минометные расчеты готовились сугубо теоретически. Физику пришлось наводить оружие самому, без помощи неопытных соратников. В качестве цели был выбран кремлевский Чудов монастырь — там по данным разведки разместились казаки. Таблицы стрельб готовились заранее, исходя из средних параметров используемого пироксилинового пороха. Вот только стабильность характеристик в 1905 году оставляла желать лучшего. В нервной обстановке выстрелы из миномета показались невероятно громкими, хотя физик помнил: по количеству пороха метательный заряд существенно уступает содержимому гильзы снаряда даже небольшой полевой пушки. В сторону вражеских позиций ушли химические мины, начиненные синильной кислотой — единственным достаточно сильным ядом, производство которого удалось наладить в охваченной гражданской войной Москве. За кремлевскими стенами полыхнуло: в каждой мине имелась шашка из смеси магния (конфискованного у фотографов) с серой и детонатор ударного действия. Яркие вспышки помогали корректировать стрельбу.
