— Надо навести справки о корейцах, живущих сейчас в России, — предложила Ма Ян. — Я попробую подготовить агитационные материалы на корейском языке. Пусть узнают марксистскую точку зрения.

— В Европейской России, наверно, только официальные представители. Может быть, какие-то наиболее предприимчивые купцы. А корейские рабочие, скорее всего, имеются только на Дальнем Востоке.

Этим вечером чердак скромной дачи в Лосинке долго освещало тусклое красное мерцание раскаленных катодов сквозь щели в кожухе радиостанции. Несмотря на плохую слышимость, шел активный обмен радиограммами с Женевой и Парижем. Ленин и Троцкий настаивали на скорейшем разворачивании антивоенной пропаганды. Богданов из Парижа предлагал выждать, пока не спадет шовинистическая волна первых дней войны. Ростислав считал спор не очень принципиальным, так как развертывание пропагандистской кампании в любом случае потребует времени. Физик больше беспокоился о необходимости усилить конспирацию с поправкой на условия военного времени. Увлекшись дискуссией, Ростислав не сразу оценил замечание Льва. Троцкий между делом передал привет от профессора Филиппова, рассказал, что Михаил Михайлович занял в Женевском университете кафедру покойного Леклерка и уже изготовил опытный образец своего излучателя. Более мощный, чем в петербургской лаборатории, аппарат уже испытан.

"Все силы народа подвергаются величайшему напряжению, ибо борьба начата нешуточная. Борьба с 50-миллионным народом, который превосходно вооружен, превосходно подготовлен к войне, который борется за настоятельно необходимые, в его глазах, условия свободного национального развития. Это будет борьба деспотического и отсталого правительства с политически свободным и культурно быстро прогрессирующим народом". (В.И.Ленин "К русскому пролетариату")

Ростислав не помнил точной даты гибели броненосца "Петропавловск" и газетное сообщение о подрыве воспринял как должное. Однако детали физик сперва счел газетной уткой. Сообщалось о чудесном спасении адмирала Макарова и о трагической гибели великого князя Кирилла Владимировича — об этом писали и в "Новом времени", и в "Русском знамени". Похоже, история отклонилась от известной картины. Впрочем, художника Верещагина судьба настигла всё равно.

По дороге на фабрику Ростислав и Ма Ян горячо обсуждали возможные причины новых обстоятельств катастрофы. В конторе по коридору навстречу "Вильямсам" бежала Ольга, держа в руках блокнот для стенографирования.

— Как хорошо, что вы успели! Николай Павлович собирает совещание фабричного начальства. Какие-то важные новости.

В помещении фабричного правления Шмит сразу обратился к собравшимся мастерам, приказчикам и инженерам.

— Господа, я собрал вас, чтобы сообщить…

— Пренеприятнейшее известие, — пробормотал Ростислав. Окружающие сдержанно хмыкнули. А молодой владелец фабрики продолжил:

— …о деловом предложении, которое сделал мне герр Берлинер. Немецкий фабрикант, живущий в Североамериканских Штатах, хочет приобрести права на производство электрических граммофонов. Мы в этом случае становимся филиалом их фирмы. Производство существенно расширяется — аппараты из предмета роскоши, доступного пока только богатым любителям музыки и модным заведениям, становятся массовым товарам. Но, насколько я понимаю, расширение производства потребует, в первую очередь, большого числа катодных ламп. Мистер Вильямс, вы можете выполнить дополнительные заказы?

— Как ни заманчиво, должен признаться, что такая работа неосуществима, по крайней мере, в ближайший год. Даже при наличии серьезных инвестиций. Проблема в людях — не хватает мастеров с нужной квалификацией.

Ростислав немного лукавил. Главным мотивом было удержать производство радиоламп под контролем. Однако физик прекрасно помнил девяностые годы и понимал, что крупные капиталисты вполне могут устроить кучу гадостей несговорчивым конкурентам.

