Сидя в гостиничном номере, Кошелев писал отчеты по итогам московской командировки. Одна бумага — для великого князя Сергея, другая — для главной управы ПС, фактически, для Никитина, третья, самая пространная, — для себя. Первый и второй документы были полны трескучих фраз о достигнутых успехах в героической борьбе с коварными врагами монархии. Зато в личных заметках Петр Сергеевич дал волю накопившемуся раздражению, поминая бездарное начальство и тупых исполнителей. За две недели после памятной беседы с генерал-губернатором пришлось натерпеться всякого, а результаты весьма скромные. Да, в соответствии с великокняжескими пожеланиями, мобилизовав почти весь московский актив православного союза, удалось найти и ликвидировать эсеровскую динамитную мастерскую в Мытищах, рядом с вагоноремонтными мастерскими. Теперь "князь Ходынский" может перевести дух и поставить питерского специалиста в пример собственным охранникам. Никитин получит кучу доказательств, что в ростокинском побоище виноваты эсеры. Много злобных эсеровских боевиков с наганами. В Мытищах эсеры попытались сопротивляться жандармам и были убиты на месте. Так что в наличии покойники, на которых можно списать всё. А "короткими ружьями" тяжело раненый свидетель, не разбиравшийся в оружии, мог назвать "маузеры". Будем считать, что невероятная, выше, чем у картечницы Гатлинга-Барановского, скорострельность оружия боевиков просто почудилась с перепугу.

Но для себя Кошелев твердо решил — найти шпионов, явившихся из будущего, выяснить, что они хотят и что с них можно получить. Все документы, содержащие полезные с этой точки зрения сведения, были тщательнейшим образом подшиты, так же, как и компромат на казнокрадов из московского руководства ПС. Наверняка, у господ из грядущих веков есть что-нибудь и поинтереснее скорострельного оружия. А не будут сговорчивы — пригодятся, по крайней мере, в качестве средства давления на Никитина. Петр Сергеевич чуял нутром — такая интрига обещает серьезный выигрыш. Такая игра против всех захватывала чиновника куда сильнее, чем рулетка в Монте-Карло, где Кошелеву однажды довелось работать по заданию заграничного бюро охранного отделения…

В центральном правлении ПС на Гороховой Никитин тупо перелистывал страницы пухлого кошелевского отчета. Протоколы показаний свидетелей, заключения военных экспертов доказывали, что побоище в Ростокине учинил большой отряд боевиков-эсеров, защищавший японского шпиона и по совместительству агента мирового сионизма Каца. Означенный агент готовил покушение на московского генерал-губернатора — великого князя Сергея Александровича. Отряд возглавляли нелегалы из партии социалистов-революционеров, жившие под именем супругов Вильямс на даче в подмосковной Лосинке. Настоящие имена не установлены, но есть предположение, что это Борис Савинков и Дора Бриллиант, сильно изменившие внешность. Московское охранное отделение при постоянной поддержке со стороны православного союза ведет розыск скрывшихся инсургентов, но для улучшения работы спецслужбам требуется дополнительное финансирование. Часть боевиков уже уничтожена при захвате подпольной динамитной мастерской в Мытищах. Протоколы опознания трупов прилагаются.

А на столе лежала еще одна распухшая от бумаг папка. Рапорт от кавалерийского офицера, находящегося на излечении после полученного под Ляояном тяжелого ранения. Князь Михаил Накашидзе предлагал проект блиндированного автомобиля и рекомендации по боевому использованию бронетехники…

Поздней осенью Абрамцево выглядело очень красиво, но производило при этом впечатление запустения, даже заброшенности. Даже ажурные перила на деревянном мостике через Ворю покосились и облезли. В школьные и студенческие годы Ростислав часто посещал музей-усадьбу. Великолепные подмосковные пейзажи, картины лучших русских художников девятнадцатого века, интерьеры аксаковских и мамонтовских времен поднимали настроение после городской суеты.