— Господин Шмит! Полагаю, что в настоящий момент лучшее решение — отсутствие всякого решения. Надо потянуть время, а там — или мы сами сумеем расширить производство без иностранных инвесторов, или выторгуем условия получше. Со своей стороны обещаю, что не буду распоряжаться патентами на катодные лампы без вашего ведома.

Совещание постепенно затухло и перешло в кулуарную стадию. Ма Ян разговорилась с Ольгой, выверявшей стенограмму.

— Знаешь, Машенька, — шепнула стенографистка, — все говорят про необычайные способности нового царского фаворита. Вроде он напророчил взрыв "Петропавловска" сразу же после начала войны. Только с адмиралом промахнулся — пообещал ему смерть в первую очередь, а он выплыл. Но всё равно Василия Никитина называют новым Калиостро. Александра Федоровна только ему верит, особенно, когда Никитин наобещал ей рождение сына. Теперь царица дурит, как и многие другие бабы на шестом месяце. Вот только кто постарался — государь или Орлов? А может, сам Никитин? Про него тоже болтают всякое.

Ма Ян пыталась выделить из потока сплетен реальные сведения. Понятно, что разговоры о личной жизни коронованных особ создают информационный фон, как обсуждение похождений голливудских звезд в более поздние времена. От кого залетела Аликс — это её проблема. Ну и супруга, естественно. Очевидно, что Никитин, изображая пророка, чуть-чуть подкорректировал историю. Эскадренный броненосец "Петропавловск" всё равно наскочил на японскую мину, но адмирал вел себя немного по-другому. Может быть, в момент взрыва был не на мостике, а может, сумел увернуться от падающей мачты. В результате Степан Осипович — в Порт-Артуре, готовый воевать до конца, а великий князь Кирилл, несостоявшийся "царь Кирюха" — на дне Желтого моря.

Тем временем Ольга перешла от слухов из Петербурга и Порт-Артура к собственным семейным делам. Андрей целыми днями пропадал на заводе. Фирма братьев Бромлей получила большой правительственный заказ на шанцевый инструмент для армии, но заработки рабочих не увеличились. Дело идет к забастовке, и молодой инженер-марксист активно включился в её подготовку…

После совещания Шмит догнал Ростислава на фабричном дворе.

— Подождите, господин Вильямс. Я хочу посоветоваться с вами тет-а-тет.

— Николай Павлович, у вас неприятности коммерческого плана помимо предложения Берлинера? Я в коммерции, признаюсь честно, не очень хорошо разбираюсь. Моё дело — техника.

— Нет, не в коммерции дело. Точнее, не совсем в коммерции. Вопросы производства и сбыта спокойно обсудили бы и на правлении. Вчера ко мне приходили люди из Православного союза и нагло предложили принять на работу нескольких их активистов. Причем не простыми рабочими, а конторскими служащими с большим окладом. Когда я объяснил визитерам, что штат служащих укомплектован, а вакансии есть только для высококвалифицированных рабочих, гости потребовали уволить лиц неправославного вероисповедания и пожертвовать крупную сумму их организации. Последнее требование, ясное дело, важнейшее.

— Вы, естественно, отказались?

— Разумеется. Только их старший на прощание заметил так, между делом, что на мебельной фабрике много горючих материалов. А ночью фабричные сторожа поймали подозрительного субъекта с бутылью керосина и спичками. Сдали в полицию. Но перед совещанием мой адвокат справлялся в участке, и там ему сообщили, что никаких поджигателей с фабрики Шмита не доставляли. Знаете ли, я не институтка, нравы русского купечества не понаслышке знаю, не раз случалось, что конкурентов жгли, но чтобы полиция покрывала поджигателя, слышу впервые. Это же сколько тем полицейским на лапу дадено?

Ростислав сдержал невеселый смех. Вот уж воистину патриархальные викторианские времена, хоть престарелую английскую королеву и сменил недавно Эдуард VII! Взятки — дело привычное, но мафиозные методы в бизнесе и политике кажутся чем-то экстраординарным, по крайней мере, непричастному к специфическим службам Шмиту.