И теперь физик узнавал плоды буйной фантазии художников абрамцевского кружка — баню-теремок, избушку на курьих ножках, маленькую церковь во владимиро-суздальском стиле. Однако лучшие времена мамонтовской усадьбы уже миновали. В последний год девятнадцатого века Савва Иванович разорился, потерял почти всё своё состояние. Абрамцево не пошло с молотка только потому, что бывший железнодорожный магнат успел перевести имение на жену. Сам Мамонтов теперь обитал в городском доме на Бутырке, с переменным успехом пытаясь сделать прибыльным маленький завод художественной керамики. В Абрамцево изредка приезжали дочери — Вера и Александра продолжали при случае приглашать художников, несмотря на постоянные финансовые затруднения.

Печальную историю упадка усадьбы Ростислав и Ма Ян услышали от Валентина Серова. Маститый художник преподавал в Москве, но по старой памяти посещал Абрамцево, где когда-то написал знаменитый портрет юной Верочки Мамонтовой — "Девочку с персиками".

После ростокинского столкновения с нациками Ростислав понял, что оставаться в Лосинке — опасно для здоровья. Слишком уж приметна для окрестностей Москвы внешность жены. К счастью, последняя партия автоматов уже хранилась на складе оружейной лавки деда Семена, под дешевыми охотничьими ружьями. Ящики с автоматами на всякий случай минировались — попытка вскрытия без знания секрета приводила к срабатыванию простого детонатора. Лишние бруски динамита Ма Ян использовала для минирования дачи — надо же устроить жандармам сюрприз-фейерверк на прощание.

Во время вечернего радиосеанса Ростислав рассказал про бой Андрею. Прадедушка воспользовался экспериментальным скоростным автомобилем, чтобы вывезти "Вильямсов" на конспиративную квартиру в Сергиев Посад, прежде чем жандармы выйдут на их след. Сочувствующий социал-демократом инженер-путеец без лишних расспросов согласился приютить московских подпольщиков на несколько дней в своем доме на Красюковке — отдаленной окраине уездного городка, вдалеке от лавры, вокруг которой крутилась местная жизнь. С покинутой дачи супруги сумели взять только деньги, рацию и два автомата с небольшим запасом патронов. Хотя хозяину дома доверяли, на всякий случай ему Ма Ян представили как молодого рабочего-калмыка из Астрахани. По просьбе жены Ростислав купил в лавке старьевщика в Хотькове более-менее подходящую мужскую одежду. Правда, штаны, рубаха и армяк даже самого маленького размера оказались безнадежно велики. Кореянка походила на мальчишку с рабочей окраины, донашивающего отцовские вещи. Надвинутый на глаза картуз с несуразно большим козырьком скрывал черты лица. Физик нарядился мастеровым, благо на фабрике Шмита часто приходилось работать руками, и ладони достаточно задубели.

Однако требовалось найти пристанище на длительный срок. После взрыва в Лосинке Андрей Вельяминов стал наводить справки в Москве. Решение нашла Мария Андреева, знавшая художников абрамцевского кружка. "Товарищ Феномен" помнила про левые взгляды Валентина Серова. Знаменитый живописец мог без особых подозрений устроить товарищей в полузаброшенной мамонтовской усадьбе. Здесь Ростиславу и Ма Ян пришлось опять сменить обличье, изображая художников-самородков из Сибири. Немногочисленные обитатели Абрамцева насмотрелись на богемных гостей, и странности в облике и поведении не привлекали особого внимания. Физик неплохо для любителя рисовал карандашом и пастелью, а кореянка со школьных времен умела писать акварели в традиционном стиле, предпочитая пейзажи в духе Чон Сона.

По вечерам супруги выбирались в окрестный лес, бродили по узким тропкам, любовались березами, покрытыми поредевшей желтой листвой, углублялись в темный сырой ельник. Периодически моросил мелкий холодный дождь, всё чаще сменявшийся колючим снегом. Основным каналом связи с внешним миром оставалось радио. Во время вечерних сеансов связи Ростислав выслушивал новости от товарищей-революционеров из Москвы, Петербурга, Женевы и Парижа и диктовал собственные аналитические статьи для "Искры".